– Леночка, дочка, ты пришла, – залепетала радостно, – А я думаю, где ж ты ходишь, пока я тут. Лежу одна да одна. Скучно мне, дочка, от безделья с ума схожу. Может заберешь меня, а? Там поди уже полоть надо. Тяжело ж одной! Ночку-то доишь? Ты только банки не забывай кипятить, скиснет же…

Тая, устало вздохнув, молча кивала и гладила старушечью руку, разглядывая на ней темные пятна времени. Ей нечего было сказать. Пытаться донести, что она не Лена, ее погибшая мама, а Тая – внучка, было бесполезно.

Лидия Михайловна тяжело восстанавливалась после перенесенного инсульта. Она могла немножко ходить, говорила, но левая половина тела все равно плохо слушалась ее. Мыться самой, как и много других вещей, было теперь старушке недоступно. Лицо перекосило, правый глаз оказался наполовину закрыт.

Но все это было не так страшно, как то, что ментально ей становилось хуже и хуже. После кровоизлияния осталось новообразование, давящее на мозг и нарушавшее память и когнитивные способности. Оперировать никто не брался, только в японской клинике ответили, и то благодаря Соколову.

Чаще всего бабушка просто не узнавала Таю, как сегодня, путая ее то с матерью, то со своей умершей сестрой, но иногда Лидия Михайловна превращалась в натуральный овощ, бесцельно пялившийся в потолок. В такие моменты Тае было особенно страшно.

Впрочем, и когда Лидия Михайловна приходила в себя полностью, бывало не лучше. Потому что она тут же просила Таю оставить ее умирать. Плакала, что обуза и всегда мечтала отойти в мир иной быстро и никому не доставляя хлопот, а теперь сколько внучке с ней мучиться?

Лучше убиться. И она клятвенно обещала покончить с собой при первой же возможности.

Тая тогда тоже плакала и жарко переубеждала бабулю, что ей главное, чтобы Лидия Михайловна жила. Да и не в тягость она никому – благо старушка лежит в отличной клинике, а ухаживающему за ней медперсоналу хорошо за это платят.

Это были очень тяжелые разговоры, выматывающие из Таи всю душу. Именно поэтому ей так важно было попробовать вылечить Лидию Михайловну. Ну а вдруг бабушке станет лучше? Вдруг?! Слушать про "выброшусь, как только доползу до окна, на котором нет решеток" Тая уже не могла.

Но сегодня, слава Богу, их разговор протекал мирно. Лидия Михайловна давала бесконечные наставления по поводу давно проданного огорода, вспоминала бывших соседей, большинство из которых уже не было в живых, а Тая невпопад кивала, мысленно уплывая к встрече с Кириллом. Внутри нее лихорадочно вибрировало, как не пыталась она успокоиться. Пусть больно, но она была так рада видеть его.

Так соскучилась…

Он все такой же. Тепло, энергетика, тембр голоса, взгляд, запах.

Она сидела, машинально гладя бабушкину руку, и перебирала в голове каждую деталь. Не могла остановиться.

Он такой…Притягательный, уверенный, глубокий, идеальный для нее.

А еще закрытый, расчетливый, лживый…

Она бы даже эти качества ему могла легко простить, его расчетливость и лживость, если бы они не были направлены против непосредственно нее.

Тая долго думала над тем, что произошло. Над тем, что возможно именно Кирилл убил отца, а следом и служанку, и с ужасом для себя осознала, что готова была бы оправдать его.

Что верит, что даже если это правда, то значит у Кира были причины. Что он не хладнокровный монстр.

И что вот настолько слепы, фанатичны ее чувства. Что простить ему она не может лишь одного – безразличия. Того, что его чувства к ней не такие же. Что их оказывается, вовсе нет, как он сказал матери в том подслушанном разговоре.

Что ему просто нужно ее наследство и полный контроль для собственного спокойствия.

Нет, с этим Тая не могла смириться, не могла вынести. Прыгать с крыши, так вдвоем.

Через час в палату зашла медсестра, бабушке было пора на процедуры. Тая поцеловала старушку во впалую щеку, пообещала прийти завтра и покинула палату. На душе стало чуть спокойней. Под тихую, умиротворяющую речь бабули Таю хоть немного отпустило после встречи с Кириллом. Она почти взяла себя в руки, пришла в себя.

Кир в прошлом. У нее новая жизнь.

На первых порах после ухода из особняка Тихих Таю очень поддержала Захарова Варька, ее бывшая одноклассница, у которой она прожила почти месяц, пока искала себе квартиру. Потом консультации по поступлению начались. Она познакомилась с Ритой, с ребятами…

Найдя в сумке визитку нотариуса, зачитывавшего завещание, Тая пришла к нему, попросила помощи в ведении дел, и Новицкий с Картаполовым взяли все на себя. Ей лишь иногда приходилось появляться в адвокатской конторе и подписывать необходимые юристам Кира бумаги. В подробности Тая не вдавалась, она не хотела знать ничего.

Денег, которые ей приходили, было более чем достаточно. Ей не то, что не надо было больше, она пока и с этими что делать придумать не могла, копя их на счетах. Из крупных вложений лишь купила однокомнатную квартиру рядом с МАРХИ и сейчас потихоньку готовилась к ремонту, сама рисуя дизайн в свободное время. После того, как поступит, собиралась пойти на курсы вождения.

В общем у нее была хорошая, налаживающаяся жизнь двадцатилетней девушки с приятелями- ровесниками, прогулками, планами на будущее, скорым поступлением в желанный ВУЗ, отсутствием материальных трудностей и лишь одной серьезной проблемой – здоровьем бабушки.

Да, страсти не было места в этой жизни, но Тае уже и не хотелось, несмотря на юный возраст.

Она поняла, что такие слепые, сильные чувства – это больно, они дотла выжигают. Делают тебя неуверенной, зависимой, больной.

Ей это не нужно больше. Она постепенно забывает его. И скоро забудет окончательно, да?

Вот и после внезапной встречи расшатанное дребезжание внутри уже почти успокоилось…

Тая почти убедила себя в этом, пока сбегала по ступенькам больничного крыльца. На ходу полезла в сумку за телефоном, чтобы вызвать такси и поехать домой. Послезавтра последний день консультаций перед профильными экзаменами. Проект она уже сдала, но по черчению надо было кое-что доделать.

Звук автомобильного клаксона совсем рядом заставил оторвать взгляд от экрана мобильника и поднять голову.

И тут предательское сердце больно остановилось, чтобы через секунду забиться бешено и жарко. Потому что, просунув руку в открытое окно своего авто, на орущий сигнал жал Кир.

Тая застыла в смятении. Он издевается, да?!

Дел больше нет после трех месяцев тюрьмы, как мучить ее своим видом?!

– Куда тебя теперь? – Кирилл стрельнул окурок в урну и, оттолкнувшись бедром от капота машины, обошел ее и раскрыл пассажирскую дверь, с мрачным вызовом смотря на девушку, – Домой или может перекусим где-нибудь?

– Я с тобой никуда не поеду, зря ждал,– так не вовремя задрожавшим голосом ответила Тая.

– Поедешь, – ровно отрезал Кир, губы его упрямо поджались, – Садись, мы не договорили. Надеюсь, ты остыла? Я остыл. Давай сейчас спокойно. Как взрослые люди. Ты же претендуешь на то, что теперь взрослая, да, Птенец? Докажи…– усмехнувшись, кивнул на распахнутую пассажирскую дверь автомобиля.

– Я просила не называть меня так, – рефлекторно повторила Тая.

И, замявшись лишь на секунду, все-таки пошла к машине Кирилла, даже не пытаясь себе объяснить, почему вновь садится к нему.

– Так куда? – Тихий постучал пальцами по рулю, поглядывая на свою пассажирку.

– Домой.

– Адрес? – Кир занес руку над навигатором в ожидании.

Тая шумно раздраженно выдохнула. Она была взбудоражена, чертовски зла на Кирилла из-за того, что он так на нее давил, нервно перевозбуждена от его близости и…рада.

Да, рада, что он настаивал. Чисто по-женски это льстило и поделать с этим решительно ничего было нельзя. Все тело будто покалывало электрическими иголочками, эмоции накалялись. Хотелось хамить ему, язвить, заигрывать. Это было так не похоже на Таю. Ее несло.

– Может я не хочу, чтобы ты знал, где я живу? – выгнула девушка светлую бровь.