«Орбита VII» была целью нападения, и оно только что началось.

– Итак, ребята, вы знаете, о чем идет речь. – В шлемофоне Долин отчетливо и ясно звучал командный голос сержанта Дэлвара. – Сейчас радиосвязь будет отключена, после этого в эфире царит абсолютная тишина, пока из командного пункта не поступит приказ, отменяющий радиотишину. Как только эта посудина остановится, откроются ворота, и вы с максимальным ускорением перемещаете свои зады на станцию. Летите зигзагами, как вас учили, и если кто-то даст себя сбить, будете иметь дело со мной! Точки подрыва на внешней оболочке станции, надеюсь, вы уже запомнили, поэтому не буду их перечислять.

Долин с трудом удержалась от замечания, что лучше бы еще раз все основательно повторить. При этой рискованной операции они не могли позволить себе ни малейшей ошибки. Было бы лучше до тошноты пережевывать каждую отдельную деталь сейчас, чем потом страдать от несогласованности действий.

– Как только мы окажемся внутри, в случае сомнения сначала стреляем, а потом спрашиваем, пока ситуация не прояснится, – продолжал Дэлвар. – Ларанж и я пробиваемся через радиальную спицу секции 4 напрямик к центральному командному посту, Джоунс и Пржевальский идут за нами в качестве группы прикрытия, а Маккена вместе с Рамиресом разбирает гравитационный стабилизатор на внешнем переходе второго уровня. Помните, мы должны здесь не фейерверк устраивать, а занять станцию – у вас обоих 4 минуты на гравитационный стабилизатор. А так как у других групп похожая программа, то сила тяжести исчезнет в первые четыре минуты, но это должно быть большим сюрпризом для узкоглазиков, а не для вас. Желаю всем успеха и, если это послужит для вас стимулом, обещаю – если останемся живы, я всех угощаю.

Кому-то последнее замечание сержанта показалось достаточно забавным, чтобы посмеяться. За спиной все называли его «ангел-убийца», но так говорили скорее в шутку, так как под своей выставляемой на всеобщее обозрение грубой оболочкой сержант Дэлвар скрывал мягкое сердце, и за последние восемь недель этой операции он достаточно часто вступался за «своих» новичков. В этом отношении никто из них не мог пожаловаться на свою судьбу. Дэлвар мог быть очень неприятным, если кто-то валял дурака, но во всем остальном на него можно было полностью положиться, с таким бы только космические корабли угонять.

Долин бросила взгляд в сторону Пржевальского. Окончательное распределение группы было единственной новостью, которую сообщил сержант. Возможно, он потому так долго тянул с этим, чтобы понаблюдать, как они будут вести себя накануне боя.

Если бы кто-то из них не справился с нервами и сорвался, то у сержанта еще была бы возможность приставить к такому новичку опытного опекуна или вообще не включать его в состав боевой группы, при этом ему бы не пришлось заново перекраивать состав пар, что в противном случае могло вызвать лишь ненужную неразбериху.

В любом случае Долин была рада, что она оказалась в одной паре с Вальским, как они называли Пржевальского из-за его непроизносимой фамилии. В отличие от нее Петр обладал не только теоретическими знаниями, но и принимал участие во многих боях. И хотя они до сих пор редко разговаривали друг с другом, так как он был тихим и немного чудаковатым человеком, его опыт мог оказаться чрезвычайно важным.

– Командир вартеков обращается ко всем группам, – голос Фицмана вернул Долин к действительности. – Расстояние до станции двадцать четыре тысячи. При восемнадцати тысячах включаем торможение. При семи тысячах откроются ворота шлюзовой камеры. В это время мы уже будем у узкоглазиков на всех экранах, если они, конечно, не спят. Итак, будет горячо, если вы за две минуты не успеете добраться до станции. Примерно столько времени им понадобится, чтобы настроить системы управления огнем. После высадки «Ута» ложится на курс отхода, пока вы не захватите станцию. Сейчас мы отключаем связь и после этого царит радиомолчание, как мы уже договорились. Ах да, и последнее: удачи вам, ребята!

– Как раз она-то нам и понадобится, – пробурчал Маккена, прежде чем связь была прервана.

Долин еще раз проверила замок страховочного ремня, чтобы при торможении не потерять баланс. Несмотря на технический прогресс, нейтрализаторам прижимной силы требовалось несколько долей секунды, чтобы среагировать на изменение силы тяжести. Она посмотрела на створки ворот, которые после торможения должны были мгновенно распахнуться и открыть их взору «Орбиту VII». Она слышала лишь собственное прерывистое дыхание. Не оставалось ничего другого, как просто ждать.

Долин судорожно сглотнула и попыталась в последний раз представить себе, как будет протекать ее первый бой. Во время обучения их готовили к боям в самых разных условиях, но от этого было не легче. Она прикусила нижнюю губу и так сильно сжала рукоятку лазера, что у нее заболели пальцы.

Как и ожидалось, когда начался тормозной маневр, все почувствовали ощутимый рывок, прежде чем сработали нейтрализаторы прижимной силы.

Пржевальский повернулся к Долин и протянул ей правую руку с поднятым вверх большим пальцем – наверное, под шлемом он еще и улыбался. Она попыталась уверить себя в этом, чтобы подавить охватившую ее панику. Тут же ворота распахнулись, и сменяющие друг друга с калейдоскопической быстротой события не оставили места для мрачных мыслей.

Дэй Хо Нишигумо, исполняющий обязанности коменданта летающей над Гандамаком орбитальной станции «Орбита VII», бросил взгляд на дисплей бортового времени своей каюты. Пора было начинать обычный инспекционный обход.

Он пристегнул к поясу оба меча, ношения которых по традиции удостаивались только йойодины высшего ранга, но которые во время боя были запрещены, так как скорее мешали их обладателю, чем помогали. Дэй Хо расправил плечи и бросил придирчивый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что мундир сидит безупречно. Поседевшие виски свидетельствовали о более чем тридцатилетней службе в вооруженных силах, службе на благо йойодинов. И он постарается с честью отслужить оставшиеся десять лет, как этого требует насчитывающий несколько столетий обычай их семьи, даже если эти годы придется заполнить такой рутинной работой, как руководство орбитальной станцией.

Дэй Хо покинул свою каюту, ответил на приветствие часового у дверей и повернул на внешнем переходе направо, чтобы попасть в центральный командный пост. Когда он дошел до поворота к радиальной спице, раздался сигнал тревоги. Нишигумо охватил страх, но он не показал виду и только ускорил свои шаги, так как согласно многообразным правилам кодекса чести, далее в такой ситуации для человека его ранга и занимающего такой пост, побежать – означало неминуемо потерять лицо.

Внешнее спокойствие, которое он излучал, не соответствовало, однако, его истинному состоянию. На душе у него кошки скребли. Существовало много всевозможных причин для подачи сигнала тревоги, и ни одна из них не была особенно приятной. В последние годы на «Орбите VII» было довольно спокойно, но не надо быть пророком, чтобы понимать, что такое состояние не может продолжаться вечно. Рано или поздно одна из галактических фракций должна была узнать о том, что произошло на Гандамаке. Тем не менее Нишигумо надеялся, что время для этого еще не наступило и причиной его тревоги было не нападение вражеской армии, а что-либо другое.

Однако этому желанию не суждено было исполниться. Инстинктивно он почувствовал это еще до того, как вошел в центральный командный пост, где царила взволнованная суматоха. Нишигумо поспешил к дисплею сканера, но на этот раз он не так хорошо владел собой, и на какое-то мгновение на его лице мелькнуло удивление, когда он взглянул на монитор.

То, что предстало его взору, было просто невероятно.

Он растерянно уставился на легкий крейсер, находившийся сейчас в непосредственной близости от орбитальной станции.

– Как такое могло случиться? – набросился он на одного из дежурных офицеров. – Почему только сейчас была поднята тревога? Вы что, спали, почему никто не заметил приближения крейсера раньше?