Для Рея весь мир сузился до этой тени, которая больше не была тенью. Раздутые бока стали еще больше; выдвинулась голова, слепая, без следа глаз. Но она раскачивалась, как будто обладала и зрением, и слухом. Появились черно-зеленые рога, они, как черви, выдвинулись из головы.

Ног нет, но внизу зияющая пасть, она сжимается и расслабляется ритмично, дрожит, утолщается, растет. Два щупальца, и на них присоски. Цвет в основном черный, но местами отвратительные зеленые пятна, и от них исходит тошнотворный запах. Гигантская улитка без раковины, слизняк… В сознании Рея возникали сравнения, но ни одно не было таким выворачивающим желудок, как это существо.

Магос прошел вперед, и то ли по звуку его шагов, то ли по вибрации от них существо повернуло голову. Его длинная шея еще больше вытянулась, рога энергично зашевелились.

— Ищи добычу, житель Тьмы, — приказал жрец. — Кровь привлечет тебя, ищи добычу!

Существо высоко подняло голову. Рей хотел закрыть глаза, но не смог. Еще мгновение, и порезы на теле его и Ураноса привлекут эту тварь.

Рога продолжали гибко извиваться, словно искали что-то в воздухе. Потом неожиданно существо опустило голову и согнуло спину, как слизняк при движении. Гладко, как поток грязной воды, оно скользнуло к пленникам.

Рей видел, что оно сделало выбор. И его парализовало от ужаса: оно выбрало его. Проползло немного и снова собралось. Снова поднялась голова, размахивая рогами, словно проверяя запах. Зловоние стояло ужасное. Рею хотелось, чтобы все кончилось быстрее. Пусть оно набросится на него. Но оно ждало, словно наслаждалось в предвкушении пиршества, поглощало отвращение и ужас жертвы, сознательно не торопилось.

Потом поплыло снова — ближе. И от него не спастись. Не спастись? Или спасение есть? Сам Рей Осборн подумал это, или ожила пославшая его воля? Предположим… Что предположим, он не знал, но ухватился отчаянно — так человек, попавший в зыбучие пески, хватается за любую свисающую ветвь, — ухватился за что-то внутри себя, чем можно сражаться.

Черное.., черное.., ползущее существо из Тьмы.., чернота. Но что сражается с чернотой? Белое — свет! Белизна храмовых стен в My; белизна мантий наакалов; белизна — Пламени! Но огонь красный.., желтый… Нет! Пламя бело, белизна ослепительной чистоты! Белое! Воля в нем, все в нем, что боится смерти, как человечество страшится уничтожения, все напряглось для защиты. Белое пламя…

А это существо из ямы — оно боится Пламени. Рей почувствовал, как оно остановилось, ощутил его колебание. Голова его стала быстрее поворачиваться из стороны в сторону. И оно больше не молчало. От низкого воющего звука резало уши. А звук ли это?

Пламя.., устремляющееся вверх Пламя… Пламя, которое движется и образует стену перед тварью. Оно здесь.., он видит его.., белое пламя, которое могло бы своей яркостью сжечь ему глаза, но не делает это. А пламя растет и расцветает.., но только благодаря ему, через него. Так вот в чем дело… Он инструмент, через который… И тут воля перекрыла все его собственные мысли; он должен целиком участвовать в битве.

Тварь еще немного отступила, вой ее стал выше и резче. Страх.., ее страх растет! Он должен использовать его, как дрессировщик дикого зверя использует хлыст, чтобы предотвратить нападение. И, словно хлыст, ударила его мысль:

— Назад, безымянное зло, назад в тот мир, который тебе отведен! Не смей приходить в этот! Назад в грязь, принадлежащую тебе!

Но тварь больше не отступала, оставалась на месте, голова ее металась из стороны в сторону, словно билась о стену. Рей понял, что ее удерживает Магос, пытается подтолкнуть своими силами. И он черпает силы из какого-то источника. Рей дрогнул. Любящий устремился вперед. Пламя… Пламя здесь…

Снова продвижение слизняка замедлилось, громче стал гневный вой. Под принуждением Магоса тварь раскачивалась взад и вперед, ее вопль становился все громче. Но на этот раз Рей держался. Сколько он еще продержится?

Они сошлись в молчаливой схватке. Магос и это создание из Тьмы пытались отыскать какое-нибудь уязвимое место. Рей служил каналом для воли, которая щедро тратила его силы. Он слабел. Тварь поплыла.., остановилась, поплыла опять.

— Брат, отдай ей мое тело! — Слабый и далекий крик. — Отдай меня и выиграй время…

— Нет! — Рей собрал все силы. Тело его дрожало; он чувствовал, что только цепи, приковывающие его к столбу, удерживают его на ногах. А Любящий снова пополз вперед…

— Вперед! — приказывал Магос.

— Назад! — приказывала через Рея воля. Шум.., крики…

Сосредоточенность Рея дрогнула. Любящий прыгнул. Американец попытался снова поставить преграду, но поздно. Щупальца хлестнули по его телу; присоски жадно приникли к кровоточащим порезам. Рей отпрянул, но не смог уйти от этого оскверняющего объятия.

Пламя… Пламя.., но Пламя не касается этой твари, сходящей с ума от кровавого голода. Однако он еще не побежден! Он в самом себе встал перед волей, так много потребовавшей от него, и потребовал в свою очередь.

Рей поднял голову. Иди, приказывал он воле, будь сейчас со мной! И как она сделала его слугой и оружием, так и сейчас в крайней необходимости он превратил в оружие ее. Через одну-две секунды в него хлынула поразительная сила и способность к сопротивлению, никогда раньше он не чувствовал себя таким сильным.

Отвратительная плоть, прижимающаяся к нему, дрогнула. Медленно, вызывая страшную физическую боль, щупальца распускались. Неохотно, сопротивляясь, чудовище начало отползать. Магос ослабил свое влияние. И слишком поздно понял, что происходит.

— Пламя! — Рею показалось, что он выкрикнул это вслух. Это приказ — приказ собственной силе, приказ воле, которую он перехватил. — Пламя!

И снова возникло ослепительное пламя.

— Держись.., мурийцы поднимаются по лестнице! — Слова — без смысла. В мире существует только Пламя, созданное его мыслью, и его нужно удерживать, удерживать, удерживать…

Любящий дергался и поворачивался, шипел, но отступал перед Пламенем. С лестницы послышались крики.

— Держись! — снова крикнул Уранос. — Продержись еще немного, брат!