Так что придется очень чутко отслеживать тенденции и постараться своевременно подтолкнуть царя к радикальным реформам в военной сфере, которые снимут напряженность среди поместных дворян и одновременно подымут их боеготовность. Но беда в том, что он и сам на данный момент не контролирует ситуацию -- во главе Челобитного приказа стоит Алексей Адашев. А он, как я помню по разговорам с Висковатым, этот канал обратной связи государя с народом и прочими просителями, контролирует плотно, придерживая те челобитные, кои, по его мнению, могут доставить государю "ненужную докуку". В том числе естественно и жалобы на себя и своих людей. Так же в свое время делал Генрих Ягода, который, как и Адашев кончил весьма печально.
...
Михайло Дмитриевич со стрельцами поспел аккурат в полдень. Я со своими бойцами встретил его у ворот. Зрелище было душераздирающее: если те, кого он начал тренировать еще в Выксе, держались относительно неплохо, то остальные как один напоминали "умирающую лебедь".
-- Сколько ж верст ты их гонял Михайло Дмитриевич? -- спросил я. -- Краше в гроб кладут!
-- Не шибко далече, -- ответил стрелецкий голова. -- Верст на шесть, али на семь отсюда ходили.
Кто-то из моих воспитанников не сдержался, прыснул от смеха. Оно и понятно после тренировок в реальной боевой обстановке, на которых им доводилось преодолевать вдвое большее расстояние за куда как меньшее время, реакция предсказуемая. Однако есть разница: пусть выкладка при этом у них была даже больше чем у стрельцов, зато не приходилось тащить на плече тяжелую пищаль, придерживая другой рукой хлопающую по ногам саблю. Весь груз распределен грамотно, так что его едва чувствуешь -- это я лично проверял в свое время. К тому же обувь у них не чета стрелецким сафьяновым сапожкам. Красоты особой в черных, яловых сапогах не много, зато толстая подошва из фактиса отлично амортизирует ударные нагрузки, короткие шипы в виде срезанного конуса не скользят, а усиленные берцы и носок предохраняют ноги от травм.
Ко всему прочему постоянные силовые упражнения держат ребят в хорошей физической форме. А тех новиков, что получил в качестве пополнения стрелецкий голова никто толком и не учил даже как правильно ходить, тем более бегать, а это тоже уметь нужно. Хотя как можно бегать в том, что у них на ногах я смутно представляю. Даже после легкого дождя аттракцион "коровы на льду" гарантирован -- гладкая кожаная подошва других вариантов не оставляет. Об этом и зашел разговор, когда Михайло Дмитриевич присоединился к нашему с Шереметьевым застолью.
Чуть позже подтянулся и Заболоцкий, да не один: с "лучшими ногайскими людьми". Скота у них было немало, однако в цене с моим посланцем они не сошлись, и желали договориться с самим хозяином. К тому же наш товар им не подходил -- слишком мелковат, на большее кочевье, в несколько десятков кибиток, такого не хватит, а несколько штук мелких они брать не хотят, потому что так и дороже выходит и мороки с готовкой больше. Мы же котлы подходящего объема, отливали исключительно для собственного пользования: на расшивы, да для заводской кухни, потому как полторы сотни литров не то, что на бурлацкую ватагу, на целую деревню -- лишку будет. С другой стороны раз уж подвернулся такой случай, грех не воспользоваться возможностью прикупить баранов вместо двух алтын и три денги за голову, всего за алтын с полушкой. В Муроме столько гуси стоят!
Деньги у меня есть, хотя и не слишком много. Разве что часть придется заранее отложить на жалование казакам, что посланы за солью. Этих не попросишь подождать, ребята они хмурые, такой шутки не поймут. А они мне еще пригодятся -- соляной промысел дело не только прибыльное, но и очень важное, потому как соли в дореволюционной России всегда не хватало. И хотя солеварен сейчас хватает, что в Перми, что на Соловках, да и в иных местах, но леса они переводят до куба на каждый пуд соли. Так что исподволь придется подминать под себя соляную торговлю, используя ресурсы Баскунчака и прочих соляных озер Нижнего Поволжья.
Кстати, Строгановы от этого не особо пострадают, потому, как соль я в основном планирую продавать через них, к тому же уверен, что они быстро смекнут заняться медью, как только разработка недр Григоровой горы принесет мне первые барыши. То, что Григорий Аникеевич согласится войти в долю, я ни капли не сомневаюсь, выгоду он чует за версту, а после продажи моей соли у него и деньги свои появятся. Если что и будет нужда испросить у отца, так только благословение. Впрочем, это дело грядущее, сейчас нужно определиться с закупкой скота.
Всего у меня денег на данный момент двести тридцать четыре рубля шесть алтын и две денги. При этом за один только вывоз соли с Баскунчака и Булухты, казакам нужно заплатить в сумме пятьдесят рублей, тринадцать алтын и две денги, то есть по алтыну за каждый день, который они пробудут в переходах от соленых озер к берегу Волги. Вдобавок, пока они на расшивах борта подпирают, им еще по денге в день капает, что мне обойдется самое меньшее еще в восемь рублей, одиннадцать алтын и две денги. Если конечно задержек в пути не будет. То есть на все про все -- пятьдесят восемь рублей и двадцать пять алтын без двух денег. С учетом же возможной задержки в пределах одной недели как минимум шестьдесят с полтиной рублей нужно отложить.
А вот тут хорошая, в общем-то, привычка не класть все яйца в одну корзину, сыграла со мной злую шутку. Полсотни рублей я припрятал в Выксе, в надежном месте. Так что сейчас у меня за вычетом казацкого жалования в наличии всего сто двадцать пять рублей. Баранов на эти деньги можно едва ли не всех скупить, а вот кобылок дешевле, чем по два с полтиной рубля, ногайцы отдавать не хотят. Больше чем на полсотни голов у меня денег нет. Ко всему прочему как минимум четверть сотни рублей разумно будет оставить на непредвиденные расходы, так что всего на сорок лошадок можно рассчитывать. Неплохо бы сменять их на трофейных коней, что мои ребята взяли, но о том еще сговориться нужно. Вот этим я сейчас и займусь...
...
Торговались мы долго и если бы не виски, из второго бочонка, не в жизнь бы мне не уговорить ногайских купцов на такие цены. Впрочем, на их решение во многом еще и подарки повлияли: пара вязанок полосового железа и дюжина чугунных котлов, пусть и не таких больших, какие они хотели взять на продажу, сделали свое дело. Сотню кобыл трехлеток мне уступали по два рубля за голову, забирая пять дюжин трофейных коней в среднем по три с полтиной рубля. То есть я на этом еще вроде как даже заработал десять рублей! Правда они ушли в качестве уплаты за баранов по цене алтын за штуку, да еще полсотни своих пришлось добавить. Большая часть из этих пары тысяч голов пойдет на убой еще до зимы, потому как овчинные тулупы нужны не только моим бойцам, но и кой кому из мужиков. Поизносили они свою одежку, а справить обнову считай некогда -- работы невпроворот.
Самим гнать скот нам несподручно, потому договорились, что ногайцы отгонят его в Выксу, где заодно обговорят с моими литейщиками заказ к следующему году, какие котлы им потребны и сколько. Заодно Тумай размеры снимет с их кибитки, потом прикину -- а вдруг выйдет на ее основе полевую кухню для кочевников Исмаила сделать. Вопрос очень актуальный, потому как затраты топлива при этом резко снижаются, а в степи с ним небогато. К тому же через три года, в 1557 года, в Нижнем Поволжье, из-за изменения климата начнутся проблемы с продовольствием, которые будут иметь катастрофические последствия для Ногайской Орды. И в этой ситуации очень желательно поддержать нуратдина Исмаила, чтобы склонить часть родов оставшихся после смерти Юсуф-Бия на стороне его сыновей к переходу под руку Москвы.
