Первым, по нашей дороге, прошёл зилок, в котором я обнаружил ящик с монетами, он аккуратно, переваливаясь с пенька на пенёк, временами сильно кренясь на бок, продвигался вперёд и под дружное улюлюканье строителей, через пять минут с четвертью, достиг цели. Машина, плавно затормозив, остановилась у входа в здание вокзала, со стороны площади. Мы все, кто ожидал прибытие первого транспорта, в этом месте, не сговариваясь подбежали к кабине, вытянули из неё водителя и стали подбрасывать в воздух, перепуганного мужика. Это мы завтра забудем про то, что в этом месте, когда то даже тропинки не было и нам приходилось перелазить через поваленные деревья, в ручную таская грузы и ящики с рыбой, а сегодня мы радуемся тому, что всё это уже позади и мы сами смогли построить первую дорогу. После землянок, это второе сооружение, которое мы сделали своими руками, а то, что сам сделал ни в какое сравнение не идёт с тем, что купил в магазине или тебе досталось в качестве подарка.

Покидав в небо водителя, по пихав руками друг друга мы не много успокоились и под непрерывное Васькино нытьё на тему, что дорогу перво наперво обмыть надо, а только потом пользоваться, иначе удачи не будет, приступили к разгрузке. Вообще то я намереваюсь выгрузить здесь один ящик, содержимое которого мне известно, а потом загнать автомобиль на пути и всё остальное разгружать в пакгауз. Ради такого случая я решил, что нам можно и самим тряхнуть стариной, и устроить себе субботник, поучаствовав совместно с разведчиками на разгрузке. Грузчиков отвлекать всё равно не получится, они доски таскают с самого утра, а кроме двух свободных от нарядов разведчиков, привлечь на эту работу больше некого, так что можно считать субботник у нас добровольно принудительный. Как раз сейчас Сутягин, старшина Шестаков и пара матросов пытаются затащить на второй этаж ящик с мелочью, который на самом деле оказался не подъёмным. Я же совместно с Ерёминым собираюсь вскрыть оставшиеся, чтобы разобраться с имуществом, упакованным в них.

Первый по счёту хранил в себе пачки самой настоящей "снежинки", откуда только Корейко достал эту бумагу, на сколько я знаю даже на рынке это страшный дефицит. В следующем оказалось ещё два мешка с мелочью, определял я это на ощупь, не став светить перед товарищем, содержимое громадных тряпичных пакетов. Затем нашёлся, аккуратно упакованный маленький, однодверный сейф, к сожалению без ключей. Ещё здесь были обычные картонные коробки, крепко перевязанные верёвкой. Заглянул в первую же попавшуюся под руку, какие то вещи, сложенные в полиэтиленовые пакеты, хотел было отложить её в сторону, но моё внимание привлекала до боли знакомая сумка. Не может быть, не могу поверить своим глазам, вынул её на волю, так и есть, ноут. Но откуда? Стал проверять все подобные коробки и к своей радости нашёл ещё одну интересную вещь, принтер, опять же не понятно каким образом оказавшийся у Корейко.

После тщательного осмотра большей части коробок у меня сложилось впечатление, что эту машину Пётр Иванович загрузил для своих нужд. Много в ней разных вещей, для внутреннего пользования, так что придётся мне её перетаскивать к себе в кабинет, временно сделав из него филиал склада. Проще самому разобраться, чего оставить себе, а чего сдать в пакгауз, чем поручать это другим людям. Тем более у меня в любое время суток будет помощник, Сутягина хлебом не корми, а дай в чужом барахле порыться.

Часа три мы перетаскивали коробки, ящики и свёртки, возились бы ещё дольше, если бы в самом конце не обнаружились ящики с оружием и мешки с обмундированием. Это мы по быстрому скинули в вагоны, а после этого даже успели, перед ужином, привести себя в порядок.

- Ну чего, когда разбираться начнём, что нам Иваныч оставил? - спросил Васька, когда мы выходили из туалета.

- На сегодняшний вечер у меня другие планы, а ночью я собираюсь спать, так что до завтра придётся тебе подождать. Вытерпишь?

- Ой, кто бы говорил, сам то не лучше. Был бы такой правильный всё бы на склад вывез, а так к себе вещички затарил.

- Я к себе всё сгрузил, потому что о тебе беспокоился, как же можно было такое представление без главного клоуна оставить. Ты когда в трофейный ящик заглядываешь, облизываешься словно кот, увидевший миску со сметаной. Разве могу я себя лишить такого удовольствия, чтобы не увидеть твою довольную морду и масляные глазки в этот момент.

- Чего, точно?

- А то нет. Говорю же, специально в кабинет всё приволок, чтобы и ты на себя в зеркало смог полюбоваться, а то как то стрёмно одному ржать.

Вот уже минут двадцать сидит у меня в кабинете Солодов и глядя на мешки с мелочью молчит, и думает. Сюда я его приволок сразу же после ужина и поинтересовался, как всё это богатство сделать нашей денежной единицей.

В двух, ранее не вскрытых мной мешках, была действительно мелочь, но только периода перестройки, вперемежку с очень знакомыми мне монетами, из прошлой жизни. Самому понять, чего с ними делать, у меня мозгов не хватает, вот и привлёк нашего главного спеца по финансам, для решения этого вопроса. Но он к к моему удивлению не смог мне сразу же дать ответа и вот сидит, внимательно изучая содержимое и чего то соображает. Хотя так ли это на самом деле я не знаю, может он просто никогда не видел столько медяков в одном месте и не может поверить свалившемуся на него счастью.

- Алексей Иванович, может вам чайку налить?

- Спасибо не надо - монотонно ответил, не сводящий взгляда с мешка, экономист.

Ну не надо, так не надо, у меня и своих дел хватает, я ещё не проверил какие и сколько денег лежит в сейфе, который принесли из кассы. Открыв металлический ящик, стал вытаскивать из него бумажки и монеты, пытаясь разместить их не большими кучками у себя на столе.

- А это чего у вас? - прекратив гипнотизировать мелочь, спросил меня Солодов.

- Да это из кассы местной досталось, хочу разложить и рассортировать, у меня в сейфе ещё такие лежат, к ним пристрою.

- Много там их?

- Не знаю, не считал. Пачки бумажных и мешки с мелочью.

- Открывайте сейф, хочу и на них взглянуть.

Что же, мне не жалко, развлечений у нас мало, почему бы не сделать человеку приятно. Может ему от вида денег на душе легче становится, я же не знаю, как у них, у экономистов, мозги устроены. Только догадываться могу, что не так, как у всех остальных, потому что нормальный человек, так долго, на копейки смотреть не стал бы.

Открыл верхнюю часть двухдверного сейфа и пропустил к ней Алексея Ивановича. На этот раз он не стал просто разглядывать дензнаки, а брал их в руки, развязывал верёвочки с пачек, перелистывал купюры, смотрел на тусклый свет керосинки, сквозь них, пытаясь разглядеть водяные знаки. Потом мой гость взял мешочек с мелочью, открыл его, высыпал на ладонь несколько монет, потряс их, как будто пытался определить вес и кинул обратно.

- У меня ещё серебряные есть, хотите посмотреть? - спросил я его увидев, что особого интереса, к этим медякам, он не проявил.

- Давайте.

Я открыл нижнюю часть сейфа, достал один из мешочков и протянул его экономисту.

- Вот.

Но он не обратил внимания на предмет в моих руках, а сел на корточки и вытащил наружу печати, так и не выкинутые мной.

- А это что у нас?

- Да гадость разная досталась, печати со свастикой.

- Ну почему же гадость, в нашем случае совсем даже не гадость. А то что со свастикой, это не имеет ни какого значения, хотя даже наоборот, хорошо, что со свастикой.

Я не понимая, с чего это вдруг моему собеседнику так понравились печати именно со свастикой, решил у него поинтересоваться:

- Зачем они вам такие?

- Да не в этом дело, что у них свастика есть. Мы её аккуратненько срежем и так ещё лучше будет, никто подделать не сможет. А без печати нам никак не обойтись, если мы действительно хотим пустить в оборот свою денежную единицу. Вы что же думаете нам хватит этих медяков? Нет, первое время мы сможем и ими обойтись, пока деньги будут крутиться вокруг станции, но как только они выдут за эти пределы, вот тут то и скажется их недостача. Мы же не можем заставить людей сдавать деньги сразу же, как только они получат их на руки. Вы думаете расписки и векселя на Рынке почему были в ходу, как раз от этого, не хватало денежной массы, а напечатать мы её, к сожалению, нигде не можем.