— Замолчите, доктор, — зашипела девчонка, — замолчите, не то как бы вам не пожалеть… — На лице ее появилось выражение, напоминавшее о той злобной замарашке из трущоб. Несмотря на весь лоск, наведенный школой хороших манер, в ней жила подзаборница, в младенчестве знавшая лишь вонючие пеленки, в детстве — игры в грязных закоулках, а в юности — тяжкий труд да подозрительные сборища в темных подворотнях.

Доктор тряхнул головой, стараясь отогнать от себя неприятное видение.

— Я тебе сейчас все объясню, — начал он, — помнишь, я тебе рассказывал о семье, которая изобрела акушерские щипцы. Они передавали этот секрет из поколения в поколение, хотя могли сразу сделать его всеобщим достоянием, верно?

— А то они без вас не знали, что им делать, — отрезала подзаборница.

— Ладно, перейдем прямо к делу, — раздраженно сказал доктор. — Я принял решение. Я передам инструменты Хирургическому колледжу. Заработанных денег нам вполне хватит на обеспеченную жизнь. Ты сможешь купить себе дом. А я хочу переехать в теплые края.

Доктор сердился на девчонку — невоспитанное существо, не может без сцен. Однако таких последствий доктор никак не предвидел.

Энджи с перекосившимся лицом подхватила черный чемоданчик и кинулась к двери. Доктор рванулся за ней, вне себя от ярости скрутил ей руку. Изрыгая проклятия, Энджи свободной рукой царапала ему лицо. В этой кутерьме один из них случайно дотронулся до замка — и чемоданчик распахнулся. Засверкали ряды инструментов, больших и маленьких. Штук пять вывалились из гнезд и упали на пол.

— Видишь, что ты наделала, — напустился доктор на девчонку. Энджи не выпускала ручки чемодана, но доктор преградил ей путь. Девчонку трясло от ярости. Доктор нагнулся и кряхтя стал подбирать выпавшие инструменты.

Глупая девчонка, горько думал он, к чему такие сцены…

Тут что-то больно стукнуло доктора в спину, и он упал. В глазах у него потемнело.

— Глупая девчонка, — прохрипел он. И еще: — Как бы там ни было, они знают, что я хотел…

Энджи поглядела на распростертое на полу тело доктора; из спины его торчала рукоятка термокаутера № 6. “…Проходит через все ткани. Употреблять для ампутаций, предварительно спрыснув Ре-Гро. В непосредственной близости от жизненно важных органов, основных кровеносных сосудов и нервных стволов соблюдать особую осторожность…”

— Я этого не хотела, — тупо сказала Энджи, похолодев от ужаса. Ей тут же представилось, как в лечебницу является неумолимый сыщик и восстанавливает сцену преступления. Она будет ловчить, изворачиваться, хитрить, но сыщик выведет ее на чистую воду и отдаст под суд. Ее будет судить суд присяжных, адвокат произнесет речь в ее защиту, но присяжные все равно признают ее виновной; в газетах появятся шапки: “Белокурая убийца понесет наказание”. И вот она пойдет по пустынному коридору, пылинки будут плясать в снопах солнечного света, в конце коридора она увидит железную дверь, а за ней — электрический стул. К чему тогда все шубы, машины, наряды и даже красавец жених, встречи с которым она так ждала.

Однако едва туман кинематографических штампов рассеялся, Энджи быстро смекнула, что надо делать. Она решительно вынула из гнезда мусоросжигатель: “для уничтожения фиброзов и прочих опухолей прикоснитесь к диску…” Стоило кинуть что-нибудь в мусоросжигатель, как раздавался свист — очень сильный и неприятный для слуха, за ним следовала вспышка, не дававшая света. А когда коробку открывали — она оказывалась пустой. Энджи вынула из гнезда еще один термокаутер и решительно приступила к делу. Хорошо еще, что крови натекло совсем немного… Часа за три она справилась со своей чудовищной задачей.

Спала она плохо. Убийство далось ей нелегко: всю ночь мучили ужасы. Но наутро Энджи встала с таким чувством, будто никакого доктора Фулла и на свете не было. Она позавтракала, оделась более тщательно, чем обычно, но тут же спохватилась — нет, нет, ни в коем случае ничего необычного. Все должно быть как обычно. Через день — другой она позвонит в полицию. Скажет, что доктор ушел из дому пьяный, и она встревожена. Но главное, не торопить события.

Миссис Коулмен была назначена на 10 часов утра. Энджи рассчитывала, что уговорит доктора провести по крайней мере еще один пятисотдолларовый сеанс. Теперь ей придется проводить его самой: впрочем, рано или поздно пора привыкать.

Миссис Коулмен явилась раньше назначенного часа.

— Сегодня доктор поручил провести массаж мне. Когда процесс укрепления тканей уже начался, участие доктора не обязательно. Массаж может проводить любой человек, знакомый с его методом, — нахально объявила Энджи. И спохватилась, увидев, что забыла захлопнуть чемоданчик. Миссис Коулмен, проследившая за ее взглядом, в ужасе попятилась.

— Это еще что такое? — спросила миссис Коулмен. — Уж не собираетесь ли вы резать меня этими ножами? Я так и думала, что тут дело нечисто…

— Пожалуйста, миссис Коулмен, — сказала Энджи. — Ну пожалуйста, дорогая миссис Коулмен, вы ведь ничего не понимаете… в массаже.

— Бросьте заливать про массаж, — визжала миссис Коулмен. — Я поняла, доктор мне операцию делал? Ведь он мог меня убить!

Энджи, не говоря ни слова, вынула из гнезда кожный нож размером поменьше и провела им по своей руке. Лезвие прошло сквозь кожу, как палец сквозь ртуть, не оставляя никаких следов! Если и это не убедит старушенцию…

Однако миссис Коулмен еще пуще встревожилась.

— Что это вы там делаете? Небось лезвие уходит в рукоятку — вот в чем фокус!

— Приглядитесь получше, миссис Коулмен, — убеждала Энджи: ей до смерти не хотелось упустить пятьсот долларов. — Приглядитесь получше, и вы увидите, как этот э-э… прибор для подкожного массажа проникает сквозь кожу, не причиняя никакого вреда. Это так он непосредственно воздействует на мышцы, тогда как при обычном массаже мешают и слои кожи, и жировые ткани. В этом секрет успеха нашего метода. Ну разве наружный массаж может дать такие результаты, какие нам удалось получить накануне?

Миссис Коулмен сбавила тон.

— Да, польза от вашего массажа, конечно, есть, тут ничего не скажешь, — признала она, поглаживая шею. — Но одно дело ваша рука, а другое моя шея! Попробуйте-ка этот нож на себе…

Энджи улыбнулась.

Отменный обед почти примирил Эла с тем, что ему придется еще три месяца отбывать повинность в клинике. А потом, подумал он, благословенный год на благословенном Южном полюсе. Уж там-то он будет работать по своей специальности — тренировать в телекинезе детей от трех до шести.

Прежде чем приступить к работе, Эл по привычке бросил взгляд на распределительный щиток. Увидев, что под номером одного из врачебных чемоданчиков горит сигнал тревоги, он не поверил своим глазам. Такого не бывало с незапамятных времен. Какой же это номер? “Ах так, 674101. Вот оно что”. Эл заложил номер в карточный сортировщик и вскоре получил нужную информацию. Как и следовало ожидать, беда стряслась с хемингуэевским чемоданчиком. В таких случаях Эл обычно оставлял чемоданчик на произвол судьбы. В чьи бы руки чемоданчик ни попал, вреда от него быть не может. Отключишь чемоданчик от сети — нанесешь урон обществу, оставишь в сети — он того и гляди принесет пользу.

Эл срочно вызвал начальника полиции.

— С помощью набора мединструментов № 674101, — сказал он начальнику, — совершено преступление. Чемоданчик потерял несколько месяцев назад доктор Джон Хемингуэй.

Полицейский взъярился. “Вызвать Хемингуэя и допросить”, — сказал он. Ответы доктора Хемингуэя его удивили, а еще больше удивило то, что убийца находится вне пределов его юрисдикции.

Эл постоял немного у распределительного щитка, отключенная энергия мигнула красным огоньком тревоги, в последний раз предупреждая — набор 674101 в руках убийцы. Эл со вздохом выдернул штепсель, и красный огонек погас.

— Как бы не так, — глумилась миссис Коулмен. — Мою шею вы готовы резать, а свою небось побоитесь!