— Начнем с того, — продолжал он, запивая остаток сандвича, — что вы можете вспомнить о первых трех днях свободного полета?

Еще через три часа глаза Колфилда налились кровью, выглядел он куда хуже, чем в тот момент, когда Хартман вытащил его из кровати. Не многим лучше чувствовал себя и Грегори. Узнав наконец с точностью до часа время столкновения “Подсолнечника” с метеором, он решил прервать допрос. К тому же ему удалось установить примерную массу выброшенного материала, хотя промежутки времени между выбросами остались неизвестными. Наконец, к собственному удивлению, Грегори получил точную информацию о курсе и скорости “Подсолнечника”, и это непроизвольно расположило его к пленнику.

— Вы меня удивляете, Колфилд, — сказал он. — Некоторые из данных, что вы мне сообщили, настолько специфичны, что я скорее предположил бы, что вы были штурманом, а не механиком.

— Я всегда был любопытен, — ответил Колфилд, — всегда интересовался чужой работой.

— Конечно, это ваше дело, — сказал Грегори, — но нам с этим повезло. Ладно, если хотите немного отдохнуть…

Он оборвал фразу, потому что увидел, что Нолан вдруг насторожился и прижал ладони к ушам, чтобы лучше слышать голос в наушниках. Он настроился поточнее, а затем сообщил:

— Нас вызывает “Змей”, сэр. Включить динамик…он бросил выразительный взгляд на пленника, — или вы возьмете наушники?

— Динамик, — ответил Грегори. Он взял микрофон из руки Нолана: — “Декарт” слушает. Грегори у микрофона. Что случилось, капитан-лейтенант?

Голос капитан-лейтенанта Китли, капитана и единственного члена экипажа патрульного корабля “Змей”, еле слышно прорывался сквозь сухой треск помех. Китли был не из тех, чье общество легко выносить по долгу, но, очевидно, всякий, кто может выдержать одновременно космос и собственную компанию на протяжении месяцев и не сойти с ума, имеет право на странности. Поэтому Грегори игнорировал отсутствие явно выраженного пиетета в голосе капитан-лейтенанта. Правда, он вел бы себя точно так же, даже если бы знал, что капитан-лейтенант старается в этот момент одновременно избежать метеоритного потока неизвестной плотности и размеров и не разминуться с ним.

— Пока мне удается уцелеть, — сообщил Китли. — Но для того, чтобы не попасться, мне нужны дополнительные данные. У вас они есть?

— Кое-что, — ответил Грегори. Он думал об информации, только что полученной от Колфилда. Наконец он сказал: — Проверьте все имеющиеся у вас данные на бортовом компьютере, а мы прогоним их сквозь наш. Потом сверим результат. К тому времени, когда мы встретимся, все уже будет ясно. А пока сохраняйте минимально безопасное расстояние от потока и докладывайте через каждые двенадцать часов.

— Вас понял, — сказал Китли.

— Отлично. Связь окончена.

— До связи.

Вскоре Колфилд ушел к себе в каюту, а через полчаса, закончив вахту, за ним последовал Нолан. Грегори остался на мостике наедине с приемником и собственными мыслями. Правда, он предпочел бы заняться чем-нибудь еще, например проверить данные, полученные от Колфилда. Но в космосе в любой момент кто-нибудь может терпеть бедствие, так что строгие правила предписывают каждому кораблю постоянно слушать эфир, чтобы не пропустить просьбы о помощи. Формального способа добиться, чтобы этого правила придерживались все, не существовало, но большинство космонавтов были убеждены, что если оторвешься от связи даже на несколько минут, то кто-то другой тоже проспит твой призыв о помощи.

Космос живет по правилу: “Делай для других то, чего хочешь, чтобы другие делали для тебя”.

“Проверка данных может подождать несколько часов, пока Хартман заступит на вахту”, — сказал себе Грегори. К тому же эти данные даже без обработки позволили представить время возникновения, скорость… и орбиту потока с “Подсолнечника”. А об этом он мог думать и прислушиваясь к шорохам в приемнике.

Созданный людьми метеоритный поток, появление которого он расследовал, должен был состоять из двух отдельных потоков, движущихся по одной орбите, но с различной скоростью. Это объяснялось тем, что часть материалов была сброшена до торможения, а часть после того, как скорость корабля была погашена. К счастью, скорость движения потоков была известна, хотя точное время сброса и масса материала оставались тайной. Но Грегори надеялся, что в ближайшее время сможет узнать у Колфилда больше.

Грегори предположил, что первая серия выбросов, происшедшая в то время, когда корабль находился в свободном полете, представляет собой длинный расширяющийся коридор. Второй поток, движущийся медленнее, постепенно сближался с первым, пока тот не пронзил его, обгоняя. Оба потока прошли в непосредственной близости от Юпитера, что изменило направление их движения и, возможно, придало им момент вращения. Затем потоки продолжали удаляться от Солнца до тех пор, пока могучее притяжение Солнца не остановило их бег и не начало тянуть их обратно, что, по-видимому, произошло через пять лет.

Итак, потоки вернулись внутрь Солнечной системы, набирая скорость по мере приближения к нашему светилу. На пути поток встретился с пассажирским кораблем “Санта Изабелла” и превратил его в груду обломков. Лишь один человек на корабле остался в живых, да и то на несколько секунд, чтобы сообщить время и место катастрофы. Затем наступила очередь громадного корабля “Ленинград”^ который, к счастью, двигался в том же направлении, что и поток. Он отделался вмятинами на обшивке, позже на них были обнаружены следы пластика. Анализ пластика позволил в конце концов определить, какой корабль стал виной гибели “Санта Изабеллы”.

Оба мусорных потока промчались вблизи Солнца и вновь направились прочь от него, постепенно сближаясь. К этому времени диаметр потоков достиг тысячи миль, если, конечно, потоки сохранили цилиндрическую форму и не стали вращаться. В случае вращения острый конец потока будет направлен по оси движения, а это представит еще большую опасность для навигации.

Задача Грегори заключалась в том, чтобы установить положение потока настолько точно, чтобы определить его на пятьдесят лет вперед и зафиксировать во всех метеоритных регистрах. Он знал, что компьютерам на “Декарте” и “Змее” такая задача по плечу, но при условии достаточной информации. Без такой информации…

Грегори решил снова поговорить с Колфилдом, не согласится ли тот прибегнуть к средствам восстановления памяти. А пока он попытался, подражая лейтенанту Нолану, кое-что подсчитать в блокноте, не снимая наушников и проверяя различные частоты приемника. Ничего из этого не вышло.

На пятый день, после того как они поднялись с Земли, “Змей” доложил, что передняя часть потока регистрируется задним радаром в виде расплывчатого пятна. По расчетам Китли, его корабль движется с той же скоростью, что и поток. Теперь он просит разрешения поглядеть на поток вблизи.

— Нет, — твердо сказал Грегори. — Не приближайтесь к потоку, пока мы не узнаем о нем больше. Это приказ!

Он отключился и вернулся к прерванному допросу.

— Вы мне говорили, — сказал он, — что решение облегчить корабль было принято лишь на десятый день после столкновения. Вы по шестнадцать часов трудились, стараясь восстановить реактор. Но вам это не удалось. Затем команде было приказано выбрасывать лишний вес. Мы с вами уже установили объем контейнеров для отходов на “Подсолнечнике”, но теперь мне необходимо знать, через какие интервалы вы выбрасывали контейнеры. Постарайтесь припомнить.

— По-моему, это случилось в 7.00 и в 8.00, — устало ответил Колфилд.

— Я бы хотел быть в этом уверен, — настаивал Грегори. — Вы убеждены, что больше не слышали, как открывается и закрывается наружный люк? Может быть, вы заметили, что члены команды проходили мимо вас, неся контейнеры? Где вы находились в это время?

— Как где? С пассажирами, у реактора, на капитанском мостике…

— На капитанском мостике?