«Дело вот в чем, — стал пояснять Величко. — Массовое производство специального баллиститного пороха для катюш создавалось на заводе имени Петровского в Украине. С его потерей „катюши“ практически остались без „фирменных“ зарядов. Серийный выпуск самих установок к тому времени уже шел полным ходом, а вот стрелять-то оказалось нечем. Ситуация сложилась критическая. В своих воспоминаниях, относящихся к этому периоду, Маршал Советского Союза Георгий Жуков писал, что из-за отсутствия боеприпасов для ракетной артиллерии ее пришлось частично отправлять в тыл.

Сталин дал команду немедленно организовать производство ракетных зарядов на любых предприятиях, любыми способами. Выбрали один из московских НИИ и Казанский пороховой завод — здесь было создано особое техническое бюро — ОТК 40. Специалисты работали день и ночь, провели массу испытаний, однако получить нужный продукт на оборудовании, предназначенном для пироксилиновых порохов, не удавалось.

В общем, получился суррогат. Дальнобойность, конечно, снизилась, участились случаи разрывов камер ракетных двигателей. Вот этой адской смесью и начинялись снаряды для „катюш“».

«Вы хотите сказать, что к немцам попали именно эти эрзац-заряды?» — уточнил корреспондент.

«Скорее всего. Сам по себе „родной“ порох для „катюш“ был высочайшего качества — аналогов ему не было в мире. Более того, в снаряды, которыми стреляла батарея Флерова, добавлялся фосфор — сжигающий эффект был огромным…».

Боевая машина БМ-13НС.

В это время в Перми срочно создавалось на базе эвакуированного с Украины завода имени Петровского производство баллиститных порохов. Но было ясно, что, несмотря на все усилия, наладить в ближайшее время выпуск в нужных объемах не удастся. Тогда Сталин решил обратиться за помощью к американцам.

«Правда, своей базы для получения таких порохов у них не было — пришлось передать им нашу документацию, чертежи оборудования, рецептуру, — продолжал рассказ Величко. — Миссия была поручена крупному специалисту в этой области — генерал-майору С. Франкфурту. Вот что он рассказал мне уже после войны: „Сначала обговаривался срок в два года. Но в ходе переговоров я спросил у представителей американской стороны: „Нельзя ли за полтора?“ — те посовещались, сделали расчеты. „Можно, но это будет стоить дороже“. Памятуя наказ Сталина — любой ценой, говорю: „А за год?“ — „Нет проблем, только цена будет совсем другой“. На том и поставили точку. Через пару месяцев прошу, чтобы мне показали стройку. Приехали, а там, мать честная, поросший бурьяном пустырь! „Когда же вы начнете монтаж корпусов?“ — „А мы и не собираемся их строить: пустим мощные электроподстанции, поставим на фундаменты станки и начнем выпускать продукцию“. — „А температурный режим, гидроизоляция!“ — „Накроем агрегаты брезентом, будем подавать теплый воздух. Все о’кей!“ Американцы есть американцы, они сразу смекнули, что заказ-то временный, зачем же капитальные сооружения возводить?“».

«Все было исполнено, как договаривались, — заканчивает свой рассказ Величко. — Но, когда завод в Перми заработал на полную катушку, поставки заметно сократились. Этот заказ осуществлялся в обстановке настолько строгой секретности, что даже спустя многие годы после войны мне пришлось разъяснять соответствующим органам, каким образом стала возможной утечка пороховых технологий „за бугор“…».

Тем не менее Ю.А. Величко остался при мнении, что «чисто механически, без собственной научно-исследовательской и производственной базы, наработанной технологии, многочисленных испытаний „повторить“ этот порох не представлялось возможным. Саму установку, направляющие, боеголовку — пожалуйста, ничего сверхсложного нет. А вот что касается „начинки“ реактивных зарядов — тут все не так просто…».

Порох для «катюш». И в самом деле, успех установок «катюша» в первую очередь объясняется составом пороха для реактивных снарядов. Еще с самого начала работ над ракетами перед Петропавловским стояла трудная задача — как сделать так, чтобы порох горел долго и равномерно, унося снаряд на большое расстояние? Для первоначальных опытов энтузиастам удалось как-то решить проблему своими силами, но когда встал вопрос о создании системы для вооружения Красной Армии, потребовался специальный порох.

К этому времени были известны созданные в 1928 году А.С. Бакаевым для артиллерии рецептуры «НГ» и «НГВ». В 1936 году вместе с сотрудниками кафедры пороходелия МХТИ им. Менделеева по просьбе Г.Э. Лангемака Бакаев создал рецептуру и специально для реактивных снарядов, в том числе и того типа, которыми заряжались «катюши».

Однако имя Лангемака, как мы уже говорили, среди создателей «катюши» не значилось, поскольку он был расстрелян задолго до того, как гвардейские минометы произведут первый залп. Найдутся люди, которые вычеркнут заодно и Бакаева…

Произошло это вот при каких обстоятельствах. Как вспоминала бывшая студентка Бакаева — Л.Б. Кизнер, в 1937 году она попала на факультет по изготовлению топлива для изделий боеприпасов. Студентам первого выпуска отделения пороходелия лекции читал профессор Н.И. Жуковский — крупный ученый-химик, заслуженный деятель науки и техники, военный инженер-технолог. «Старшекурсники нам рассказывали, как они ловили каждое его слово, — свидетельствует Кизнер. — Нам же, студентам второго выпуска, не повезло: к тому времени в 1937 году профессор был арестован и вскоре расстрелян».

Тогда кумиром студентов стал профессор Александр Семенович Бакаев, который читал технологию изготовления нитроглицериновых порохов. «Особенно интересны были лекции по изготовлению пороха „Н“, — продолжает рассказ Кизнер. — И вот как-то во время занятий мы заметили у дверей странного гражданина. Спросили у него, чего он хочет. В ответ он, подойдя к Бакаеву, заявил: „Вы арестованы“…».

Профессор, однако, попросил позволения закончить лекцию. И лишь после этого его увели. «Это случилось 13 декабря 1937 года, именно тогда, когда указанные реактивные снаряды с его порохом проходили войсковые испытания для принятия их на вооружение авиации. Роковое совпадение!» — заканчивает свой рассказ Кизнер.

Александр Семенович Бакаев родился 22 июня 1895 года. В 1914 году, в начале Первой мировой войны, он в 19 лет досрочно окончил Михайловское артиллерийское училище и в чине подпоручика был отправлен на фронт. За три военных года он прошел путь от подпоручика до капитана и получил семь орденов — Св. Анны I, II и III степеней, Св. Станислава II и III степеней, Св. Владимира IV степени, Св. Георгия IV степени за личную храбрость[12].

Февральскую революцию А.С. Бакаев встретил на фронте, события же Октябрьской наблюдал в Петрограде; впрочем, в автобиографии сам Александр Семенович называл Великую Октябрьскую революцию иначе: «Непосредственного участия в перевороте не принимал».

В 1918 году правительство большевиков заключило Брестский мир. А.С. Бакаев демобилизовался.

Получив высшее образование в Петроградском политехническом институте, он поступил в Артиллерийскую академию.

Первые серьезные работы в области порохов Бакаев начал на Охтинском заводе в 1922 году. Как показал опыт Первой мировой войны, пироксилиновые пороха были достаточно хороши для патронов, однако артиллерийский и минометный огонь также намного эффективнее при использовании так называемых баллиститных порохов. А.С. Бакаев впервые разработал принципы их производства, и по разработанной им технологии были спроектированы и построены первые заводы.

В 1930 году по «делу Промпартии» А.С. Бакаева арестовали и приговорили к 10 годам лишения свободы за «участие в подготовке взрыва моста в Ленинграде». Правда, отправили его не в тюрьму и не в лагерь, а в особое техническое бюро ОГПУ. Параллельно — вот парадокс того времени — осужденного специалиста использовали и как главного консультанта по строительству опытного цеха на заводе имени Морозова и при создании нового завода № 59 на юге Украины.