Во время остановки поезда лошадей выводили из вагонов для разминки и кормления, одновременно благородным животным меняли подстилку. В эти же часы забивали крупный и мелкий рогатый скот, чтобы обеспечить состав продовольствием на весь следующий день.

Каждое утро все повторялось с точностью до мельчайшей детали.

Все другие остановки делались также строго по графику, ибо предназначались для пополнения запасов воды и топлива. Паровоз этой модели, 141 Р Алко, мог пройти без заправки не более четырехсот километров. Станции обеспечения принадлежали независимым торговцам и располагались равномерно по всему маршруту. Там можно было пополнить запасы воды и угля, а также пищи и различных напитков.

На некоторых перегонах торговцы предлагали также услуги жриц любви, и Отис, ответственный за содержание рабов, нередко отдавался их умелым ласкам, иногда по нескольку раз в день.

Однако не всегда можно было рассчитывать на хорошую память торговцев и на их постоянство. Довольно необязательные, они могли ни с того ни с сего закрыть водокачку или угольный склад, останавливая тем самым уже пущенный в ход конвейер заправки. Для таких экстренных случаев был предусмотрен целый вагон с запасом воды и топлива, расположенный за тендером. Нагрузка на локомотив увеличивалась, зато не грозила вынужденная остановка вдалеке от населенных пунктов.

Предусмотрительный Потреро останавливался также посреди мертвого леса, черневшего стволами и голыми ветвями деревьев на фоне белого как снег пепла. И тогда рабы, подгоняемые криками Отиса, принимались за работу, ловко орудовали пилами и топорами. Они рубили, пилили и складывали сухие дрова, чтобы создать аварийный запас на случай нехватки топлива.

Потреро останавливал состав и в том случае, если он шел по местности, где в изобилии водился одичавший крупный рогатый скот. В таких местах рабы собирали кизяк, который при сгорании выделяет значительное количество тепла. И во время всех этих остановок, не покладая рук, трудились Сервиклоны, обслуживающие поезд.

Вооружившись тряпками, масленками и смазочными шприцами, они что-то чистили, подтягивали болты, доливали масло в трущиеся части, контролировали работу всех важнейших частей поезда: проверяли сцепные устройства, тормоза, простукивали колеса, следили за исправностью топки, поддувала, дымогарных трубок котла, проверяли показания приборов, короче, делали все для поддержания паровоза в рабочем состоянии.

Джаг с любопытством наблюдал за ними. Пока ему не оставалось ничего другого.

Однажды утром привычный ритуал был нарушен.

Высунувшись из кабины и подставив лицо прохладному ветру, Потреро держался за рычаг управления, и, казалось, не замечал раннего рассвета. Заметив, что глаза машиниста закрыты, а его голова безвольно покачивается из стороны в сторону в такт движению паровоза, Джаг подумал, что он умер, затем, правда, рискнул сделать более соответствующее обстановке предположение.

– Эй, вы спите? – закричал он, подойдя к механику.

– В дороге я никогда не сплю, Рамона! – незамедлительно откликнулся машинист и выпрямился. – Мне казалось, что я уже говорил тебе это!

Джаг указал на небо.

– Светает!

– Поздравляю, от твоего внимания ничто не ускользает!

– А почему мы не останавливаемся? Я уже проголодался!

– Поешь в Томболл Пойнте!

От удивления у Джага округлились глаза.

– Уж не хотите ли вы сказать, что мы...

– Вот именно, – Потреро с важностью кивнул головой. – До прибытия, Чико, осталось меньше часа.

– Но вы мне ничего не говорили!

– С каких это пор орел отчитывается перед червяком, Рамона?

Джаг сердито метнул в топку несколько лопат угля, не замечая лукавого взгляда машиниста. Не скрывая своего раздражения, он пошуровал кочергой, потом забился в свой угол и, надувшись, уставился в окно на проносившийся мимо пейзаж.

На протяжении всего пути поезд шел по пустынной местности, по пыльным просторам, заросшим сорняками, крапивой, тщедушным колючим кустарником, который яростно трепали порывы вольного ветра.

Высунувшись наружу и сощурив глаза, как Потреро, чтобы не попала соринка, Джаг смотрел вдаль, пытаясь разглядеть силуэт Томболл Пойнта. Но тщетно, город был еще далеко.

– Смотри, не выпади, Чико! – крикнул Потреро. – Ты мне еще нужен!

– Разве орел нуждается в червяке? – не оборачиваясь, с горечью парировал Джаг.

Механик удовлетворенно рассмеялся.

– Только для того, чтобы съесть его, Чико, только для этого!

Именно в этот момент прозвучал первый выстрел. Джаг с удивлением обернулся. Теперь он видел весь состав целиком. Позади его нагоняла большая группа всадников, которые рассыпались в лаву и теперь мчались по обе стороны поезда.

– Бог ты мой! Присоски! – рявкнул Потреро.

Он быстро отошел от окна и дал несколько длинных гудков.

– Кто? – озадаченно переспросил Джаг.

– Присоски или Пиявки, как тебе больше нравится! Жертвы Осадков! На район Томболл Пойнт регулярно валится сверху всякая гадость! Кстати, сейчас в городе почти никого нет, остались лишь самые упрямые и немощные. Больные сбиваются в группы, чтобы не умирать в одиночку. Они считают, что поезд – это дьявольское изобретение, пережиток прошлого. Они отождествляют его с технологией вчерашнего дня и наравне с осадками винят его во всех своих бедах.

Джаг непроизвольно вздрогнул. Старый Патч часто рассказывал ему об этих космических осадках, о контейнерах с вирусами химической чумы и других болезней, которые внезапно падали с небес и превращали город в кладбище. Удивительно, как это Томболл Пойнт до сих пор не постигла та же участь.

По всему поезду забили тревогу. Теперь выстрелы гремели со всех сторон.

– Но ведь у них нет оружия! – заметил Джаг.

– Нет! Они не убийцы в обычном понимании этого слова! Но им достаточно просто прикоснуться к тебе – и ты труп! Они преследуют лишь одну цель – заразить как можно больше людей!

– Это же безумство!

– Такова их тактика.

– Но ведь у них ничего не получится, их всех перебьют.

Потреро пожал плечами.

– Может быть, в глубине души они сами хотят этого. Но будет лучше, если ни один из них не ступит на поезд, иначе... Черт возьми! Впереди появилась еще одна группа! – вдруг вскрикнул машинист.

Взглянув туда, куда указывал Потреро, Джаг увидел добрых полсотни всадников, которые в строгом порядке стояли на небольшом удалении от железнодорожного полотна.

– А ну-ка, подбрось, Рамона! – резко скомандовал Потреро. – Нужно прибавить ходу!

Вцепившись в поручень у своего наблюдательного поста, Джаг увидел то, что потрясло его до глубины души. Он почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились и встали дыбом.

В просвете между кожухом паровозного котла и экраном-пароотбойником впереди на рельсах внезапно появился силуэт женщины.

Гордо выпрямившись, она стояла посередине пути в окружении всадников. На каждой руке она держала по ребенку.