Он нашел то, что искал, в соседнем здании, в душевой: вдоль стены тянулся ряд умывальников с вделанными над ними в стену зеркалами, большей частью побитыми и непригодными для использования. С грехом пополам найдя более-менее целое зеркало, еще не отслужившее свой век, Джаг принялся за ошейник.

Сначала он попытался распилить его ножовочным полотном, снятым со станка. Но, поскольку оно оказалось слишком длинным и неудобным для работы, он сломал его пополам и приступил к задуманному. Безрезультатно! Через какое-то время он убедился, что пила абсолютно затупилась, а на ошейнике не осталось ни следа!

Джаг выругался, взял вторую половинку полотна и попробовал снова атаковать ошейник, но лишь поцарапал себе шею. И тогда он вспомнил о предупреждении Отиса. Тот говорил, что ошейник не только невозможно распилить, но даже оставить на нем след инструмента. Похоже, его слова подтверждались.

Джаг пришел в ярость, но сдаваться так скоро не захотел. Ведь должно же быть какое-то средство! Взяв ножницы по металлу, он щелкнул ими вхолостую, затем подвел режущие кромки инструмента к Шагреневой Коже. Изогнув шею и вытянув руки, он изо всех сил сжал ручки ножниц.

И в ту же секунду что-то взорвалось у него в голове. От чудовищного разряда его тело выгнулось дугой и отлетело к стене. Джаг взвыл от нестерпимой боли и, лежа на полу с вытаращенными глазами и пеной на губах, бессильно захныкал, как новорожденный ребенок. Боль прошла, но он еще долго безудержно плакал от отчаяния и горя. Потом, опустив голову, он медленно побрел назад.

Совершенно подавленный, он лег в тендере прямо на уголь, завернувшись в грязное одеяло.

Его била мелкая дрожь, тело горело, а во рту чувствовался неприятный привкус меди. Незаметно для себя он погрузился в тяжелый сон и время от времени вскрикивал от ужаса, когда ему снились кошмары или Сервиклоны начинали сильно шуметь.

Его разбудил Потреро.

– Раз уж ты здесь, Чико, помоги мне развести пары, – сказал он вместо приветствия.

– А что, стокер еще не починили?

– Починили, но разогревают котел всегда вручную, Рамона!

И снова Джаг взялся за лопату. Когда стрелки манометров заплясали на привычных делениях, они отправились за углем и водой. Заправившись, Потреро подал паровоз к составу.

По окончании всех этих маневров Джаг вышел на перрон. Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Сотни глаз невидяще скользили по нему, словно он превратился в человека-невидимку.

И только когда суета улеглась и перрон опустел, Отис заметил присутствие Джага. Озабоченно почесав затылок, он подозвал одного из своих подчиненных.

– Мы чуть было не забыли его, – сказал он, кивком головы указав на Джага. – У меня нет никаких приказаний на его счет, и я сейчас не собираюсь идти спрашивать, что с ним делать! Посади его пока в "холодильник", а дальше видно будет! Шевелись, поезд вот-вот тронется!

Джаг торопливо зашагал к вагонам в хвосте поезда.

"Холодильник" оказался товарным вагоном, который, должно быть, помнил времена второй мировой войны. Войдя в него, Джаг понял, почему его так прозвали. Доски стен вагона были так плохо подогнаны, что со всех сторон зияли отверстия, в которые могла бы пролезть рука взрослого человека.

Настоящий дворец сквозняков!

С появлением Джага в вагоне повисла гнетущая тишина.

На полу Джаг заметил четкую черную линию, которая разделяла вагон на две неравные части. По одну сторону линии, на одной трети вагона, тесно прижавшись друг к другу, стояли человек двадцать мужчин. Во второй части, вдвое большей по площади, находилось всего четыре человека.

Обстановка там прямо-таки озадачила Джага. У дальней стены стояли две двухярусные койки, печка, топившаяся углем, и ящики, заполненные всяким барахлом. Все это освещалось пыльной лампочкой, свисавшей в потолка на голом шнуре.

Три головы тотчас же повернулись в сторону Джага. Три пары глаз настороженно уставились на него. Он явно не был здесь желанным гостем.

Четвертая голова ритмично двигалась между ног одного из троих – крупного, атлетически сложенного негра с блестящей кожей и волосами, туго заплетенными в многочисленные косички, украшенные бисером.

По тому подобострастному взгляду, который двое его компаньонов – вероятно, бывшие фавориты Галаксиуса, откормленные и белесые – бросали на негра, Джаг заключил, что они считают его своим хозяином. И в этом качестве он должен был как-то отреагировать на вторжение нового человека. Что он и сделал, но по-своему. Его реакция была своеобразной, попросту говоря, никакой. Негр полностью проигнорировал появление Джага: мол, пусть все идет своим чередом, нечего торопить события. Он был на своей территории и владел инициативой.

Оргазм заставил его поморщиться, но он быстро подавил свои эмоции.

После чего, оттолкнув того, кто все еще стоял на коленях у него между ног, спокойно встал и без тени смущения подтянул штаны.

Джаг задержал взгляд на фигуре человека, покатившегося по полу, и с удивлением отметил, что это была женщина. Каштановые волосы до плеч обрамляли ее довольно приятное лицо с несколько крупноватыми чертами, длинное платье с головокружительным декольте открывало ее тяжелую и пышную грудь.

– Пошла вон, – коротко приказал негр, застегивая брючный ремень.

Волоча за собой туго набитую сумочку, женщина послушно поползла в свой угол в другом конце вагона, бросив по пути любопытный взгляд на Джага.

Непродолжительную паузу нарушил голос негра.

– Меня зовут Спиди, – сказал он, поглаживая грудь. – Это мой вагон, и ты стоишь на моей территории. Что ты скажешь в свое оправдание, приятель?

Джаг и в самом деле находился в его части вагона. Но это произошло по чистой случайности, так сложились обстоятельства. К тому же, окажись он по другую сторону черты, ему бы пришлось потеснить обитателей "разрешенной" части вагона.

Джаг понял, что попал в переделку. Ему показалось, что в его ушах зазвучал насмешливый голос старого Патча. Сколько раз тот говорил Джагу, что выживание прежде всего зависит от способности избегать конфликтных ситуаций. Однако правила, применимые в пустыне, никак не вписывались в условия реальной жизни, когда приходилось действовать и жить в ограниченном пространстве.

Здесь царил закон силы. На всех уровнях. Джагу хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку: высокий, крепко сбитый негр, с довольным видом поглаживающий себя по груди, два его белобрысых прихлебателя, втихомолку посмеивающихся над новичком, нары и печка, со стоящим на ней чайником, полным булькающей воды.

– А меня зовут Джаг, – ответил он. – Единственная линия, которую я знаю, – это горизонт, но и он еще никогда не останавливал меня!

С этими словами он изо всей силы врезал негру локтем прямо в кадык. С открытым ртом и выпученными глазами, тот, задыхаясь и хрипя, рухнул на колени. Джаг шагнул вперед, схватил чайник и, размахнувшись, выплеснул его содержимое на двух компаньонов негра, которые завопили от дикой боли и волчком завертелись по вагону. Ошпаренная кожа тут же вздулась большими страшными волдырями.

Вооружившись короткой кочергой, Джаг снова подошел к Спиди. Негр с трудом переводил дыхание.

Пот ручьями тек по его лицу, воздух со свистом вырывался из травмированного горла.

Схватив его за косички, Джаг грубо запрокинул негру голову и приставил конец кочерги под подбородок.

– А теперь слушай меня внимательно, Спиди, – процедил он. – Я очутился здесь только потому, что на мне этот проклятый ошейник! Но это не означает, что я собираюсь терпеть выходки типов вроде тебя! Если бы я ударил тебя в полную силу, ты уже был бы покойником! Подумай об этом на досуге. Короче, пока я в этом вагоне, границ не будет ни для меня, ни для кого другого, договорились?

Не в состоянии вымолвить ни звука, негр опустил веки в знак согласия.

Отпустив его, Джаг не спеша огляделся вокруг, оценивая свои новые владения.