— Еще, — едва шевеля губами попросила она, и, как только новая жертва оказалась в ее смертельных объятиях, восставшая из гроба сама впилась ему в горло разрывая плоть голодными клыками.

Асмодей любил наблюдать как они возвращаются к жизни. Злые, голодные и полные энергии, готовые служить своему повелителю. Вторая жертва замертво рухнула на пол и теперь возрожденная княгиня больше не напоминала скелет обтянутый кожей. К ней вернулась вся ее былая ослепительная красота. Длинные русые волосы, падали на полуобнаженную грудь, темно карие глаза влажно блестели, а окровавленный рот дрогнул в улыбке.

— Асмодеус…мой Повелитель нашел меня.

Она упала на колени и обняла ноги демона. Костлявая рука Асмодея погладила роскошные локоны.

— Конечно нашел и вернул обратно. Ты нужна мне, Ирина. Закончи трапезу и мы покинем это место.

Женщина молниеносно встала с колен, она плотоядно осмотрела последнюю жертву. Любовно гладила несчастного по лицу, потом сорвала с его глаз повязку.

— Не бойся мой сладкий, я подарю тебе наслаждение, — проворковала она и мужчина уже не мог оторвать взгляда от ее глаз которые овладели его сознанием. Через несколько минут несчастный упал перед ней ниц и сам подставил шею для укуса. В этот раз она пила медленно, наслаждаясь каждой каплей, а когда жертва испустила последний вздох, она поймала это дыхание губами. Подняла взгляд на Асмодея, ожидая его приказаний.

— Думаю, ты помнишь кому обязана столь долгим мучительным сном, моя красавица? — вкрадчиво спросил Асмодей. Глаза Ирины сверкнули зеленым фосфором.

— Помню…я создала его, я породила проклятого предателя.

— Который достиг немыслимых высот: власть, положение в братстве, богатство, признание семьи, а ты тем временем гнила в гробу, прикованная цепями и страдала, — продолжил Асмодей и протянул руки к женщине. Он уже изменил свой облик и теперь рядом с ней стоял красивый темноволосый мужчина.

— Но ведь ты по-прежнему имеешь над ним власть…ты единственная, кто может управлять им. Заставь его стать таким как он был, верни его в обличье зверя, которого ты сама создала и пусть виновника казнят его же собратья. Посей в его сердце ярость, которую он испытывал когда ты его обратила, сотри его чувства и эмоции. Пусть сам роет себе могилу. Пусть причиняет боль всем, кого раньше любил, пусть они начнут его ненавидеть и желать ему смерти как самому страшному врагу.

Ирина улыбнулась и облизала губы кончиком языка.

— Я вижу ты согласна…ничего так не выражает эмоций как твои прекрасные карие глаза, княгиня. Я верну тебе былое могущество, я научу тебя жить в этом мире, и ты получишь нужную информацию. Идем со мной. Я долго ждал этого часа. Но ты ждала дольше.

— Зачем это тебе, мой Повелитель?

— Повергнуть врага его собственными руками, заставить самого прийти ко мне, согласиться на любые мои условия и стать самым страшным орудием в моих руках против клана Черных Львов. Что может быть слаще мести, дорогая Ирина?

— Кровь! После пяти веков голода, — ответила княгиня и засмеялась, пнула босой ногой труп одного из смертных и, переступив через него, пошла к выходу из пещеры.

Он больше не приходил ко мне, я даже не чувствовала его присутствие рядом со мной. Но белые розы оставались неизменными. Первый день я радовалась, как ребенок освобождению от постоянного напряжения наткнуться на Николаса в своей комнате или снова получить приглашение куда-либо. Тот вечер в ресторане, по случаю премьеры Дианы, потряс меня. Я поняла, что как прежде уже не будет. Я могу сколько угодно пытаться его ненавидеть и презирать, но между нами есть связь, она сильнее моих эмоций, сильнее отрицания и непонимания. В тот вечер, после того как захлопнула дверь своей комнаты и наконец-то почувствовала себя в безопасности, я рассматривала тот браслет. Я крутила его в руках, снова и снова читала ту надпись. Теперь я не сомневалась — это моя вещь. Я носила его очень часто, потому что внутри поверхность металла стала матовой. И в этот момент я вспомнила зажигалку. Ту самую, которую вынесла ему в тот вечер, когда увидела его впервые. На ней было написано то же самое: «Я буду любить тебя вечно». И, кажется, я знала кто ее подарил. Это была я. Но если я сделала это, то зачем? Ведь он не любил меня. Он обижал и унижал меня. Или я ошибаюсь? Моя голова раскалывалась, тело покрылось мурашками. Сомнения самые первые, зыбкие. Но они появились, закрались в душу и не давали покоя.

Меня тянет к нему, как магнитом, на физическом, тянет настолько, что я перестаю себя контролировать.

Мое тело помнило его ласки. Подсознание, те темные уголки моего мозга, он раздражал их своим голосом, взглядом до невыносимости. Наверное, так реагирует наркоман, который был в ремиссии долгие годы, на дозу, которая вдруг оказалась прямо у него под носом. Он не хочет впадать в зависимость, но он помнит кайф…помнит наслаждение от запретного яда и это сильнее его самого. Сильнее доводов рассудка. Ник сказал, что был первым. Я не помнила своих оргазмов, и были ли они у меня, но я теперь не сомневалась — были. Оглушительные, ослепительные, если он делал хоть четверть из того, что так бесстыдно шептал мне на ухо. Господи я думаю об этом и снова возбуждаюсь, только от воспоминаний о его голосе и его глазах. Насколько зависимой я была тогда? Можно лишь гадать. Но в том, что мое влечение было мощным, я уже не сомневалась. Оно осталось. Вот эта мучительная тяга к зверю. Неуправляемая и совершенно не зависящая от моих решений.

Я обязана с кем-то поговорить об этом. Пусть даже с Фэй. Ведь я жила с Мокану семь лет. Она точно знает. И она просто обязана сказать мне правду. Если он такой монстр и чудовище, то как я могла любить его? И любила ли я? Мне требовались ответы. Немедленно. Как воздух. Но я не могла позвонить Фэй, а для того чтобы покинуть дом мне нужно разрешение самого хозяина. Он ведь появится. Сам придет ко мне. Как всегда.

Но я заблуждалась. Он не приходил. Более того я знала, что Ник дома, знала, что принимает у себя посетителей, выезжает и возвращается, но ко мне не заходит. Это было странно. По крайней мере, после его маниакального преследования первые несколько дней.

На второй день я исследовала все то, что еще не успела до этого, а на третий уже нагло разгуливала по дому и даже сидела в библиотеке. Никто за мной не следил. Слуги мелькали рядом как тени, не смея заговорить. Охрана …я их почти не чувствовала. На четвертый день мне стало скучно, и я наконец-то поняла, что Николас не придет. Я сказала нечто такое, что обидело его или задело, очень сильно. Настолько, что он решил на время оставить меня в покое. А мне нужно было разрешение выехать к Фэй или хотя бы ее номер телефона. Я перерыла все ящики в своей комнате, в комнате детей и не нашла ни одной записной книжки. Ничего. Спрашивать у слуг было стыдно. Неправильно как-то. Но пойти к нему? Самой? Попросить? Это как признать его победителем снова.

Тогда я решилась на авантюру. Наверняка в нашей спальне я найду то, что мне нужно. Обязательно. Я дождалась темноты, потом убедилась, что он в кабинете, как всегда не один, а со своими призраками, которым раздает указания. И тогда я решительно проскользнула в спальню. Зажгла ночник и принялась искать. Я отодвигала ящики комода, трогала вещи, свое нижнее белье. В какой-то момент даже увлеклась, рассматривая красоту и едва поборола желание все это утащить в свою комнату. Вовремя себя одернула. Переместилась к ящикам маленьких тумбочек у постели. Сначала обыскала свои, а потом открыла его. Ничего, черт возьми. Совершенно ничего. Только в последнем лежала маленькая коробочка и альбом с фотографиями. Я открыла коробку и увидела кольцо. Порыв был слишком неконтролируемым, и уже через секунду оно оказалось на моем безымянном пальце, на том самом, где остался след. Это мое обручальное кольцо. Это его я носила не снимая. И самое странное, что мне его не хватало. Словно я привыкла к нему и теперь, когда оно вернулось на место, мне стало комфортно. Я даже поймала себя на том, что непроизвольно прокручиваю его вокруг пальца, уверенна, я и раньше делала то же самое. А потом взяла альбом, открыла первую страницу и спустилась на ковер. Я сидела возле постели и рассматривала фотографии. Мне не верилось, что я это вижу. В нем было всего лишь фотографий десять, словно кто-то выбрал самые любимые кадры и сложил в одно место. На самых первых была я. На фоне ночного неба, с развевающимися волосами, я смотрела на «фотографа» с нескрываемым обожанием. В бассейне тоже счастливая я, разбрызгивала воду и улыбалась тому, кто меня фотографировал. Две свадебные: на одной мы держимся за руки и смотрим друг на друга, наши пальцы переплетены а взгляды…наверное мы забыли что нас снимают. А на второй мы целуемся, я даже тронула свои губы…непроизвольно. Ник целовал меня, а мои пальцы касались его гладко выбритой щеки. Мои глаза были закрыты, и я словно почувствовала сейчас прикосновение его губ наяву. Да, это было. И я отрицать бесполезно. На этих кадрах интимные, личные подробности, особенно там где я сама.