Дыхание стало поступать в легкие очень медленно. Я ведь не ему говорила о несварении, а Диане…и…

— Ты делаешь мне больно, — тихо заметила я, лихорадочно пытаясь восстановить сердцебиение, но липкие коготки страха уже скребли по спине капельками холодного пота. Он ослабил хватку и привлек меня к себе:

— Прости…я не хотел, — но почему-то мне показалось, что извинение прозвучало фальшиво. Он жадно поцеловал меня в губы, облизал нижнюю и чуть прикусил верхнюю, — я иду в душ. Подожди меня…я быстро.

Я кивнула и проводила его взглядом. Может быть Диана сказала, что я плохо себя чувствую. Да скорей всего. Но почему тогда в его голосе не было заботы? Почему он так больно сжал мои волосы? Я метнулась к сумочке, достала таблетку и бросила в его бокал, наблюдая, как та тает, пуская пузырьки и умоляя, чтоб таяла быстрее. Ник вернулся спустя пять минут и у меня внутри все похолодело. Он был одет. Полностью. Он не принимал душ. Хлопнула дверь позади него и мое сердце пропустило пару ударов.

— Решил взять тебя с собой, — улыбнулся мне и я снова задышала. Но послевкусие от вспышки страха осталось. Терпкое как черный кофе.

Я протянула ему бокал с виски.

— Выпьешь? Оно нагреется.

Ник взял бокал и поставил обратно на стол.

— Выпью, позже. Скажи, Марианна, тебе всего хватает? Я хорошо к тебе отношусь?

Я кивнула и бросила взгляд на часы, господи стрелка неумолимо отмеряла бег. У меня очень мало времени.

— У тебя все есть? Может быть, я недостаточно тебя балую? Или я груб с тобой?

— Нет, у меня все есть, даже больше…у меня есть то, чего нет ни у кого…у меня есть ты.

Он усмехнулся и вдруг схватил меня за шиворот и притянул к себе:

— У тебя БЫЛ я. До той самой секунды пока ты не решила, что этого или слишком мало или слишком много.

За мгновение его синие глаза стали черными, и я почувствовала вспышку адреналина и страх. Неожиданную волну дикого страха.

— Я не понимаю тебя, — сказала очень тихо, но я начинала понимать. И от каждой мысли, которая приходила мне в голову я понимала все сильнее и ужасалась масштабам того, что может произойти. Можно подумать я знала…я могла только предполагать.

— Как ты относишься ко мне, Марианна? Кто я для тебя? Что ты чувствуешь?

Спросил вкрадчиво, растягивая каждое слово и все еще удерживая меня за воротник блузки. Я посмотрела на его лицо такое ослепительно идеальное, до боли в груди. Что я чувствую? Не знаю что-то очень мощное, завораживающее, парализующее мою волю.

— Я могла бы полюбить тебя, — ответила тихо. Былое чувство, словно каждое слово может погрузить меня в зыбучие пески, вернулось. Как я могла считать, что не боюсь его?

«Он позволял тебе так считать» — отчеканил внутренний голос, и я судорожно глотнула воздух и он захохотал. У меня мурашки пошли по коже.

— Повтори, — он перестал смеяться и дернул меня к себе, — повтори то, что сказала только что.

— Я сказала, что могла бы полюбить тебя.

— Неужели? — Он снова засмеялся, но уже с какой-то скрытой яростью. Потом достал мобильный, набрал пару цифр:

— Серафим, пришли ко мне Стаса. Сейчас.

Не прошло и минуты как в дверь нашей спальни постучали.

— Открыто! — Ник разжал пальцы и я одернула блузку. Я не понимала, что происходит.

Охранник скользнул в комнату и застыл на пороге.

— Стас, возьми вот этот бокал и выпей. Я купил новый виски, хочу, чтобы ты попробовал.

Я задохнулась, кислород перестал поступать в легкие. ОН ЗНАЕТ! Охранник взял со стола бокал и сделал глоток, а Ник смотрел на меня:

— Ты не хочешь его остановить?

ОН ЗНАЕТ! Но я не могла пошевелиться, я вросла в пол. Мое сердце гулко билось в висках, причиняя боль. Уже слишком поздно, что-то говорить, я лихорадочно думала о том, что случится сейчас, но я даже не предполагала того, что произошло. Внезапно лицо охранника посерело и он упал на пол, содрогаясь в конвульсиях, я дернулась, но Ник удержал меня, с такой силой стиснув мою руку, что мне показалось хрустнули кости. На моих глазах вампир превращался в кусок окровавленного мяса, его кожа струпьями облазила с лица, со рта шла пена и он умирал…Да господи он умирал в страшных мучениях. Внезапно Ник достал из за пояса кинжал и точным ударом вонзил в сердце умирающего. Потом повернулся ко мне:

— Верба. Огромная концентрация, мгновенно поразила все жизненно важные органы. Сожгла его изнутри как кислота.

Меня затошнило. Вик…боже…Вик хотел убить Ника моими руками. Я схватилась за горло не в силах вздохнуть.

— Я не знала…он сказал…он…

— Я знаю все, что он тебе сказал. От тебя воняет им за версту. Каждый кусочек твоей кожи, твои волосы пропитались его запахом.

Я наконец-то смогла вздохнуть, но в груди болело и саднило. Я посмотрела на Ника. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Его глаза светились красным фосфором, а на коже проступили вены.

— Когда ты его целовала, ты не забыла рассказать, что за несколько часов до этого ты делала мне минет? Или вас это заводит?

Пальцы сдавливали горло все сильнее и у меня перед глазами поплыли круги.

— Я…не…господи…я не целовала его…

Жестокие пальцы разжались и я всхлипнула задыхаясь схватилась за горло.

— Это не имеет никакого значения.

Он пнул носком сапога тело охранника:

— Какая сладкая иллюзия счастья…хрупкая…лживая как и его жизнь. Впрочем, как и твоя. Да, ты больше не та Марианна. А я идиот, который строил замки на песке. Идем со мной, теперь я лишу тебя иллюзий. Я увидел настоящую Марианну, а ты познакомишься с настоящим Николасом Мокану. Маски сорваны. Игры окончены. Только реальность. Я хочу чтобы ты боялась, чтобы от тебя воняло страхом, как и его потом и одеколоном. Этот запах для меня намного приятнее.

Он схватил меня за руку и потащил за собой. Я не представляла, что он хочет мне показать, я не смогла бы этого представить даже если бы захотела. Я все еще находилась в странном оцепенении и не понимала, что я натворила, до какой степени все изменилось сейчас.

Хранитель был мертв, он лежал в луже крови, а его лицо превратилось в месиво. Все еще связанный, с кляпом во рту, с остекленевшим взглядом. Я зажмурилась, чувствуя позывы к рвоте.

Меня окутывал, разъедал мне мозги запах мочи и дикого ужаса. Того ужаса, который испытывал несчастный когда смотрел в глаза своей смерти. В те самые глаза, в которые я смотрела сегодня ночью и захлебывалась от страсти. Я хотела вырваться и бежать прочь, сломя голову, куда глаза глядят, но ледяные пальцы мужа сжимали мою руку все сильнее, он повел меня дальше и толкнул одну из дверей ногой. Я глухо застонала, увидев там женщину и двоих детей. Несчастная вжалась в стену, закрывая малышей собой, и молилась, я слышала «отче наш», каждое слово, срывающееся с ее губ. Но почему-то мне казалось, что молитвы ей уже не помогут. Так же как и мне.