Я ожидала жестокости, физического насилия, да чего угодно, но не ожидала холодного безразличия. Оказывается это гораздо больнее, это невыносимо, от этого хочется выть и кусать губы до крови. Быть для него всем и стать ни кем. Пустым местом. Просто женщиной с его фамилией, которой посчастливилось родить от него детей, женщиной, которая оступилась и упала, а обратно ей уже не подняться. Потому что он не позволит. Такие, как Ник, не умеют прощать. Они мстят безжалостно и долго, мстят опустошая, выворачивая наизнанку. А я хотела поговорить, я хотела объяснить, чтобы он понял почему, но ему не важно. Нет «почему», есть голые факты. Я посмела поступить по своему, я предала, я лгала. Зачем? По какой причине? Это не имело никакого значения. Нику наплевать на причины. Для таких как он есть черное и белое…Нет, черное и серое. Белого не бывает. А точнее была я, в прошлой жизни. Так мне говорили, так я чувствовала, но я уже не та.

На мои просьбы о встрече мне отвечали, что он занят, на мои мольбы поговорить, переданные через его секретаря, мне говорили, что Николас сейчас не может ответить, он говорит по второй линии. Мои попытки прорваться сквозь стену его молчаливой охраны заканчивались тем, что меня просто насильно выставляли за дверь его апартаментов. Бесконечные банкеты превратились в пытку, в утонченное издевательство, в игру. Я стояла рядом с ним, держала его под руку, я улыбалась репортерам и его деловым партнерам, но я никогда не удостаивалась даже взгляда самого короля. Меня не существовало. Я умерла для него. Меня отсылали в свою комнату после торжественной части, и дальше я могла лишь слышать их голоса, угадывать, фантазировать и скулить от одиночества. Постепенно это начало сводить с ума.

Очередной банкет. Классическая музыка, умопомрачительные наряды, вышколенные официанты-люди, знающие кому они прислуживают и мой муж ослепительный, до неприличия сексуальный в элегантном костюме с неизменной сигарой в зубах, окруженный своей свитой. Порочный самец, готовый к спариванью с каждой самкой. И женщины…много женщин…без лиц и без имени. Словно сучки возле единственного кобеля, который выбирает кого отыметь сегодня. Они порхают вокруг, всегда близко и навязчиво. Одна кружит с ним в танце, другая салютирует ему бокалом, третья призывно улыбается, четвертая….БОЖЕ ОН УЖЕ С НИМИ СПАЛ? Со всеми? А вот с этой, которая не отходит от него целый вечер, вот с этой рыжей шлюхой, которая без стеснения сидит рядом с ним за столиком и обсуждает якобы сделку, а тем временем кокетливо берет из его тарелки маслину и демонстративно облизывает тонкие пальцы, глядя ему в глаза, он трахал ее?

Возможно, еще нет, но разве я знаю, что происходит после банкетов, когда разъезжаются гости? Ведь мне запрещено входить в его апартаменты мне запрещено появляться в банкетном зале. Мне все запрещено. Как он сказал: я лишь выполняю роль, просто тень от которой нельзя избавиться но и терпеть тоже невыносимо. И я подглядывала, смотрела издалека на веселье.

Оказывается это не просто больно. Это адски больно. Понимать что тот, кто еще совсем недавно принадлежал тебе, вдруг перестал существовать и появился другой, возможно настоящий. Тот самый Ник, которого я подсознательно боялась с самой первой встречи. Тот Ник, который сломает как игрушку и пройдет мимо переступая через растерзанные ошметки моей гордости. Неужели я настолько увязла в нем? В тот первый раз, когда принесла зажигалку ослепительно красивому незнакомцу, которого считала своим родственником? Тогда, когда корчилась от наслаждения от звука его голоса, пораженная силе власти надо мной? Или когда он окружил меня сумасшедшей заботой, лаской и грубоватой нежностью? Когда я влюбилась в Николаса? Или я любила, даже не помня себя прошлую? Эта любовь просто осталась в сердце и подсознании той Марианны, которой я была раньше? Но ведь должна быть грань, где заканчивается дикое влечение и начинается эмоциональная привязанность? А я привязана, намертво к нему прикована какими-то необъяснимыми узами, роковой потребностью в нем как в воздухе.

Нет…я не сумасшедшая, но почему-то вот этот холодный, безразличный и циничный Ник сводил меня с ума и заставлял мою кровь пульсировать в венах и кипеть. Я боялась его властности, и в то же время меня подбрасывало каждый раз, когда я смотрела на него. С каждой секундой я открывала для себя новые грани безумия. Новые черты его лица, новые жесты, его голос. Я погружалась в свой собственный ад. Как самоубийца ходила по острию ножа. А он улыбался…не мне. Улыбался той рыжей так, что она наверняка вся взмокла и уже мысленно стала перед ним на колени. Как и я, как и многие другие. И возможно с ней он не будет таким грубым…я вздрогнула, когда он прикоснулся к ее руке и заставил наклониться к себе. Что-то прошептал ей на ухо. Я физически ощутила ее смущение и даже увидела, как покраснели ее щеки, и участилось дыхание. Руки непроизвольно сжались в кулаки, ногти царапали кожу. Он проводил ее взглядом и отпил виски. Совсем недавно он ТАК смотрел на меня. Я хочу этот взгляд…я требую, я изнемогаю без его прикосновений.

Я вернулась к себе, медленно подошла к зеркалу, глядя на свое отражение, и мне невыносимо захотелось его разбить.

Несколько секунд я смотрела себе в глаза. Чего я хочу? Внимания любой ценой. Так что мне мешает ЭТО сделать? Напомнить о себе. Заставить сравнивать с ними. Ведь он любил меня, хотел. Это не может исчезнуть, даже не смотря на ненависть и презрение ко мне. Так чего я жду? Я женщина, я имею иное оружие. Распахнула шкаф с вещами схватила ворох платьев и швырнула на постель. Он заметит меня. Сегодня. Сейчас.

Я вошла в залу триумфально, с гордо поднятой головой. Не посмеет прогнать при всех. Возможно, потом накажет за своеволие, но прогнать не сможет. Меня заметили сразу, да и как не заметить в таком наряде? Я выбрала самое соблазнительное платье, самое дерзкое, которое никогда бы не решилась надеть. Я даже не знала каким чудом оно вообще попало в мой гардероб. Тонкий черный трикотаж с серебристыми вкраплениями с разрезами по бокам до самых бедер. Открытая спина, плечи и полное отсутствие нижнего белья. Я распустила волосы, я помнила, как он любил это делать раньше, трогать мои локоны, наматывать на пальцы.

Мужские взгляды красноречиво говорили о том, что выгляжу я потрясающе. Женщины чувствуют это кожей, каждым нервом, они знают, когда вызывают в мужчинах сексуальный трепет. Николас танцевал все с той же рыжей женщиной, он единственный, кто еще не заметил моего появления, на долю секунды позже чем остальные. Как раз в тот момент, когда я подала руку его партнеру из Франции и непринужденно ответила по-француски на изысканный комплимент. Если бы взглядом можно было убить, то, наверное, я бы упала замертво. Глаза Николаса приобрели опасный темно-сизый цвет. Он в ярости. Все еще кружит в танце свою партнершу, но не сводит с меня глаз. Наблюдает, как я беру бокал с шампанским из рук его партнера, как кладу руку тому на плечо когда он любезно предложил потанцевать. Вскоре мы поравнялись в танце с Ником и его партнершей, которая смотрела на меня с нескрываемым триумфом, и француз широко улыбаясь сказал моему мужу:

— Вы говорили, что ваша жена пожелала отдохнуть и плохо себя чувствует. Но я безумно рад, что она присоединилась к нам. Я наслышан о ее красоте, но позвольте выразить вам мое восхищение — вы счастливец, господин Мокану.

— Несомненно, самый счастливый муж. Наслаждайтесь, моя супруга великолепно танцует.

И закружил рыжую, прижимая к себе еще теснее, еще крепче.