Джимми улыбнулся.

– И я того же боялся. Но братья Джеймсоны снова выпутались из переделки.

– Еле-еле, – покачал головой Дэш. – Я не попал в рабочий отряд, а вместо этого угодил в лапы к пересмешникам.

– Пошли, расскажешь мне обо всем, пока будешь мыться. Отец у принца, и он захочет тебя увидеть, когда ты приведешь себя в порядок. Похоже, нам не придется обговаривать все детали атаки – мы заключили сделку с генералом Дуко.

– Да, Эрик фон Даркмур мне сказал. – Дэш огляделся. – Где же готовые к походу войска, боевые стяги и громкие трубы?

– Видишь ли, – признался Джимми, и лицо у него потемнело, – наше выступление задерживается.

– Задерживается? – недоуменно переспросил Дэш. – Я-то думал, Патрик с ног собьется, чтобы как можно быстрее попасть в Крондор. Чем раньше город перейдет в наши руки, тем скорее мы можем повернуть на север к Сарту и начать отвоевывать побережье Горького моря и Вабон.

– Есть и другие проблемы. – Джимми потянул брата за руку. – Пошли, примешь ванну, и мы поговорим.

Дэш вздохнул и поплелся за старшим братом.

Джимми вылил на брата еще ведро горячей воды, и Дэш начал отплевываться.

– Так потом он тебя отпустил?

– Да, – подтвердил Дэш, – но думаю, тут дело было не в родственных чувствах. Компания там довольно жалкая; скорее всего, он понял, что убивать меня – проку никакого, а вот если выпустить, от этого может быть толк.

– Ну, если Дуко не окажется записным обманщиком, нам не понадобится помощь пересмешников, чтобы попасть в город.

– Я только за, – сказал Дэш. – С меня и так на всю жизнь крови хватило.

Джимми поставил ведро и протянул полотенце вылезавшему из ванны брату. Слуга выложил одежду Дэша на кровати и оставил братьев вдвоем. Дэш вытерся и спросил:

– Тебя это мучает?

– Убийства? – переспросил Джимми. Дэш кивнул.

Джимми сел на подоконник.

– Иногда. Когда дедушка рассказывал про свои приключения с принцем Арутой, то все звучало вполне естественно: врагов, конечно, надо убивать. А вот, например, про вонь от трупов он ничего не говорил.

– Кроме той истории про живых мертвецов в борделе, – усмехнулся Дэш. – До сих пор не знаю, верить этому или нет. Как он сжег здание, чтобы избавиться от них…

Джимми тоже улыбнулся, но тут же посерьезнел.

– После всего, что мы повидали за последние два года, я склонен верить всем дедушкиным рассказам.

Дэш согласно кивнул.

– Ты никогда не задумывался, зачем мы все это делаем?

– Почти каждый день думаю, – ответил Джимми.

Дэш натянул рубашку.

– Интересно, и каков ответ?

– Мы действуем по зову долга.

– Долга? – Дэш сунул ноги в штанины, потом сел, чтобы натянуть ботинки. – Эти куда хуже тех, что я потерял в Крондоре.

– Эту пару ты тоже привез из Рилланона; я разбирал твои вещи.

– Знаю, – отозвался Дэш. – Понимаешь, просто дед всегда говорил про долг, но вот я сам повидал места, где он вырос, и не представляю, откуда у него такие убеждения.

– Какие убеждения? – спросил Джимми. – Что-то я тебя не понимаю.

– Я про то, что он так остро ощущал свой долг перед Королевством. Для пересмешников, с которыми я разговаривал, это примерно то же, что для нас с тобой принести обет Сайг.

– Целомудрие меня не особо привлекает, – признал Джимми.

– Вот и я про это говорю. Еще до нашего рождения дед воспитал нашего отца в такой преданности королю и государству, будто это религия. Только я не понимаю, сам-то он откуда это взял, – сказал Дэш, заканчивая одеваться.

– Интересный вопрос, – протянул Джимми, глядя на брата. – Ты бы у отца об этом спросил. Мне кажется, что если все эти истории действительно правда, а жизнь пересмешников действительно такая малоприятная, как я подозреваю, то дедом двигало глубокое чувство благодарности.

Дэш посмотрел в зеркало и решил, что его внешний вид вполне сойдет для встречи с принцем.

– Не думаю. Тут не в одной благодарности дело. – Он посмотрел на брата. – Как думаешь, что могло бы тебя заставить нарушить клятву короне?

Джимми замер на месте; слишком уж странно было пытаться представить себе подобное.

– Стать предателем? Не представляю себе. Может, неземная любовь… – Он покачал головой. – Нет, не могу себе представить, чтобы женщина, которая меня любит, выступила бы против того, что для меня так важно.

– Кстати о женщинах, мне показалось, или я действительно видел пажа в ливрее Силденов?

– Не показалось, – ухмыльнулся Джимми.

– И Франси тоже здесь?

– Точно.

– И как, она все еще от тебя без ума?

Джимми ухмыльнулся еще шире.

– Надеюсь. – Он рассмеялся. – Мы вчера обедали вместе. Она стала настоящей красавицей.

Открывая дверь, Дэш заметил с лукавой улыбкой:

– Насколько я помню, в детстве она была вредная и постоянно тебя колотила.

– Нет, – весело отозвался Джимми, выходя в коридор, – это тебя она колотила. Я был слишком большой, и кроме того, она решила, что влюблена в меня.

– Ну так как, есть между вами что-то?

Джимми пошел по коридору рядом с братом.

– Честно говоря, не знаю. Но думаю, что все равно наши отношения в расчет приниматься не будут.

– Патрик?

– Вот об этой самой задержке я и говорил. Внезапно в Даркмур, будто перелетные птицы, начали слетаться разные вельможи.

– И все с незамужними дочерьми?

Обходя угол и проходя мимо часовых на посту, Джимми сказал:

– Думаю, его величество хочет обеспечить себе еще одного наследника, раз надвигается война.

Они поднялись по ступеням в главном зале, ведущим в баронский зал, где теперь собирался двор Патрика.

– Проклятие близнецов.

– Именно; мы знаем, что Эрланд никогда не пойдет против брата, но некоторые дворяне не прочь будут поддержать его сыновей, если вопрос наследования окажется неоднозначным. Если Патрик не женится и не оставит сына… – Они уже дошли до аудиенц-зала, так что он не стал заканчивать.

С самой оттепели дворяне потихоньку собирались в Даркмуре, так что теперь скромный зал был набит до отказа.

– Лучше нам поскорее вернуть Крондор, – заметил Дэш, – а то где еще найдешь достаточно большой зал для такой компании.

– Ш-шш. – Джимми указал на отца, стоявшего рядом с принцем. Это был самый торжественный прием из всех, что проводились в Даркмуре до сих пор – на Патрике была пурпурная мантия, горностаевая накидка и золотой обруч. Арута был тоже в парадной форме – в черной тунике с золотой оторочкой, а на груди его красовалась герцогская печать на цепочке. На поясе был укреплен меч, когда-то принадлежавший его тезке, а потом переданный ему Эриком фон Даркмуром.

Братья ждали в конце зала, пока принц заканчивал ежедневные дела. Потом юный паж объявил:

– На сегодня все свободны, дамы и господа.

Патрик встал, и все в зале поклонились. Когда принц покидал зал, Арута увидел сыновей и жестом позвал их за собой.

Они прошли все еще заполненный народом зал и добрались до тронного возвышения. Арута обнял младшего сына.

– Не могу даже выразить, как я рад тебя видеть.

– Конечно можешь, – весело возразил Дэш.

– Пойдем, – сказал Арута, – расскажешь принцу о том, что узнал в Крондоре.

Вслед за отцом и братом Дэш вошел в кабинет принца.

– Как думаешь, скоро они устанут?

– Рано или поздно, – предположил Паг, – или у них кончатся стрелы.

Когда саауры подъехали к Накору с Пагом, волшебник воздвиг вокруг них двоих магический барьер, так как, судя по вытянутым копьям воинов-рептилий, разговаривать те явно не собирались. С того момента прошло уже полдня, а саауры, расположившиеся в дюжине ярдов от барьера, так и продолжали их обстреливать, подбадривая себя воинственными криками.

Накора, похоже, вся эта суета забавляла, но Пага тревожило, что их пытались убить, даже не расспросив ни о чем. В конце концов, они были одни, без оружия и выглядели достаточно беззащитными. Коней их спугнула накатившая волна саауров на их огромных ездовых животных.