Его ладонь ложится на мою талию и притягивает к нему ближе. Длинные, красивые пальцы крадутся по спине и прячутся под волосами. От их ласки у меня бегут мурашки по телу и поднимается дыханием, а еще от тепла его голой груди и нежности губ, скользнувших по щеке.

- Хорошо, я скажу. У меня сносит голову, стучит сердце и сохнет горло каждый раз, когда я тебя касаюсь. А когда думаю о большем… о том, что однажды ты станешь моей, я забываю о мире, в котором живу, и все, чего хочу – это услышать, что нужен тебе. Уезжать от тебя так же трудно, как засыпать одному, ждать новой встречи и понимать – у тебя есть жизнь помимо меня. Нет, принцесса, я не ошибаюсь, а знаю точно: ты – главный человек в моей личной Вселенной.

- Я должна тебя предупредить...

- Знаю. Я готов ждать, сколько скажешь. Не думай обо мне.

- А если скажу, что не хочу ждать? Что тоже больше не могу засыпать одна? Что я скучаю и немножко ревную, когда ты далеко?

- Лена…

Я поднимаюсь на носочки, обвиваю его сильную шею рукам и тихо прошу, коротко прикасаясь к губам. Ответив согласием на желание в синих глазах.

- Поцелуй меня. Похоже, я от тебя без ума, мой нарушитель спокойствия!

Из дневника Алекса Райта

«За последние дни столько всего произошло, что я совсем забыл о тебе, мой старый дневник!

Сначала мы едва не поссорились с Картером, что бывает крайне редко. Я услышал, как его ругает отец, а потом спросил сам, что он думает о настоящих чувствах, когда носит с собой презервативы и возвращается домой позже разрешенного времени? А он ответил, что это не мое гребаное дело.

Ладно. Тогда я спросил его, как он относится к Лене Холт? И если нормально, то почему я не могу показать ей его настоящего – такого, каким знаю сам?

На это Картер ответил, что я брежу. И что если решил вести себя со своей сопливой девчонкой, как тупой девственник, то его это не касается – ей незачем знать, какой он, если есть я.

Как глупо! Иногда Картер меня убивает! Неужели ему непонятно, как мне важно, чтобы они стали друзьями?!»

…………

Из дневника Алекса Райта

«Это случилось. Сегодня я впервые поцеловал Лену и теперь не могу перестать улыбаться.

Все произошло само собой, зря я переживал. Сначала мы оба растерялись, а потом решили повторить.

Как же здорово, оказывается, найти в целом мире своего человека и убедиться, что он живет напротив! Я рассказал об этом Картеру, а он рассмеялся. Конечно, ему смешно слышать о поцелуе, когда он уже спит с девчонками! Но только вряд ли у него с ними было что-то похожее на наше признание с Леной, иначе бы он не смеялся. Это нельзя ни на что променять, вот что я ему сказал!

А еще сказал, что люблю ее, а она меня.

Боже, да я чертов влюбленный дурак! Но знаешь что, дневник? Похоже, я по-настоящему счастлив!»

Картер

Если у памяти есть голос, то сейчас он молчит. Я смотрю на Лену и не хочу ни о чем помнить. Не хочу думать и слышать укоры совести. Я устал от них и борьбы с собой. Все, чего я хочу – это чувствовать нас и жить. Быть с ней рядом, обнимать и повторять то, что уже сказал. Что долгое время прятал в себе, не говорил никому и вряд ли еще скажу:

- Я люблю тебя.

Ее счастливый взгляд заволокла поволока, а приоткрытые губы припухли от моих поцелуев. Я давно понял, что не могу от этих губ оторваться, и ловлю их снова, припадаю в неспешных глотках, хмелея от растекшегося по венам желания.

Мне мало ее, она это чувствует и не сразу меня отпускает. Гладит по щеке, с нежностью глядя в глаза.

- Я тоже тебя люблю. Ты – самое лучшее, что могло случиться в моей тихой жизни. Мне так много хочется тебе сказать, но боюсь, все прозвучит очень по-девичьи. Наверняка ты слышал такое не раз.

- Нет. Я никого не подпускал к себе настолько близко. Скажи, Лена, мне очень этого не хватает.

Ее голос звучит искренне, а чувства отражаются в светло-карих глазах. Смущение не мешает ей признаться, как ей нравится то, что я рядом, и каким она меня видит.

Обхватив за бедра под ягодицами, я приподнимаю ее над полом и стою, наслаждаясь нашей близостью. Ее полуприкрытым взглядом и улыбкой.

- Не устанешь меня держать?

- Я бы держал тебя так всегда.

- Даже если онемеют руки?

- Даже.

Она наклоняет голову, и сама целует меня. Чуть отстранившись, ласково убирает ото лба мои волосы, серьезно отвечая:

- А я и хочу всегда, слышишь? Только с тобой.

Худенькая девчонка с мягким взглядом и острыми коленями. Мое сердце всегда по-особенному отзывалось на ее голос и присутствие. А сейчас, когда она превратилась в красивую девушку и находится в моих руках, оно сильно бьется, заставляя мир вокруг поблекнуть и поверить в реальность.

Я помню, как внимательно она следила за мной, спрятавшись за деревом у нашего дома, думая, что я ее не замечаю. Как убегала, срываясь с места, стоило мне остановиться и хмуро посмотреть на нее, прогоняя прочь. Или затаивалась мышью, пока я не уходил. Мне всегда казалось, что она ищет во мне брата. Хочет увидеть Алекса, не принимая нашу разность характеров… А теперь я сам им стал для нее.

Не могу думать, что будет, когда она всё вспомнит, и между нами встанет ложь. Когда вернутся забытая обида и ненависть. Сможет ли она принять меня и простить? Поверить, что я настоящий с ней после всего, что было?.. А ведь она вспомнит, изменить себя невозможно. Я сам послужу тем пусковым крючком, который однажды откроет дверь в туман ее памяти. Я это чувствую и всякий раз набирая на сотовом знакомый номер, боюсь не услышать ответ.

- Лена, что бы ни случилось, помни – я сказал правду. Ты для меня одна.

- А что может случиться?

- Ничего. У нас с тобой все будет хорошо.

- Какой ты серьезный сейчас. И красивый. Тебе нужно меньше хмурится, мистер Хулиган. Я говорила, что люблю, когда ты улыбаешься?

- Да.

- А когда обнимаешь меня и целуешь?

Улыбка сама появляется на губах.

- Нет, но я догадался.

- А если скажу, что хочу тебя, ты догадаешься обо всем остальном?

Тихий смех в коктейле с нежностью – до нее ничего подобного не было в моей жизни. Она закрывает глаза и обнимает меня руками за шею. Прислоняется лбом к моему, пряча смущение.

- О, господи! На такое я способна только с тобой! – признается, и в этот миг я понимаю, как бы хотел, чтобы между нами так было всегда.

- Будь собой, принцесса, мне нравится. А я обо всем догадаюсь, не сомневайся!

Мы смотрим друг другу в глаза все время, пока я отхожу к кровати и опускаю Лену на пол. Остаюсь стоять близко, не желая от себя отпускать. Сегодня на ней та же блузка – цвета морской волны, в которой я впервые увидел ее в этом городе, и шелковая юбка. Темно-русые волосы распущены, и светлая, гладкая кожа так и манит к ней прикоснуться.

Я поднимаю руку и провожу ладонью по нежной открытой шее. Задерживаю пальцы у горловины, спускаюсь ниже -  туда, где под тканью виднеется тонкая тень ложбинки и, коснувшись ее костяшками, расстегиваю верхнюю пуговицу. Обнажив ключицы, мягко целую их, чувствуя, как Лена на вдохе приподнимает грудь.

Мне уже приходилось раньше раздевать девушек. Было по-разному – с жадностью и нетерпением, с раздражением и холодным интересом, оканчивающимся так же быстро, как связь. Но это никогда не было чем-то особенным для меня, скорее досадной помехой. И я никогда не видел их тела по-настоящему – когда за взгляд и чувствительность пальцев отвечает не разум, а сердце.

Я снимаю с нее блузку, оставив в белье. Поднимаю руки и провожу ладонями по голым плечам, впитывая тепло и нежность атласной кожи. Мы оба почти не дышим. От ожидания долгожданной близости пересыхает горло, но тем сильнее туманит рассудок желание, притягивая нас друг к другу.

Лена развязывает шнурок на шелковой юбке, и я спускаю ее вниз к стройным ногам. Скольжу руками по гладким, упругим бедрам, запоминая их плавный изгиб. Они округлились в расцветающей женственности и, не удержавшись, я целую Трескунка в висок и сжимаю в пальцах ягодицы, только силой воли не притянув к себе. Мне становится почти больно от ощущений. Оттого как сильно я ее хочу.