— Так в чем же дело, — сказал Ник, уводя Гаса от двух обиженных женщин и следуя с ним вниз по улице.

— Куда ты тащишь меня, черт побери?

— Тебе нужно немного встряхнуться. Выпьешь кофе, поешь и скоро почувствуешь себя на все сто.

— На это у меня еще есть аппетит, — задумчиво сказал Гас.

Ресторан «У Макса» представлял собой вполне приличное ночное заведение, где посетителей не обманывали и хорошо кормили. Он располагался на Мейсн-стрит неподалеку от театрального района Сан-Франциско и грязного, порочного Тендерлюана. В ресторан приходили театралы, полицейские, водители такси, туристы, и в этот вечер каждый стул у стойки был занят. Гас уставился на толстуху, сидевшую неподалеку от бармена. Она явно была туристкой, что можно было заключить по ее майке с изображением знаменитой в Сан-Франциско набережной. Казалось, Гас собирался с мыслями, чтобы сказать ей что-то, безусловно, довольно обидное. Ник отвел его в кабинку и усадил за столик.

«У Макса» подавали вкусные кушанья, да и кофе был отменный. Ник постарался, чтобы большая часть угощения досталась Гасу. Он заказал ему солидную порцию яиц и стручковый перец, приготовленный под корочкой из сыра и сметаны.

— Ешь, — скомандовал Ник.

Гас ел, жадно запихивая в рот жирную пищу и громко прихлебывая кофе. Несколько минут за столом только и было слышно его чавканье.

— Ну, как самочувствие — получше?

— Я чувствую себя превосходно! — ответил Гас так громко, что Нику сразу стало ясно, как мало протрезвел его друг.

— Ш-ш-ш, — сказал Ник.

— Не шикай на меня, — обозлился Гас. — Никогда не шикай на меня, сынок, — Он набрал полную вилку перца с яйцом и запихнул ее в рот.

— И как ты мог переспать с ней?

Люди косились на него, бросали возмущенные взгляды. Но Гас, казалось, этого не замечал, а если и замечал, то ни на что не обращал внимания.

— Ты хочешь помереть, сынок? Что с тобой? Все еще сходишь с ума из-за тех чертовых туристов? Все еще грызешь себя из-за того, что произошло годы назад? Так переживаешь, что набиваешься на смерть от железки для колки льда? Ты это задумал, да?

— Гас, это не… Гас повысил голос.

— Да этих проклятых туристов и так пруд пруди. А там, откуда они привалили, этого сброда еще больше.

— Гас, пойдем.

— Я просто извелся из-за тебя, сынок, просто места себе не нахожу. И хочешь знать почему? Потому что У тебя нет головы, ты не боишься этой бабы. Ты ведь не боишься ее, правда?

— Нет, — спокойно сказал Ник. — Я не боюсь ее.

— Почему, черт побери? — требовательно спросил Гас. Ник медленно покачал головой.

— Не знаю. Не боюсь, и все.

— Так вот, дело в том, что она окрутила тебя своими кошачьими ужимками, сынок. Подлезла к тебе по-кошачьи.

Толстуха у стойки положила на блюдце свой гамбургер и бросила на Гаса недовольный взгляд. Он усмехнулся и подмигнул ей.

— Нет, не в этом дело, — упорствовал Ник.

— Да, именно в этом. Ты слушаешь ее кошачье мяуканье. И я точно знаю, что ты глух к голосу разума.

— Я знаю, что делаю.

— Нет, не знаешь, — Гас отпил еще кофе и надел ковбойскую шляпу. — Послушай меня, сынок. «Внутренние дела» напали на след Мартина Д. — детектива Нилсена. Если учесть все, что мы знаем о нем, это довольно интересно.

— И что же они нашли?

— Не торопи меня. Как я сказал, это очень интересно, и Навозные жуки из кожи вон лезут, чтобы никто помимо их клуба ничего не узнал. Но старина Гас, у которого уйма друзей и ни одного врага, все разведал.

— И что ты раскопал?

— А то, что «Внутренние дела» обнаружили депозитный вклад в банке на пятьдесят тысяч долларов. Он сделал его три месяца назад. Был там всего раз. Положил деньги и больше не являлся. Что до меня, я ходил бы туда через каждую пару дней, ты понимаешь, о чем я говорю?

Он непристойно посмотрел на толстуху, явно завлекая ее.

— Но это ничего нам не дает. Она и не знала меня три месяца назад.

— А может быть, и не она заплатила ему. Ты работаешь во «Внутренних делах», повсюду суешь свой нос, когда-нибудь да сгодишься. В конце концов, кто будет следить за тобой? Ты служишь во «Внутренних делах», и за тобой нет филеров из «Внутренних дел». Прав я или нет?

— Она заплатила ему.

Гас Моран пожал плечами.

— Да откуда мне знать, разрази меня гром? Я обычный старый городской ковбой, старающийся не выпасть из седла.

— Послушай, пошли отсюда, черт побери.

— Хорошо, напарничек. Когда они шли к потрепанной колымаге Гаса, «севилье» 1980 года выпуска, он замешкался у двери, пытаясь открыть ее. Садиться за руль ему было явно опасно.

— Хочешь, я подвезу тебя? Слышал, что говорят о друзьях, которые не позволяют своим друзьям…

— Я не пьян.

— Я знаю. Просто подумал, может быть, ты захочешь, чтобы я подвез тебя домой, плевать тебе тогда, пьян ты или нет.

— В этой твоей машинке с муравьиную писульку? Ну нет, черт побери. Я не хочу, чтобы меня досрочно убрали на пенсию по болезни. Мне нужна полная пенсия и настоящие часы «Сейко» на позолоченной тарелочке.

Гас знал, о чем говорил. Переднее сиденье древнего, изъеденного кое-где ржавчиной «кадиллака» казалось таким же широким и удобным, как диван в гостиной. В «мустанге» же было тесно.

— Пойдем, я подвезу тебя в этой штуковине. Гас, казалось, очень обиделся.

— Это не какая-то там штуковина, сынок, это настоящий «кадиллак». И ты думаешь, я позволю тебе сесть за руль моего автомобиля? Я никогда не разрешу такому психованному придурку, как ты, вести мою машину.

— Гас…

— Пошел ты на хрен, сынок, я поехал.

Он забрался в машину и завел мощный двигатель. Тот дернулся пару раз, как волокуша, затем хлопнуло сцепление, и автомобиль с шумом отъехал от стоянки, оседая на шины, оставляя длинный след позади. Гас уже миновал три квартала, а Ник Карран все еще слышал шум мотора и визг тормозов старого «кадиллака». Он покачал головой, желая, чтобы Гас добрался домой целым и невредимым.

Ник медленно побрел к своей машине. Слова Гаса не выходили у него из головы, он думал о Нилсене и Кэтрин Трэмелл. Как она вышла на этого негодяя? Откуда узнала, что он может заполучить досье Ника? Конечно, еще не доказано, что она в самом деле достала Досье у Нилсена. Ник быстро нашел ответ лишь на один вопрос: чем руководствовался Нилсен в своих действиях? Он продал досье, потому что ненавидел Ника Каррана. Деньги его интересовали мало, и были лишь незначительной приманкой.

Ник так глубоко задумался, что не заметил машину, которая ехала прямо за ним, преследуя его. Он не замечал ее до тех пор, пока водитель не дал полный газ и не погнал автомобиль прямо на Каррана.

Так реветь мог только подстегнутый до предела мотор «лотуса». Темная машина взвилась и помчалась по узкой улице на Ника, как артиллерийский снаряд. Карран увидел дорогостоящую игрушку в то мимолетное мгновение, когда она врезалась в него, и тут его выбросило из «мустанга», он перелетел через капот и скатился по гладкому корпусу вниз. Водитель «лотуса» нажал на тормоза и автомобиль с визгом остановился. Двигатель взревел, «лотус» дал бешеный задний ход и снова направился на Ника.

Карран отскочил и успел забраться в «мустанг» как раз в тот миг, когда «лотус» во второй раз попытался сбить его.

Водитель машины — может быть, Кэтрин? — решил, пожалуй, что на сегодняшний вечер двух попыток смертельной расправы на дороге вполне достаточно. «Лотус» понесся по улице и со скрежетом резко повернул направо, показав Нику хвост.

Карран тут же сел за руль и бросился в погоню. Он успел разглядеть блестящий темный силуэт мощной машины, когда она делала новый поворот на Валенсию.

«Лотус» держал курс на Норт-Бич; чуть прижавшись одной стороной к дороге, он скользил по холмистым улицам, легко взбираясь на крутые склоны. Он проскочил мимо вереницы блистающих огнями, уходящих в небо баров и порнотеатров на Бродвее, затем поднялся на гору к Валледжо, проехал Керни, Грин. Ник не упускал его из виду, мощный мотор «мустанга» стремительно нес вперед легкую машину.