— Конечно, нет.

— Это хорошо. А то мне тебя страшно бы недоставало. — Она направилась к двери. — Конечно, мне не хочется, чтобы ты попал в беду.

— Но ябуду рисковать, — ответил он.

— Интересно узнать, а почему ты хочешь рискнуть?

Он открыл перед ней дверь, и она стала спускаться по ступеням вниз. Он прислонился к перилам и наблюдал за ней.

— Почему я рискую? Просто для того, чтобы узнать, как я смогу из этого выбраться. Как твоя новая книга?

— Она почти написана, — ответила она, продолжая спускаться по лестнице. Затем она остановилась и оглянулась на него. — В том случае, если ты собираешься следовать за мной, сообщаю, что уеду из дому около полуночи.

— Почему бы тогда не облегчить мне работу максимально и не сказать, куда ты направишься?

— Я собираюсь в клуб Джонни.

— Я встречусь с тобой там, — сказал он, возвращаясь в свою квартиру и запирая за собой дверь.

В самом низу лестницы она повстречалась с входившим в дом Гасом Мораном. Когда тот её увидел, его реакция на эту встречу была настолько театральна, что никак не могла быть искренней.

— Привет Гас! — весело бросила она, промчавшись мимо него.

Он мог только проводить её изумлённым взглядом.

В то время как Гас, пыхтя и тяжело дыша, карабкался на три пролёта вверх, Кэтрин Трамелл впрыгнула в свой «лотус» и унеслась прочь, а Ник Карран наблюдал за её отъездом из окна своей квартиры.

— Прости меня за вопрос, сынок, я не собираюсь отрицать очевидное, — произнёс из прихожей Гас Моран, — но только что на лестнице мне повстречалась эта приносящая одни несчастья девка, что заставляет меня спросить тебя, почему ты всё время пытаешься засунуть свою башку в пасть разъярённому льву?

Ник всё ещё наблюдал за происходившим на улице.

— Она хочет продолжить игру, — тихо, будто самому себе, произнёс он. — Ну что ж, хорошо. Я также в состоянии её продолжить.

— Все, с кем бы она ни играла, Ник, заканчивают весьма плачевно. Смертью.

Ник кивнул самому себе и подумал о своей жене, Синди, которая умерла в своей постели, отравленная своей собственной рукой, не желая смириться с саморазрушением человека, которого любила.

— Ты слышал меня? Я сказал, что…

— Я слышал твои слова, Гас.

— Ты понял, что я имел в виду? Ты понял это? Ну, пожалуйста, Ник, умолял Моран, — не играй с ней. Ты никогда не сможешь выиграть у такого типа птенчика. Все, с кем бы она ни трахалась, умерли. Ты понимаешь это?

Ник Карран оторвал глаза от пустынной улицы и посмотрел на своего напарника:

— Понял ли я? Угу, я всё понимаю. Я почти наверняка знаю, что это такое.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Новомодная умеренность, своеобразный стиль жизни девяностых годов, хоть и зародился в Сан-Франциско, но всё ещё не охватил всё его население. В городе до сих пор существовали преуспевавшие клубы, чьи хозяева вполне легально стригли купоны с торговли алкогольными напитками, звучавшей в них музыки и перепродажи приобретённого на улице многообразия запрещённых наркотиков, которые гости таких заведений потребляли в ванных комнатах.

«Саут оф Маркет», южная часть Маркет-стрит — или, как её называли сами посетители различных расположенных там образчиков индустрии развлечений, — СОМА [12]— была в настоящее время одним из самых богатых и преуспевающих районов города. Южная часть Маркет-стрит раньше была пришедшим в упадок округом с полуразвалившимися товарными складами и сваленными в огромные кучи ржавым промышленным оборудованием. Так было, но не сейчас. Кому-то не потребовалось значительного времени не размышления, чтобы понять, что этот район на окраине Сан-Франциско — огромное пространство весьма дешёвой земли. Перерождение этой округи происходило очень быстро, если вообще не мгновенно, и теперь она стала пристанищем огромного числа модных фешенебельных клубов, ресторанов, баров и магазинов.

По всему Сан-Франциско были известны самые модные клубы: «ДВ-8», «Слимз», «Зе Уорфилд», занимавший здание бывшего театра, и «Оазис», имевший свой собственный плавательный бассейн, а самые богатые гомосексуалисты имели местом своих свиданий «Трокадеро Трэнсфер».

В клубе Джонни, носившем название «Алтарь», можно было повстречать как геев, так и вполне нормальных людей. Так же как и фешенебельный нью-йоркский «Лаймлайт», «Алтарь» располагался в секуляризированном здании церквушки. Там, где раньше получало причащение, благочестие, теперь крутил свои диски диск-жокей, распространяя музыку и похожий на пещеру зал, пкотором топталась тысячная толпа.

Присутствие оглушительной музыки было здесь почти физическим; она ошеломила Ника, как только он вошёл внутрь здания на территорию клуба. Шум сбивал с ног, как шквалистый ветер; и Карран чувствовал, что ему почти приходится прорубаться сквозь весь этот грохот. В воздухе витал тяжёлый запах сигаретного дыма и сладковатый привкус хорошей парфюмерии. Танцоры под воздействием музыки метались по залу, лица некоторых из них были скорчены в усмешке, которая замечательным образом характеризовала безрассудство страстей в эти ночные часы. Они танцевали, словно кто-то установил, что именно сейчас им необходимо веселиться.

Выпивохи в баре пили как раз для того, чтобы опьянеть. Атмосфера совсем не располагала к разговорам слишком уж громко звучала музыка, — я даже если кому-нибудь и пришло бы в голову поболтать с соседом» то в этом случае пришлось бы прикладывать свой рот к уху собеседника и орать во всё горло.

Ник чуть не охрип, пытаясь сделать заказ. Наконец ему удалось получить пластиковый стаканчик с «Джеком Даньелзом» поверх льда, и он отправился на танцплощадку, всматриваясь в это множество тел и пытаясь отыскать среди них Кэтрин Трамелл. Один только взгляд на эту беснующуюся толпу, похожую на тело многоголовой гидры, мог вызвать чувство тошноты. Затем в самой середине этой ватаги он распознал одно знакомое лицо. Он остановил взгляд на этой привлекательной мордашке. Это была Рокси.

Она танцевала с другой женщиной, её руки оплетали талию партнёрши. Рокси наклонилась вперёд и что-то сказала своей девушке, та расхохоталась и в согласии кивнула. Они рука об руку отправились прочь с дансинга, пробираясь сквозь плотный ряд танцующих тел. Ник последовал за ними.

Они направлялись в помещение для отдыха мужчин, хотя в «Алтаре» за термином «помещение для отдыха мужчин» находилось совсем не то, что вы предполагаете. Эта комната располагалась в помещении, которое раньше занимала ризница, и никоим образом не служила местом для отдыха одних только мужчин.

Это была тёмная и мрачная комната, атмосфера которой была тяжело пропитана дымом, как табачным, так и от различных запрещённых веществ. Это зловоние тут же хлынуло в лёгкие Ника. Ему были прекрасно известны все эти запахи: крэк, героин, конопля, марихуана, едковатый привкус кокаина, рассыпанного где-то в одном из уголков. Здесь, в призрачной дымке, расположились группками как мужчины, так и женщины, покорившиеся воздействию огромного количества доступных здесь наркотиков. Повсюду на полу валялись осколки опустошённых и оттого теперь никому не нужных пузырьков и раскрошенные ампулы. Когда он вошёл в комнату, всё это неприятно, как наст зимой, хрустело у него под ногами.

Рокси постучала в дверь одного из отделений, та распахнулась. В дверном проёме показалась Кэтрин Трамелл. Волосы у неё были зачёсаны наверх, косметика на лице наложена точно так же, как и у Рокси. Если бы Ник не знал её столь хорошо, то мог бы предположить, что именно она — младшая из компаньонок. Сейчас ей можно было Дать на вид лет девятнадцать — девятнадцатилетняя девчонка, так рано возжелавшая познать все «прелести» «настоящей жизни».

Кэтрин была не одна: её руки обвивали обнажённый торс высокого негра. Чернокожий мужчина был поистине огромен — его накаченное тело опытного боди-билдера, казалось, было вылеплено скульптором из мощных мышц.