Эм, солнышко, я не могу без тебя. Хочу обнять её, прикоснуться к ней. Обнимаю и упираюсь в её плечо головой, слишком уж она тяжелая сейчас. Не могу успокоиться, но как то все уже не так мрачно. Как приятно её чувствовать. Она гладит меня по спине, неся покой в моё сердце, как же я люблю тебя солнышко.

Эми.

Провожу руками по его по спине и шее. Слышу, дыхание немного выравнивается, слез становиться меньше. Вскоре он совсем успокаивается. Он поднимает голову, его прекрасные глаза, сейчас опухшие и красные, вытираю его слезы. В его глазах боль.

— Эм прости меня, пожалуйста — говорит он, тяжело дыша — я, я…просто.

Не хочу его мучить. Я понимаю, что он был в шоке от происходящего, и ему нужно было выплеснуть эмоции.

— Не говори ничего. Я не уйду от тебя никогда, что бы с тобой не случилось. Я люблю тебя очень Уил.

— Спасибо — говорит он и прижимает меня к себе — я очень люблю тебя. Я просто был в шоке и не хочу, чтобы ты уходила от меня. Спасибо, что вернулась. Я не вынес бы этого один.

— Я не могу иначе. Я не могу оставить тебя, даже если ты просишь об этом.

Он целует меня, я ощущаю вкус соли от его слез, но поцелуй отчаянный и очень нежный.

— Уведи меня отсюда Эм, пожалуйста, я не могу здесь находится больше.

Да, надо его увести.

— Идем — я поднимаюсь с колен, но не отпускаю его рук.

Он поднимается следом.

Идем к машине. Из дома выходит Анна. Только не это. Он может опять сорваться.

— Уильям как ты? — Спрашивает она.

Я мотаю головой в знак того, что сейчас не надо его трогать. Он молчит в ответ, и она уходит в дом.

— Поехали домой — говорит он, касаясь моих плеч.

— Да, конечно.

Подходим к машине, наверное, лучше мне сесть за руль.

— Давай я поведу — предлагаю я.

— Да, наверное, лучше — он отдает мне ключи и садится на пассажирское сиденье.

Мы едим в тишине до дома. Беру его за руку, когда подъехали.

— Пойдем домой — говорю я.

— Да пошли — он закрылся опять.

Мы заходим домой, я закрываю дверь.

— Мне надо в душ — говорит он.

— Да, конечно, я приготовлю что-нибудь, ведь мы так и не поели.

— хорошо — говорит он тихо, и идет в душ.

Готовлю пасту и замечаю, что он уже полчаса в душе.

Я уже все приготовила, он не выходит. Иду в ванну.

Захожу и вижу, что он сидит в ванной положив руки на колени и опустив голову на руки. Он сидит под струями воды.

Подхожу к нему.

— Эй, малыш — глажу его по голове, вода прохладная, даже холодноватая.

Он не реагирует.

— Ты замерз?

Он кивает.

— Подожди — я делаю воду по горячее и обливаю его плечи, глажу их, затем голову и массирую её, затем опять на плечи.

Чувствую он согрелся и расслабился.

— Вот уже лучше — говорю я и выключаю душ.

Беру полотенце и оборачиваю его плечи, затем беру полотенце по меньше и сушу его волосы. Он поднимает голову, и я убираю полотенце.

— Так хорошо — говорит он, но во взгляде столько боли, что я не могу удержаться от слез.

— Не плач, пожалуйста из-за меня — говорит он.

Я опускаюсь на колени, чтобы быть на одном уровне его глаз. Он вытирает мне слезы большим пальцем.

— Не надо.

— Солнышко мое, я так люблю тебя и мне очень больно за тебя — обнимаю его.

— Не надо, не переживай за меня. Со мною все нормально.

— Ну конечно.

— Угу — он тяжело выдыхает — просто от моей жизни ни хрена не осталось.

Он обнимает меня и выдыхает — все, что окружало меня, оказалось ложью. Зачем я пытался доказать им…, ведь им всегда было пофиг на меня и теперь все стало на свои места. Я даже не знаю кто я теперь.

Немного отстраняюсь от него, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты это ты и всегда будешь тем, кто ты есть. Ты сильный, смелый и очень добрый и хороший человек. То, что ты не знаешь своих родителей, не должно заставлять тебя сомневаться в себе.

— Я не такой хороший, как ты думаешь.

— Нет, Уильям ты именно такой — да когда же он это поймет.

— С хорошими людьми не происходит всего этого дерьма, что твориться в моей жизни. Не знаю, правда, что я такого сделал, что судьба подарила мне тебя. Но очень благодарен, ей за это. Ты единственная держишь меня в этом мире.

— Ты, это о чём?

— иногда, мне хотелось сдохнуть, временами.

— Какой ужас.

— Эм меня просто задолбало доказывать им, что я не плохой. Все время Энтони ставили мне в пример, я должен был быть лучше, лучше стараться. И, чтобы я не делал, это всегда было плохо, как бы я не старался. Энтони же идеал, а я так отброс. Он всегда меня подставлял, чтобы отец…наказывал меня. Это доставляло ему какое-то не здоровое удовольствие.

Ненавижу Энтони, из-за него Уилу всегда доставалось.

— Как часто он тебя наказывал?

— Раз в неделю точно.

— Какой кошмар — я вспоминаю слова Анны — милый — глажу его по щеке.

— Последний раз он перешел черту — он тяжело выдыхает — он бил меня пока я не отключился — в его глазах блестят слезы.

— О, Господи, сколько лет тебе было?

— Пятнадцать.

— Как, за что?

— Из-за аварии и Джены.

— Что? — Неужели это тот раз, о котором говорила Луиза?

— Да я тогда только из больницы приехал — это точно, тот раз — и я тогда даже рад был этому, думал, не очухаюсь, и все закончится. Это был первый раз. Потом когда у меня после случившегося болела голова сильно, таблетки не помогали. Я хотел выпить весь пузырек, лишь бы закончились эти боли. Мама забрала его тогда у меня. И последний раз был сегодня, когда мой мир рухнул в один момент. Я хотел, чтобы ты ушла и начала новую жизнь без меня. Потому, что моя разрушилась и я не хотел окунать тебя в этот хаос. Я должен был отпустить тебя. Ты достойна лучшего, я не смогу дать тебе того, чего ты заслуживаешь.

Ну, с чего он взял это.

— Уильям — говорю я, но он не дает мне продолжить и мотает головой в знак того, чтобы я не перебивала.

— А когда ты ушла…я…я просто потерялся. Я не смог этого вынести. Это гораздо больнее, чем то, что я узнал сегодня — в его глазах блестят слезы. — Но ты вернулась… и успокоила меня, как умеешь только ты. И в тот момент я понял, что пусть даже весь мир перевернется только ты останешься со мною и не предашь меня. Ты и есть моя жизнь. Только с тобою у меня появляется интерес к жизни, и она играет разными красками. Эми ты все, что есть у меня теперь. И мне нужно, то есть нам нужно начать нашу новую жизнь. Мне просто тяжело дается осознание того, что все, что окружало меня было ложью, то чем я жил и за что боролся, оказалось ложью, ненужным. Я оказался ненужным — он становиться очень грустным — мои предположения по поводу родителей подтвердились. И теперь я не знаю, как строить свой мир заново, и на что опереться — он тяжело выдыхает.

Малыш, глажу его по голове, он продолжает — но я, что-нибудь придумаю, только верь в меня, Эм, пожалуйста — в его взгляде столько надежды.

— Мы, что-нибудь придумаем — говорю я.

Он улыбнулся, наконец-то.

— Я так люблю тебя Эм.

— А я тебя, малыш — наклоняюсь и целую его.

— Прости меня, что веду себя с тобой так, ведь ты лучшее, что есть у меня.

— Ты тоже лучшее в моей жизни и знай, чтобы, не случилось, ты хрен отделаешься от меня — говорю я, и он ухмыляется в ответ.

— А я и не хочу этого.

— Я тоже, никогда не думай, что ты не достоин меня, ты и только ты делаешь меня счастливой и даешь мне все, что мне нужно для счастья. Уильям, ты достоин меня, никогда в этом не сомневайся, пожалуйста.

Он смотрит на меня своими большими глазищами с удивлением и облегчением.

— Поверь мне, пожалуйста, Уил.

— Ты тоже делаешь меня счастливым — он улыбается и целует меня.

— Пойдем поедим, там нас ждет великолепная паста.

— Великолепная? — Удивляется он.

— Да, я её так назвала — смеюсь я.