Сопровождаемые Отто, мы с Конрадом внесли ее в дом и положили на раскладушку, на которой недавно лежал Смит. Собак, с яростным лаем рвавшихся к хозяйке, пришлось привязать. Джудит побледнела как мел, дышала прерывисто.

Я приподнял ей веко правого глаза, не ощутив сопротивления. Широко открыв глаза и разинув рот, со сжатыми кулаками рядом стоял Отто.

— С ней все в порядке? — хрипло проговорил он. — Она...

— Она придет в себя, — ответил я.

— Может, дать ей нюхательной соли? — спросил он.

— Не надо. Нюхательная соль лишь поможет бедной женщине очнуться и осознать несчастье.

— А Майкл? Мой зять? Он... то есть...

— Вы же видели, почти сердито ответил я. — Мертв, конечно мертв.

— Но как, как это произошло?

— Его убили.

Последовали восклицания, вздохи, затем наступило молчание, подчеркиваемое шипением ламп Кольмана. Я не стал наблюдать реакцию со стороны присутствующих, поняв, что все равно ничего не узнаю, и лишь растерянно смотрел на лежащую без чувств Джудит. Решительный, обходительный, циничный Страйкер испытывал страх перед этой женщиной. Чем это объяснялось?

Тем, что она, будучи дочерью Джеррана, обладала властью и благополучие его целиком зависело от своенравной Джудит? Его патологической ревностью или дрянной натурой, способной на все что угодно? Или же она шантажировала, грозя в случае неповиновения обрушить на его голову все беды? А может, он по-своему любил жену и в надежде когда-нибудь добиться взаимности готов был терпеть все унижения и обиды? Этого я никогда не узнаю. В сущности, не сам Страйкер интересовал меня, а те обстоятельства, которые помогли бы объяснить столь неожиданную реакцию Джудит на смерть мужа. Ведь она презирала его. За то, что он от нее зависел, за его слабость, готовность сносить оскорбления, за трусость, пустоту и суетность, скрывавшиеся под столь мужественной личиной. Но, может быть, Джудит все же любила мужа за то, кем он был когда-то? Или кем мог стать? Или ее расстроила потеря мальчика для битья единственного в мире человека, на ком она могла безнаказанно точить свои когти? Она могла даже не отдавать себе отчета в том, что Майкл стал неотъемлемой частью ее существования. Самый невзрачный материал может стать краеугольным камнем. Убери его — и строение рухнет. Как ни парадоксально, но столь болезненная реакция на смерть мужа могла свидетельствовать о крайнем и неисправимом эгоизме. Джудит еще не до конца осознала, сколь жалка отныне ее участь: она осталась одна на целом свете.

Мисс Хейнс шевельнулась, поморгала ресницами и открыла глаза. Вспомнив, что случилось, всем телом вздрогнула. Я помог ей приподняться, и она огляделась.

— Где он? — едва слышно спросила она.

— Не беспокойтесь, мисс Хейнс, — отозвался я и зачем-то прибавил:

— Мы о нем позаботимся.

— Где он? — простонала бедная женщина. — Он мой муж, муж. Я хочу видеть его.

— Не надо, мисс Хейнс, — неожиданно ласково произнес Гуэн. — Доктор Марлоу прав, мы обо всем позаботимся. Мы его видели, вы лишь расстроите себя...

— Принесите его. Принесите его, — безжизненным, но твердым голосом приказала она. — Я должна снова увидеть его.

Я встал и направился к двери. Граф преградил мне путь. На породистом лице его были написаны отвращение и ужас.

— Вы не посмеете этого сделать. Зрелище кошмарное, отвратительное...

— А вы что думали? — Во мне кипела злость, но голос прозвучал устало. Если я этого не сделаю, она уйдет из дома. А ночь нынче не для прогулок.

Втроем — Юнгбек, Конрад и я — мы, внесли Страйкера в помещение и положили так, чтобы нельзя было видеть размозженный затылок. Поднявшись с раскладушки, Джудит Хейнс медленно, словно лунатик, подошла к мертвому и опустилась на колени. С минуту молча смотрела на него, затем протянула руку и нежно провела по изувеченному лицу. Никто не произнес ни слова, никто не пошевелился. Не без труда Джудит подняла правую руку мужа, хотела было сделать то же самое с левой, но, заметив, что рука стиснута в кулак, она осторожно разжала пальцы. На ладони убитого лежал коричневый круглый предмет. По-прежнему стоя на коленях, она взяла его и показала находившимся в комнате. Потом протянула Аллену. Все, словно сговорясь, посмотрели на юношу.

Обшитая коричневой кожей пуговица как две капли воды походила на те, что остались целыми на куртке Аллена.

Долго ли продолжалась тишина, лишь подчеркиваемая шипением ламп и воем ветра, я не знаю. Пожалуй, не больше десяти секунд. Но они показались вечностью. Глаза Аллена были прикованы к пуговице в руках Джудит Хейнс, взоры присутствующих устремлены на него самого. Эта маленькая обтянутая кожей пуговица точно заворожила нас.

Первой вышла из оцепенения Джудит Хейнс. Медленно, с усилием она поднялась и остановилась в нерешительности. Приняв это за чистую монету, я смотрел не на женщину, а на Конрада и Смита. Конрад опустил веки, дав понять, что знает, как надо действовать. Смит перевел взгляд в сторону Джудит Хейнс, и в тот момент, как она двинулась прочь от тела своего мужа, оба придвинулись друг к другу, преградив ей путь. Джудит Хейнс остановилась и, взглянув на мужчин, улыбнулась.

— В этом нет никакой необходимости, — произнесла она и швырнула пуговицу Аллену. Тот машинально поймал ее и растерянно поднял глаза на женщину. — Она ведь тебе еще пригодится, не так ли? — снова улыбнулась она и направилась в сторону своей комнаты.

Я облегченно вздохнул, впрочем, как и те, кто стоял поблизости.

Отвернувшись от Джудит Хейнс, я посмотрел на Аллена.

И снова реакция моя была ошибочной. Я инстинктивно чувствовал, что такое спокойствие и кротость не вяжутся с характером этой волчицы, но приписал их потрясению.

— Это ты его убил, ты! — вдруг завизжала она как бешеная. Однако еще больше ярости она проявила, набросившись на маленькую Мэри, так что та упала на спину. Джудит накинулась на нее, выставив острые ногти.

— Ах ты, сука, потаскуха, грязная тварь, убийца! Это ты убила его! Ты убила моего мужа! Ты! Ты! — рыдая, оскорбляла она перепуганную девушку.

Схватив одной рукой ее за волосы, другой Джудит норовила впиться ей в глаза, но тут подоспели Смит и Конрад. Оба рослые, сильные мужчины, но обезумевшая женщина дралась с таким остервенением, что понадобилось время, чтобы оторвать ее от жертвы. Но и теперь мисс Хейнс все еще не выпускала из пальцев волосы Мэри. Лишь после того как Смит бесцеремонно вывернул ей руку, Джудит вскрикнула от боли и отпустила волосы бедной девушки. Джудит поставили на ноги, но она продолжала кричать. Она дико выла, как воет перед смертью животное. Внезапно вой оборвался, ноги у мисс Хейнс подкосились, и Смит с Конрадом опустили ее на пол.

— Действие второе? — взглянул на меня, тяжело дыша, побледневший Конрад.

— Нет, это не было просто игрой. Не проводите ли Мэри в ее комнату? — Я посмотрел на потрясенную, всю в слезах девушку, но помочь не успел. Забыв о собственных ранах, Аллен опустился перед ней на колени и помог сесть. С помощью платка не первой свежести он принялся промокать три безобразные глубокие царапины на левой щеке Мэри. Оставив их вдвоем, я зашел к себе в комнату, взял шприц для внутривенных инъекций и направился к Джудит Хейнс.

Смит и Конрад стояли рядом, к ним присоединились Отто, Граф и Гуэн. При виде шприца Отто схватил меня за руку.

— Вы хотите сделать укол моей дочери? Ведь все кончилось. Вы видите, она без сознания.

— Хочу, чтобы она и впредь оставалась в таком состоянии, черт побери, ответил я. — В течение многих часов. Так будет лучше для нее и для всех нас.

Признаться, мне жаль вашу дочь, для нее это был такой удар. Но в данном случае я должен принять во внимание ее положение. Откровенно говоря, она сейчас невменяема и крайне опасна. Хотите еще раз взглянуть на то, что она сделала с Мэри?

Джерран не знал, что ответить, но Гуэн, как всегда спокойный и рассудительный, пришел мне на помощь: