28 апреля в полдень я выехал из бухты Роджерс, в 4 часа достиг мыса Гаваи и до 10 часов ехал вдоль берега, не находя никаких признаков птиц. Вызвавший метель юго-восточный ветер заставил меня повернуть назад. На обратном пути около полуночи я услышал характерное для чистиков посвистывание и скоро заметил отдельные экземпляры. Вблизи мыса Гаваи птицы проносились уже небольшими стайками, со скал при выстреле они слетали целыми сотнями.

В те же дни чистики появились и в 1929 году: одиночные экземпляры были замечены 27 апреля, а массовое появление их— 29 апреля.

Гнездятся чистики на береговых скалах, на восточном берегу острова и на западном. В глубь острова они никогда не залетают. Особенно излюбленные места их гнездования — мыс Гаваи, мыс Уэринг, мыс Гильдер. На мысе Гаваи чистики живут в обществе бургомистров, а на мысе Уэринг к ним присоединяются кайры, моевки и бакланы.

Гнезд и яиц увидеть мне не удалось по той простой причине, что в расселинах сильно выветрившихся скал на Высоте нескольких десятков, а иногда и свыше сотни метров они остаются недосягаемыми для человека.

В 1929 году 19 августа одному из эскимосов, отправившемуся со мной на мыс Гаваи, удалось с риском для жизни достичь одного гнезда. Оно состояло из небольшого количества травы и мха. В гнезде оказались два вполне оперившихся птенца.

Птенцы после вылета из гнезда сразу становятся самостоятельными. Уже 21 августа я встречал молодых особей, разыскивающих себе пищу.

Летают чистики с большой скоростью и так часто взмахивают крыльями, что на расстоянии в полтораста метров слышен шум напоминающий работу миниатюрного мотора. При планировании птицы с высоты звук рассекаемого воздуха весьма напоминает тот звук, который слышен при полете стрижа, но много сильнее.

Интересно отметить следующую привычку чистиков. Каждая птица имеет на скале свой собственный участок, и спугнутый чистик, сделав один или несколько Кругов, садится не только на свой участок, но в большинстве случаев в точности на то же место, откуда он слетел.

Осенью чистики улетают в двадцатых числах сентября. (В 1928 году последнего чистика я видел 18 сентября.)

Толстоклювая кайра — (по-эскимосски — алъпа) появляется в районе острова несколькими днями позднее чистиков и ведет сходный с ними образ жизни. Кайры прекрасно ныряют, но летают довольно медленно и неуклюже. Когда они сидят, то держатся почти вертикально. Кайры, как и чистики, никогда не залетают в глубь острова. На восточном побережье они гнездятся только на мысе Уэринг, являясь самыми многочисленными обитателями базара. Их количество не поддается даже приблизительному определению. Они буквально покрывают все скалы на протяжении свыше 2 километров. Крик их слышен на расстоянии около 3 километров от базара. Кайры, очевидно, спорят из-за мест для гнезд, вступая часто в драку… Причем потасовка иногда заканчивается гибелью обоих противников, так как, падая с большой высоты и при этом продолжая драться, птицы настолько калечатся, что бывают уже не в состоянии вновь подняться в воздух и становятся добычей бургомистра или песца.

Благодаря многочисленности, этих птиц и легкости охоты на них (часто одним выстрелом удается убить до восьми штук) весной они служат большим подспорьем в питании колонистов.

Чайка-моевка (по-эскимосски — кахсюнак). Моевки — самые усердные рыболовы и самые большие крикуны. Целыми днями они носятся стаями над водой, камнем падают вниз и, еле коснувшись воды, поднимаются с добычей. Падаль и вообще мясо их не привлекает. Лишь вдоволь удовлетворив свой аппетит, моевки с пронзительными криками, напоминающими кошачье мяуканье, возвращаются на берег.

Гнездятся моевки обычно по соседству с бургомистрами, самое многочисленное их поселение — на скалах мыса Уэринг.

На острове они появляются в первую неделю июня и улетают во второй половине сентября. Молодь становится самостоятельной в начале сентября.

Баклан (по-эскимосски — н'ылък'ак'). На острове обитает только берингов баклан, и то в очень незначительном количестве. Это чрезвычайно осторожная птица, редко подпускающая к себе на расстояние выстрела. При полете она обычно держится на такой высоте, что остается вне пределов досягаемости для охотника.

Насколько малочислен й в то же время осторожен здесь баклан, можно судить по тому, что за все время нашего пребывания на острове убито не более пятнадцати экземпляров.

Другая особенность птиц заключается в том, что они в большинстве случаев летают поодиночке: мне ни разу не удалось видеть хотя бы пару пролетающих бакланов.

Только на берегу их можно встретить по нескольку штук, и то лишь перед гнездованием и в самый период гнездования. В незначительном количестве они гнездятся на утесах мыса Уэринг на высоте 50—200 метров, несколько гнезд замечено на мысе Пиллар и больше нигде.

Летает быстро, часто взмахивая крыльями. В сидячем положении, опираясь на хвост, баклан держится почти вертикально и похож на бутылку.

Крик баклана напоминает глухое мычание, другого крика этой птицы мне слышать не приходилось. Эскимосы же уверяют, что баклан совсем не умеет кричать. В доказательство они рассказывают легенду о том, что н'ылък'ак' раньше умел кричать, но увидел у кахсюнак (чайки-моевки) белые перья, позавидовал ей и променял свой язык на эти перья. С тех пор н'ылък'ак' имеет на ногах и на шее красивые белые перья, но кричать разучился, а только мычит, у кахсюнак же нет красивых перьев, но зато она много кричит.

Появляются на острове бакланы в первой половине июня и исчезают к половине августа, очевидно, сразу после того как окрепнет их молодь.

Гуси (по-эскимосски — лых'лъык'). На острове гнездятся два вида: белый гусь и черная казарка; как исключение, сюда залетает белолобая казарка. Белые гуси появляются уже в двадцатых числах мая, но это только первые вестники. Массовый прилет происходит обычно в последние дни мая или в первых числах июня. За время нашего пребывания на острове появление и массовый прилет и отлет гусей отмечались:

Весной гуси летят с востока и северо-востока, отлетают осенью на юго-юго-запад.

Черные казарки появляются не раньше 25 мая. Прилетают они небольшими стаями, обычно не превышающими двадцать — сорок особей.

Гнездятся эти птицы по берегам речек (иногда на расстоянии свыше 40 километров от моря) небольшими колониями. Материалом для гнезд служит исключительно пух. Самец, очевидно, не принимает участия в постройке гнезда; в период гнездования перо и пух на его теле полностью сохраняются, в то время как у самки грудь бывает совершенно голой. Точно так же самец не принимает участия и в высиживании яиц. Улетая на кормежку, самка прикрывает яйца пухом. Зато самец зорко охраняет свой гнездовой участок от других гусей. Мне много раз приходилось наблюдать, как он энергично нападает на пришельца и всегда прогоняет его от своего, участка. При приближении человека самец слетает с гнезда первым и старается отвести опасность, самка же сидит до последнего момента. Вообще самец большой семьянин и отличается трогательной преданностью своей подруге. Если во время весеннего перелета самку убивают, ее супруг скоро поворачивает обратно и с криком начинает разыскивать подругу. При первом возвращении с ним обычно летит вся стая, которая потом продолжает путь, оставляя товарища оплакивать свое горе. А он иногда целыми сутками продолжает разыскивать подругу. Самка такой преданностью не отличается. Если охотник выбьет из стаи самца, не возвращается не только стая, но нигде не видно и самки.

Кладку яиц самка начинает с половины июня, откладывая шесть — восемь белых со слабо заметным кремовым оттенком яиц. Среди них резко выделяется одно с ясно выраженным зеленоватым оттенком — это, очевидно, первое. Первые птенцы появляются к 10 июля. Летать гусята начинают в середине августа.

Белый гусь ведет такой же образ жизни. Он и крупнее, и многочисленнее черного гуся. Иногда во время отдыха перед осенним отлетом на берег опускается до двадцати стай сразу, и тогда здесь скапливается до нескольких тысяч птиц.