Свежий халат, резиновые перчатки и маска на лице совершенно преобразили Энгера. Наскоро превратив каюту в операционную, он отдавал короткие распоряжения, а его коллеги беспрекословно выполняли их.

С Реаля сняли одежду, уложили его на стол, покрытый простынями, и приступили к операции.

Судно покачивало. В каюте стояла такая тишина, что слышно было, как потрескивала электрическая лампа большого накала.

Друзья Хосе, собравшиеся в соседнем отделении радиорубки, тревожно прислушивались ко всему, доносившемуся из операционной.

– Луис, видно, хотел вызвать кого-то; передатчик включен, – заметил Наварро. – Как он остался здесь?

– Мы во всем виноваты, – опустив голову, сказал Мануэль. – Плохо обыскали надстройку. А ведь Хосе дважды напоминал об этом… Эх!

Из операционной донесся негромкий голос Энгера:

– Приподнимите… так! Отлично! Ланцет!..

Кончеро, стоявший у дверей, схватился за голову: «Что доктор нашел там отличного, если человек прострелен насквозь?» Силач ничего не мог поделать с собой; губы его дергались, он безмолвно плакал.

– Одна надежда на врачей, – прошептал Мануэль. – Хоть бы благополучно прошла операция!

Через несколько минут все услышали, как звякнуло что-то в тазу. Это хирург бросил извлеченную пулю.

– Тампоны… так! Перевязывайте.

Первым из соседней каюты вышел Энгер.

Он снял с лица маску, марлевую повязку и, подойдя к раковине, стал мыть руки.

– Он выживет? – спросил Мануэль.

– Ему нужен полнейший покой, – уклончиво ответил профессор. – Остается опасность внутреннего кровоизлияния.

– А сказать хотя бы несколько слов ему можно?

– Лучше бы его не тревожить.

– Но нам надо…

– Он ожил, открыл глаза… шевелит губами! – закричал обрадованный Кончеро.

Мануэль с Энгером поспешили к раненому. Реаль лежал с открытыми глазами.

– Включите передатчик, – слабым голосом попросил он.

– Включен давно, – сообщил Мануэль.

– Прошу много не говорить… только самое необходимое, – предупредил Энгер. – А лучше бы молчать и не шевелиться.

– Мне нельзя болеть, – тихо проговорил Хосе. – Я должен закончить… пароль и шифр известны только мне. Дайте возможность продержаться несколько минут.

Энгер, неодобрительно покачав головой, взглянул на Мануэля. Тот понял, что риск большой, но иного выхода не было.

– Да, – сказал он, – придется выполнить желание Хосе, хотя это и вредно.

Энгер, нахмурясь, покопался в аптечке и, вытащив коробку с ампулами, передал ее Стоману. Хирург, наполнив шприц прозрачной жидкостью, подошел к раненому и сделал подкожное впрыскивание.

Лицо Реаля стало розовым. У Мануэля отлегло от сердца, хотя он и понимал, что минутное возбуждение может дорого обойтись раненому.

– Нужно… связаться с нашими, – заговорил Реаль. – Они ждут условленного сигнала… на коротких волнах.

Мануэль растерялся:

– Но как мы это сделаем? Фернандес утонул, у нас нет другого радиста.

– Радист найдется, – перебил его Наварро. – Я знаком с передатчиком этого типа, могу попробовать.

– Хорошо, Рамон, вызывай. Волну я скажу, пригнись, пожалуйста, – попросил Хосе.

Летчик пригнулся, Реаль на ухо шепнул ему длину волны. Наварро кивнул головой и поспешил к передатчику.

Паоло стал помогать ему. Найдя переносный микрофон, он протянул шнур к изголовью Реаля и подключил его.

Дробно застучал ключ передатчика. Вскоре Наварро обрадованно сообщил:

– Они нас слышат.

Из репродуктора вначале доносилось ровное гудение, затем мужской голос внятно произнес:

– Кто вызывает? Интересно, сколько будет дважды два? Этакая детская задачка!

В углу Кончеро прошептал:

– Дважды два – четыре.

– Иногда восемнадцать! – сказал в микрофон Реаль, и глаза его заблестели.

– Четный? – радостно воскликнул голос в репродукторе. – Мы все беспокоились…

– У меня мало времени, – перебил Реаль. – Сообщаю: мы отправились за пески. Понятно?

– Да, да. Говорите!

– Известный вам толстяк пожертвовал большое корыто. Нас много, мы нуждаемся в одежде и еще кое в чем…

Реаль, видимо, от головокружения и боли, скривился. Энгер двинулся к нему, но он остановил его жестом и продолжал:

– Поторопитесь связаться с нами, согласно договоренности.

– Дороги будут закрыты. Ждите гостью. Какой сигнал, чтобы птичка не смутилась?

– Две зеленых ракеты. Разговор кончаем.

Реаль устало отодвинул микрофон и обратился к Мануэлю:

– Принимай командование… Скоро прилетит самолет… дайте ему опознавательный сигнал ракетами. Обязательно откройте сейф. Взломайте, взорвите… но добудьте все и передайте представителю Центрального Комитета. Теперь там знают, что мы идем к скалам Позабытого берега. Скажите Долорес…

Хосе внезапно сник и умолк. Мануэль в отчаянии схватил микрофон и крикнул:

– Вы слышите нас? Он ранен… тяжело ранен!

Но из репродуктора доносились лишь звуки далекой скрипки.

Врачи окружили Реаля, и в каюте остро запахло медикаментами.

В полдень открылся маяк Позабытого берега. Дул легкий, почти не ощутимый бриз. Океан дышал спокойно; его гладкая поверхность едва колыхалась. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как из далекого рыбацкого селения доносился колокольный звон.

«Какой же сегодня праздник? – не мог вспомнить Мануэль. – Надо выслать на разведку группу Лео Манжелли».

Он заглянул в ходовую рубку. Там капитан озабоченно листал лоцию и поглядывал на карту. Оказывается, судно вошло в опасную зону, изобилующую рифами и банками. Дальше двигаться без опытного лоцмана было рискованно.

– Ну что ж, станем на якорь, – сказал Мануэль. – Пошлем за лоцманом и заодно выясним обстановку на берегу.

Судно застопорило ход и бросило якорь. Вскоре один из катеров, шедших на буксире, приблизился к борту. На него стали спускаться по штормтрапу люди Манжелли. И вдруг с юта послышался громкий голос Кончеро:

– В небе гудит! Летит что-то черненькое!

Все подняли головы и, прислушиваясь, стали всматриваться в том направлении, куда показывал силач. В чистом небе действительно показалась черная точка. Она быстро увеличивалась.

– К нам летит одномоторный разведчик или почтарь, – определил Наварро.

«Но чей? – хотелось бы знать Мануэлю. – Может, правительство уже разнюхало о побеге? Сейчас самолет приглядится и вызовет по радио бомбардировщиков».

Он приказал всем покинуть верхнюю палубу, а Наварро – приготовить две зеленые ракеты.

Самолет летел не особенно высоко. Заметив неподвижно стоявшее в океане судно, он стал кружить над ним.

Недавние каторжники из тамбуров рубки и других укрытий следили за воздушным гостем.

Но вот в небе возникла дымная ниточка, распавшаяся многоцветным фейерверком.

– Свои… наши! – послышались радостные возгласы.

На встречу самолету взвились две зеленые ракеты. Заметив их, летчик приветственно покачал крыльями и повернул к берегу.

Над пляжем самолет развернулся и, снижаясь, полетел над узкой полоской прилизанного волнами песка. Приземлился он не сразу: коснувшись колесами пляжа, он странно подпрыгнул, пролетел еще метров десять, сделал поменьше скачок и застыл на месте у самой воды.

– Вот это дал козла! – воскликнул Паоло. – Удивительно, как он носом не ткнулся, мог скапотировать.

– Новичок, – заметил Наварро. – Отчаянный парень!

По приказанию Мануэля, они оба перебрались на отходивший катер, который полным ходом пошел к самолету.

Издали Паоло и Рамон видели, как из кабины вылез на крыло человек в рабочем комбинезоне, огляделся и спрыгнул в одежде и ботинках в воду. Окунувшись, он лег на отмели, подставляя голову набегавшим волнам прибоя.

«Здорово разогрелся этот парень! – подумал Наварро. – Видимо, рад, что жив остался».

Когда катер подошел к отмели, он первым подбежал к купавшемуся пилоту. Увидев перед собой довольно молодого человека, с раскрасневшимся от возбуждения лицом, он спросил: