Черная масса рифа грозно вырастает за спиной Эжени, и, прежде чем я успеваю что-либо предпринять, длинный острый отрог элкхорн-коралла протыкает ее со спины... Жуткий хруст раздираемой плоти передается водой не ушам, но всему моему телу. Новая молния ярко освещает воду, и я с ужасом вижу, как майка на ее груди оттопыривается под напором прошедшего насквозь коралла... Кровь, льющаяся изо рта и из раны, выглядит чернильно-черной. Эжени хищно скалит зубы, дергаясь в конвульсиях... Наконец, ветка коралла, не выдержав, обламывается, и она начинает медленно опускаться в глубину.

   Я отпускаю ее.

   Навсегда.

   Она прокололась до того.

   Когда-то давным-давно я мечтал стать знаменитым кинорежиссером. О том, что моя мать в шутку называла меня Бунюэлем, я рассказывал только одному человеку в мире.

   И этим человеком был не Крекер.

   Я завороженно слежу за тем, как шлейф крови разматывается вслед за ее агонизирующим телом. Не могу оторваться. Кровь из моей простреленной руки смешивается с ее кровью. Боли уже нет. Как сладко не дышать... Голова наполняется гулом прибоя. Меня удивляет то, что расстояние между нами не меняется - между тем, она неуклонно идет ко дну...

   Треск волос, которые кто-то с силой выдирает из моего скальпа, заставляет меня очнуться. Сильная рука уверенно тащит меня на поверхность, и вот я уже захожусь в долгом, изнурительном кашле, хватая воздух измученными легкими. Дождь ходит веером по поверхности моря, молния за молнией буравят воду, и в их феерическом свете я снова вижу до отвращения знакомые зеленые "перья" на белобрысой голове...

   Я чувствую под собой твердую, скользкую поверхность палубы - лодка? катер? - но долго гадать не приходится, потому что, несмотря на мои слабые протесты, Квагги самозабвенно начинает сеанс искусственного дыхания "рот в рот"...

   Местным жителям кондиционеры все еще в диковинку.

   Высокая крыша из пандануса, которая, кстати, обходится иногда в цену кондиционера - до десяти долларов за квадратный метр, сто квадратов площади покрытия обходятся в тысячу... - надежно укрывает дом от непогоды и от палящего солнца. Стен нет, только опоры для массивной крыши, поэтому бриз с моря свободно разгуливает по дому, беспардонно заглядывая в комнаты, которые условно ограничены раздвижными панелями. Опоры искусно покрыты резьбой, отражающей великую войну бога Мапути с Рыбой-Солнцем.

   Я играю в шахматы сам с собой, пригубливая в меру прохладное пиво. Местное "Хинано" по качеству не уступает "Хайнекену", который здесь стоит не дешевле виски - все скоропортящееся доставляется по воздуху, а остальное неделями тащится в ненасытных брюхах сухогрузов.

   Рука чешется. Сквозное ранение затянулось, но свежий струп пока беспокоит. Это - и еще редкие, неясно-болезненные воспоминания об Эжени - составляет то немногое, что связывает меня с недалеким прошлым.

   Теоретически я знал о том, что такое Программа защиты свидетелей. Читал в книжках, видел фильмы, слышал рассказы. Засаленные отели, невозможность общаться с близкими, постоянный страх быть обнаруженным.

   В моей ситуации это больше напоминало классный отпуск. Правда, я по-прежнему имел смутное представление о том, кто упрятал меня за десять тысяч километров от Штатов. Интерпол активно занимался со мной в первые десять дней после... после гибели Эжени... Потом я стал замечать в моем окружении новые лица - хотя и с теми же жетонами Интерпола, но явно с другой повесткой дня по отношению ко мне. Сначала меня держали на корабле - я даже подозревал, что это была все та же "Утренняя Роса" - но вскоре перевезли на берег и небольшим чартерным самолетом переправили во Французскую Полинезию. Беседы со мной становились все короче и реже, и где-то с месяц назад сошли на нет.

   Или это было уже два месяца тому?

   Мне не было страшно. Было безысходно, неопределенно, и терзала проклятая совесть.

   Эжени...

   Ну да, она хотела меня убить, и я защищался. Все верно. Но с течением дней тоска и меланхолия не исчезали, и мне становилось все безразличнее, что произойдет со мной. Наверное, я все еще любил ее. Это было противоестественно, неправильно - и тем не менее, я не мог справиться с этим странным чувством. Сейчас мне казалось, что я отдал бы правую руку за то, чтобы вернуть все на два месяца назад, в тот день, когда мы собирались на проклятую экскурсию.

   Это было сродни полиомиелиту. "Лижет суставы и кусает сердце"...

   После той грозовой ночи я передумал многое. И многое узнал - и от зеленоволосого Джоди, и от других людей, принимавших в моей судьбе непосредственное участие, и чьи имена я не старался запомнить. Для своего же блага. Часть информации казалась сущим бредом - но чем больше я складывал кусочки мозаики воедино, тем более правдивой казалась получавшаяся картина происшедшего со мной...

   ...Мисс Эжени Струкофф, она же Дженни Саваж, она же Джейн Старкс, она же... Сколько там у неё было имен? Она разыскивалась Интерполом по обвинению в террористической активности, траффике наркотиков и еще нескольким нелицеприятным пунктам. Последние два года, по отдельным сведениям, она работала на "Кольцо Помощи", "РингЭйд", экстремистскую ветвь движения фаэтонитов. Так же, как и основное движение, они были подвинуты на внеземной теории происхождения человечества, и так же ожидали прибытия "предков" с бывшего Фаэтона, несуществующей десятой планеты Солнечной системы, которая якобы взорвалась миллионы лет тому назад, заставив обитателей Фаэтона рассеяться по галактике. Несколько лет тому назад фаэтониты заявили, что вырастили троих здоровых, совершенно нормальных детей из стволовых клеток. Шуму было предостаточно, но оказалось, что они выдавали желаемое за действительное. По их мнению, подобный эксперимент стал бы прямым доказательством постулата об "осеменении" Земли обитателями десятой планеты в глубоком прошлом. Фаэтонитам такая задача оказалась не по зубам. Они попросту надували легковерных, выманивая у них деньги. Потом ООН наложил вето на эксперименты по выращиванию детей из стволовых клеток, кроме того, их запретили в Штатах и в нескольких других странах. "РингЭйд", в отличие от шарлатанов основного движения фаэтонитов, руководствуется вполне реальными целями. Их главная идея в проекте со стволовыми клетками - подвести индустриальную основу под деликатное дело экспорта детей. Не так давно "РингЭйд" поставил фаэтонитов перед фактом, что собирается взять стволовую генетику под свой контроль, и стал активно скупать все, мало-мальски относящееся к подобным исследованиям - в том числе известных в этой области ученых.

   Включая Каммингса и Розена.

   В деньгах у "РингЭйда" нужды не было. Его Попечительский совет включает троих из десятки самых богатых людей планеты. На ООН им плевать, они не подвластны ни одному государству в мире - просто потому, что они создали свое собственное. Построили искусственный остров в Индийском океане, соединив вместе двадцать шесть шельфовых платформ для бурения. Еще два года тому назад они считались вполне лояльными, но затем они быстро ушли влево. Это стало понятно после шумной истории с терактами в мадридских электричках. Этими взрывами были замаскированы следы "зачистки" группы Барранги, испанского биолога, которого "РингЭйд" безуспешно пытался переманить к себе на работу. По тем временам Рауль Барранга единолично владел уникальной методикой выделения кардиомитоцитных стволовых клеток.

   Барранга отказался. Тогда "РингЭйд" заказал его группу в полном составе - в назидание... Они возвращались в Мадрид электричкой из Толедо после местной конференции, все в одном вагоне. Всех и накрыло взрывом... Мины в других поездах были взорваны для отвода глаз.