Мир вокруг почти замер. И мозг начал отсчёт реального времени — десять секунд на всё. Потом — либо Павел свалится без сознания, и если проваляется достаточно долго, то им займётся Служба контроля — уже как клиентом, либо он успеет нацепить браслет обратно. Для мага не так важно было обычное время, как субъективное, и тут Веласкес научился растягивать его почти в сорок раз.

Так что, по его меркам, ракета должна была лететь к нему четыре секунды. Он видел, как она ускорилась, сбрасывая клонов, которые поражали площадь, на которой находилась цель, и ринулась к нему — достаточно медленно, чтобы он успел сконцентрироваться. И пропасть. Визуально Павел находился всё там же, следя за приближающимися ракетами, но для всего остального мира он исчез, пропал во всех видимых и невидимых диапазонах. Для электронной начинки ракеты на том месте, где он находился, больше ничего интересного не было.

Тот, кто выпустил по нему заряды, смог лишь увидеть, как силуэт противника словно растворился в воздухе, чтобы через долю секунды появиться, ракеты за это время, продолжая прямолинейный полёт, ушли в лес, и что-то там нашли похожее на Веласкеса, судя по вспухающим взрывам, а Павел ринулся вперёд.

Воздух превратился в кисель, через который он кое-как продирался — вместо обычных пяти секунд на такое расстояние он затратил десять, опять же по своему субъективному времени, для стороннего наблюдателя его рывок, наверное, походил на смазанное движение. Вот парень исчез, потом появился уже гораздо ближе, и через мгновения уже находился у стены дома.

Лезвие кинжала успело выйти из наруча на три четверти, когда Павел вонзил его в глаз оператору ракеты. Молодой парнишка в рваных джинсах и с толстым магазином на плече жил ещё несколько секунд, пока кровь заполняла его черепушку. Веласкес, продолжая рывок, отбросил его в траву и вломился в дверь, натягивая браслет обратно. Время резко вернулось в обычный режим.

На кухне никого не было, а вот в гостиной, которая отлично просматривалась со стороны заднего входа, находились трое. Один, высокий парень, затянутый в чёрную кожу, дёрнулся, пытаясь рассмотреть Веласкеса, и тут же получил пулю в шею со стороны главного входа. Девушка в тёмно-синем комбинезоне выстрелила в Павла два раза, и спряталась за диваном.

Третья — тоже девушка, была притянута к стулу ремнями. В ней Павел узнал недавнюю рестлершу.

— Не пытайся связаться со своими, я глушу сигнал, — послышался от двери голос Краузе. — И лучше бы ты, детка, показала свои руки — а то со спины выглядишь так себе. Осторожно клади пистолеты на пол. Веласкес, она без оружия, с твоей стороны всё чисто?

— Один на чердаке, один возле дома снаружи, оба мертвы, — доложил Павел.

— Значит, никого больше нет, — Краузе показался в гостиной, он подошёл к девушке в комбинезоне, ударил её ногой в живот. — Иди сюда, твоя помощь может ещё понадобиться.

— Ей? — Веласкес двинулся было к Хилари, её лицо и тело покрывали кровоподтёки, едва зажившие раны были вскрыты, из них торчали чёрные трубочки.

— С ней мы потом займёмся, — лейтенант мотнул головой, повалил девушку на пол, скрутил ей руки за спиной стяжками, наступил коленом на спину и потянул голову за волосы вверх. — Сначала поговорим вот с ней. Как тебя зовут, детка? Хотя это неважно, давай, расскажи, что вы успели узнать у пленницы?

Это только в кино преступники играют в героев, плюют тем, кто их допрашивает, в лицо, и переносят жесточайшие пытки, насмехаясь над палачами. Злодеи на то и злодеи, чтобы быть выше обычных людей. Девушка в комбинезоне была такой, как все. Она заговорила сразу, и выложила всё, что знала. Сначала — просто так, потом под действием введённого препарата.

Краузе тщательно сравнил оба рассказа. Павел — тоже. Сравнить эти две версии с тем, что знала Хилари, было уже невозможно, оставалось поверить пленнице на слово.

Девушка утверждала, что дочка Ли была в курсе, где находится берлога её отца, и даже кое-что порассказала своим мучителям о его делах. В частности — о Шайне. Кто это такой, Хилари не знала, но, по словам девушки, этот Шайн служил источником денег для Ли. Бандиты приехали сюда с одной целью — выяснить, не прятал ли бывший воспитатель Павла деньги в доме дочурки. Шань Ли задолжал серьёзным людям крупную сумму, и они были очень недовольны, и тем, что он умер не вовремя, и теми, кто ему в этом помог.

— Вам надо было оставить Фернандеса в живых, — девушка кивнула на парня в коже. — Он был в курсе, кто такой Шайн. Нашу команду он нанял позавчера, поэтому подробностей я не знаю. Что со мной будет?

Вместо ответа Краузе вдавил ей в шею аппликатор. Глаза девушки закатились, и она осела на пол.

— Проспит четырнадцать часов, — лейтенант убедился, что девушка жива и дышит, поднялся на ноги, подошёл к Хилари. — Сможешь с ней что-нибудь сделать?

Веласкес присел возле рестлерши на корточки, снял браслет и положил руку ей на лоб.

— Нет, — покачал он головой. — Мертва уже как минимум час. Даже если бы я сразу начал её лечить, ничего бы не вышло. У неё вместо внутренних органов каша, от печени почти ничего не осталось.

— Ферментный гель, — Краузе кивнул. — Отлично развязывает язык, но только один раз. Уходим, здесь через двадцать минут здесь будут наши люди, они приберутся.

— А ракеты?

— Какие ракеты?

Веласкес рассказал о парне, который в него выпустил управляемый снаряд. Краузе нахмурился, некоторое время молчал.

— Я сделаю пометку, — наконец сказал он. — Но тогда нам тем более нужно отсюда валить, с Силами обороны я иметь ничего общего не хочу, для этого у нас есть Густав. Отличный парень, меланхолик-аутист. Думаю, вы с ним подружитесь, если ты, Веласкес, вдруг решишь поработать на светлую сторону Острова. А теперь поехали, пороемся с доме Ли, попробуем найти следы этого Шайна. Он о делишках Ли должен знать, раз деньги ему платил. Забавное совпадение, Шань Ли, Шайн, уж больно это похоже звучит.

Он решительно вышел из дома через дверь кухни, Павел последовал за ним, по пути содрав ракетницу с руки трупа. Он как раз думал, что отличным выходом из этой ситуации было бы Краузе пристрелить — лейтенант наверняка знал, что тут делают с Хилари, раз не торопился. Не то чтобы Веласкесу было жаль дочку бывшего воспитателя, они ведь почти не были знакомы, но всё равно, то, что произошло, казалось ему совершенно неправильным. Но он засунул свои эмоции подальше, на то время, пока не получит ответы на незаданные всё ещё вопросы.

Настя выехала в Фишбург ближе ко второй трети суток. Раз начальство решило, что Веласкес нахрен не сдался правоохранительной системе Острова, то она, детектив Волкова, должна действовать с учётом позиции тупых говнюков, которым она сама не поручила бы даже дорожное движение регулировать. Поэтому сначала Настя плотно позавтракала доставленной из ближайшего супермаркета едой, потом позагорала голышом на лужайке, показала фак соседям, которые за ней подглядывали, так же голышом окунулась в маленький бассейн, приняла ванну с душистой пеной, и только после этого вывела свой байк из гаража. Кожаный мотоциклетный костюм с терморегуляцией и второй степенью защиты как бы намекал, что она собирается на серьёзное дело.

Рассудив, что и оружие должно этому соответствовать, детектив кроме служебного глока взяла ещё и короткий автомат на две сотни патронов, посмотрела на ракетницу, лежащую в оружейном сейфе, вздохнула, и её тоже засунула в пространство под сиденьем. Тяжёлое стрелковое оружие было запрещено для всех, кроме военных и полицейских, встроенный чип привязывал каждый экземпляр к конкретному человеку, и перепрошить его можно было только в Департаменте. По крайней мере, официально.

Расстояние до Фишбурга Волкова рассчитывала покрыть за четыре часа, не особо торопясь. Можно было поехать через Майск, а там по побережью, но она выбрала дорогу, идущую мимо Тампы и дальше вдоль Рио-Лунго — необъяснимо для неё самой, Свободные территории она недолюбливала.