Не. Не вариант. Подданные не поймут. Подумают, что я в гневе за кем-то гонюсь. И начнут помогать Великому и Мудрому Мне ловить… ну, например, своего начальника, который, сволочь старая, всё никак на пенсию не уйдёт. А на его место хочется-а-а-а!

— Не беспокойтесь, уважаемый, нас не подслушают, — что? Это мне?! Ах да! Я же как на двери уставился, так и… Н-да, прокол. Ладно, на что-нибудь другое посмотрим. Тут много интересного. Шкафы, например. Из какого дерева, интересно, их сделали? По виду — карельская берёза, только потемнее. Из-за лака? Если да, то я бы этому «мастеру»!.. Хотя вряд ли он ещё жив. Древняя работа. Явно древняя. Сценки с драконами давно уже не режут. Немодно, понимаете ли. Лет эдак тыщи две, как немодно. Почему-то. И это — у народа долгоживущего, с хорошей памятью. Скоты неблагодарные. Вот так вот де…

— Сергей. Ты ещё не насмотрелся?

— Пустяки, уважаемый Людоед. Юности свойственно любопытство.

Взгляд со стороны

Наместник разглядывал гостей со смешанными чувствами. С одной стороны, встреча с тем же Людоедом особой радости не доставляла. Этот молодой нахал, десять лет назад взбаламутивший столицу, а затем бесследно исчезнувший на эти самые десять лет, не только увёл в свой никому не известный клан старшего сына и наследника, но и осмелился угрожать ему, графу Ирнаену ан'Камису, главе одного из старших Домов острова! И пусть он представляет смотрителя, пользуется уважением Храма и — по слухам — ведёт какие-то дела с самими богами. Тем не менее…

Тем не менее. Тем не менее, этот новый клан начал вдруг стремительно богатеть, время от времени продавая на сторону всякие интересные вещи явно дварфовского изготовления, а Ночные Гильдии — опять же по слухам — объявили его членов неприкосновенными! Как бы то ни было, те, кто осмеливался обратиться к их (гильдий) посредникам с заказами, идущими против этого клана, таинственным образом исчезали. Бесследно и навсегда.

С другой стороны, появление Людоеда позволяло некоторым делам наконец-то стронуться с места. Прежде всего — международным, доставлявшим в последнее время изрядное беспокойство. И если, к примеру, посол Каххара, просивший устроить встречу с этим самым Казусом Беллиусом, выслушав в очередной раз, что она откладывается, просто молча кланялся и уходил, то имперец…

Наместник Драконов не знал, кто из окружения нынешнего Императора (прежний, говорят, был найден мёртвым уже давно) придумал назначить на дипломатическую должность записного вояку. Не знал он также, почему вояку этого отправили именно сюда, на остров. И почему смотритель порекомендовал не давать пока этому жилистому барону с уродливым шрамом через всё лицо аудиенцию. Будь его воля, граф давно уже выслушал бы, с чем прибыл деревенщина, после чего, воспользовавшись одним из щедро предоставляемых им поводов, выпроводил на материк. С соответствующим письмом. Но. Опять это проклятое «но»!

И вот долгожданный и всем нужный Людоед сидит в мягком удобном кресле, изредка прихлёбывает прекрасное старое вино из большого серебряного кубка и… молчит! Только поглядывает, как прибывший вместе с ним младший брат — судя по сходству — любуется обстановкой кабинета. Хотя нет, уже не молчит:

— Сергей. Ты ещё не насмотрелся?

Казус Беллиус (Людоед)

Хорошо, что возможность общаться мысленно у нас осталась. Очень хорошо! Можно поругаться в присутствии посторонних, не заботясь о том, что кто-то подслушает. О чём угодно поругаться. Например, кому говорить с Наместником. Этот лентяй почему-то решил, что если я притворяюсь главным перед посторонними, то и графа на меня свалить можно. Типа (до чего ж у Сергея словечки прилипчивые!), он мне подсказывать будет. Мысленно. Угу. Щаз-з-з (опять!)!!! Может, мне и с Линерой теперь спать?! С подсказками? Мысленными?.. Нет уж! Гоблина ему. Дохлого. Пусть сам с роднёй жены разбирается.

Взгляд со стороны

Если сам Людоед вызывал у графа глухое раздражение, то его брат — только положительные чувства. Скромный юноша, одетый хоть и несколько необычно, но вполне пристойно, вежливый… Возможно, старший брат пожелал использовать устройство его судьбы в качестве предлога для визита к Наместнику, а возможно — и на самом деле обеспокоен этим. И как бы там ни было, ничего против ан'Камис-старший не имел. В конце концов, а кто ещё может и должен позаботиться о младшем родиче? Пока шёл разговор ни о чём, граф даже начал прикидывать, какое дело поручить мальчику на первый раз. Для проверки способностей. И если окажется, что они хотя бы наполовину такие, как у…

Занятый этими размышлениями, Наместник упустил момент, когда беседа свернула вдруг в иное русло:

— …дела, требующие моего вмешательства.

— Простите? — графу показалось, что он ослышался.

— Я говорю, — повторил после вздоха тот самый юноша, в судьбе которого ан'Камис намеревался принять участие, — смотритель намекнул, что здесь есть дела, требующие моего вмешательства, — и, видя тень недоверия на лице собеседника, добавил: — Это не шутка, граф. Я на самом деле являюсь главным в этой банде.

Двое

— Кас, ты не видел?

— Чего?

— Ну-у-у, например, никто моего наместника по голове не стукнул? Пыльным мешком?

— Да пробегал тут… мелкий паршивец.

— Н-да? Вот же гад!

— Не то слово. Кстати, граф, похоже, уже очуялся.

— Очухался, Кас. В моём языке слова «очуялся» нет.

Сергей

Надо сказать, довольно быстро очухался. Всего секунды на четыре из реальности-то и выпал. И только потому, думаю, что, во-первых, привык иметь дело именно с Касом, а во-вторых — что подсознательно ждал от него какой-нибудь пакости. Да и моя нынешняя внешность впечатления ответственного лица отнюдь не производит. Чего от неё, кроме прочего, и требовалось. Конечно, если придётся говорить с посторонними лично, надолго этой маскировки не хватит. Но это — если придётся. Посторонний — не отец любимой жены, знаете ли, так что в следующий раз Кас фиг отвертится.

Кстати о жене. Как бы так ненавязчиво сообщить графу новости, а? Ну, что у него скоро внуки появятся?

Взгляд со стороны

Вахтенный офицер корвета «Дикий кот» был занят делом. Очень серьёзным и ответственным делом: он скучал! Старательно, со вкусом, с полным осознанием важности самого процесса. Скучал так, как умеют только моряки на стояночной вахте в захолустном, давно изученном вдоль и поперёк порту, в котором ничего не случалось с момента сотворения мира и ничего не случится до самого последнего дня существования Вселенной. Глаза сами по себе перебегали с одного на другое в надежде обнаружить что-нибудь новенькое и разочарованно следовали дальше, не мешая хозяину совершенно бесплатно предаваться развлечению богатых…

Из этого блаженного состояния вахтенного вывел молодой звонкий голос, ничуть не озабоченный тем, что разрушает чей-то покой. С полувопросительными-полуутвердительными интонациями голос заявил на языке северных соседей:

— Ну что, я крикну?

«Зачем? — вяло подумал офицер. — Зачем кричать? Разве кто-то тонет?» Как будто в ответ на эту мысль другой голос — постарше — решительно заявил на том же языке:

— Нет!

«Если он сейчас скажет, что никто не тонет, значит, я наконец-то сошёл с ума», — решил вахтенный. Но увы, вместо ожидаемого продолжения опять возник первый голос: