Штеффи и Вера лежали на скалах в бухте. На Штеффи был красный купальник, подаренный тетей Альмой, на Вере – зеленый. Они только что искупались.

Теперь они лежали рядом на спине, вытянув руки вдоль тела. Горячие от солнца камни грели им спины. Темные пряди волос Штеффи смешались с рыжими волосами Веры. Капли воды стекали по коже.

Никогда еще Штеффи не была такой загорелой. «Коричневая, как имбирное печенье», – сказала тетя Марта. Вера не загорала. В начале лета она была розовой. Теперь же ее светлая кожа была усыпана мелкими-мелкими веснушками.

– Осенью я буду скучать, – сказала Вера. – Когда ты уедешь учиться в Гётеборг. Хотя тебе-то будет весело, – торопливо добавила она.

– Да, – ответила Штеффи. – И я буду приезжать домой на каникулы и иногда на выходные.

Она все еще не могла до конца поверить, что это правда.

Что они передумали.

Главную роль в этом сыграла жена доктора. Когда Штеффи принесла ей первую стопку книг, которые ей дал почитать Свен, она предложила Штеффи присесть и принялась расспрашивать ее о книгах и о школе.

Несколько дней спустя жена доктора пригласила тетю Марту и Штеффи на чашку кофе. Тетя Марта смущалась, не желала принимать приглашение. В конце концов, они все же пошли.

Жена доктора сказала тете Марте, что Штеффи одаренная девочка и ей следует продолжать учиться. Да, это тетя Марта и раньше слышала, но, к сожалению, объяснила она, полный пансион, книги и все остальное, что может потребоваться, стоит очень дорого.

Тогда жена доктора сказала, что Карин и ее жених поженятся в конце августа и в их квартире в Гётеборге освободится комната. Квартира расположена неделеко от школы для девочек, и Штеффи могла бы жить у них. Платить за комнату Янсонам не придется, только за еду. На книги и другие школьные потребности, как сказала жена доктора, можно было бы ходатайствовать о стипендии.

Тетя Марта поблагодарила ее и сказала, что подумает. Она хотела обсудить все с дядей Эвертом, когда он вернется с моря.

Следующую неделю Штеффи более чем когда бы то ни было, старалась быть милой и помогать во всем. Это ли повлияло или нет, но они сказали «да»!

Жена доктора обещала договориться, чтобы Штеффи приняли в школу, несмотря на то, что подавать заявление на осенний семестр было уже слишком поздно. Она была знакомы с ректором. Учительница Штеффи снова одолжила ей учебник арифметики. Штеффи справлялась самостоятельно, но фрекен Бергстрём обещала ей помочь, если она вдруг что-нибудь не поймет.

– А что, если ты снова окажешься в одном классе с Сильвией? – спросила Вера.

– Плевать я на это хотела, – ответила Штеффи.

Это не было хвастовством. После того разговора в саду продавца, Штеффи казалось, что Сильвия больше не сможет ей ничего сделать.

– Да уж, там, в городе, она будет меньше воображать, – сказала Вера.

Она немного помолчала, затем произнесла:

– У тебя появятся новые подруги. Девочки из города.

– Да, – согласилась Штеффи. – Я надеюсь. Но ты все равно останешься моей лучшей подругой.

Сказав это, Штеффи почувствовала укол в груди. Она не писала Эви уже несколько недель.

– Ты и Эви, – добавила она.

– Кто это, Эви?

– Моя лучшая подруга из Вены. Мы знаем друг друга с первого класса. Мы сидели за одной партой.

– Ты скучаешь по ней?

– Да, иногда.

– А по своим родителям?

– Да.

– Я скучаю по своему отцу, – сказала Вера.

Отец Веры умер. Он утонул до того, как она родилась. Он и мама Веры не успели пожениться.

– Так странно думать о том, что мама с папой, Эви и все остальные там, дома, – сказала Штеффи. – Что они ходят по обычным улицам, и что я здесь.

– Ты бы хотела оказаться там?

– Я бы хотела, чтобы они были здесь.

– Они не могут сюда приехать?

– Не знаю. Жена доктора обещала позвонить кому-то, кто, может быть, поможет.

Штеффи зажмурилась. От яркого солнечного света под сомкнутыми веками клубилась красная пелена. Было очень тепло. Она встала.

– Пойдем искупаемся, – предложила Штеффи.

Вода была прозрачной, как стекло. Можно было увидеть дно. На поверхности воды плавали коричневые водоросли. Штеффи достала одну и сжала пальцами желтоватые пузырьки, которыми было покрыто растение. Пузырьки с треском лопнули. Эта водоросль называлась «пузырчатый фукус», но дети звали ее «хлопушкой».

– Окунемся или прыгнем? – спросила Вера.

– Прыгнем, – ответила Штеффи.

Они забрались на камень, с которого обычно дети ныряли, и осмотрели поверхность воды. Прыгать надо было так, чтобы не попасть на жгучих медуз. Однажды Штеффи нырнула и заработала себе красную сыпь по всей груди и рукам.

Вот и сейчас одна большая оранжевая медуза покачивалась в нескольких метрах справа от камня-трамплина.

– Надо прыгать влево, – сказала Вера. – У нее могут быть длинные щупальца.

– Чур я первая, – сказала Штеффи.

Она сделала глубокий вдох и зажала нос. Затем разбежалась и прыгнула.

С открытыми глазами она погрузилась в сверкающую зеленую глубину.

На мгновение ее тело зависло в воде, словно в невесомости. Затем, отфыркиваясь, Штеффи всплыла на поверхность. Она как раз успела увидеть, как с камня прыгнула Вера.

Лето было теплым. Сейчас, в августе, вода так прогрелась, что можно было купаться, сколько хочешь, не замерзнув.

Они соревновались в нырянии, доставая со дна камни. Всплывая, Штеффи поцарапала себе коленку о «морские желуди», густо росшие тут же под водой. «Морские желуди» – это не растения, а своеобразные морские животные, твердые и острые как корки, цепляющиеся за камни.

Выступила капелька крови. Штеффи осмотрела ноги, покрытые синяками, ссадинами и расчесанными укусами комаров. На ступнях кожа стала толстой и жесткой, так что она могла теперь ходить босиком.

Штеффи стала другой, изменилась за год жизни на острове. Это было заметно.

Девочки высохли на солнце, прежде чем одеться. Коричневая кожа Штеффи покрылась белым налетом. Она лизнула руку. На вкус кожа была соленой.

У берега плескались Нелли и Соня.

– Эй, Штеффи! – крикнула Нелли. – Посмотри, как я плаваю!

Этим летом Нелли научилась плавать брасом и на спине. Она кувыркалась в воде, словно пухленький дельфин.

Велосипеды стояли выше над берегом. Красный велосипед Штеффи сиял в лучах солнца, так же, как сиял несколько недель назад в день ее тринадцатилетия. В тот день, проснувшись утром, она обнаружила у входа в подвал велосипед. Ее собственный велосипед.

Подъехав к главной дороге, Вера спросила:

– Можно мне зайти к тебе? Ополоснем волосы под колонкой?

– Конечно можно, – сказала Штеффи.

Они проехали через невысокий лесок и поднялись на холм. На вершине Штеффи остановилась.

– Почему ты остановилась? – спросила Вера. – Нам же вниз.

Штеффи не ответила. Она посмотрела на море, соприкасавшееся с небом на западе. Далеко, за горизонтом, тоже есть земля.

В следующий пасхальный вечер зажгутся огни на островах, которые она не видит сегодня, хотя погода ясная. Там находятся острова и большая земля.

На другой стороне Атлантики, как мираж, лежит Америка. Ближе всего находится Норвегия, оккупированная немцами. Гораздо дальше – Вена, мама, папа и Эви. А в белом доме у подножья холма есть тетя Марта, дядя Эверт, жена доктора и Свен. Рядом с ней – Вера.

Она – не на краю земли. Она на острове в море, но она не одна.

– Поехали, – сказала она Вере. – Наперегонки с холма!