И Руби улыбнулась. Она знала, что ее улыбка покоряет мужчин, но на этого она не подействовала.

— Если ты мне сейчас не поможешь, то я и знать тебя не хочу, — заявил Корасон.

— Да я в лепешку ради тебя расшибусь.

Руби застегнула пояс и послала диктатору воздушный поцелуй.

— Дело несложное. Найди желтолицего старика и белого мужчину и подбрось им в питье таблетки, которые я тебе дам. А потом возвращайся к своему любимому. То есть ко мне. Ну как? По-моему, прекрасный план.

Но Руби Джексон Гонсалес отрицательно покачала головой.

Корасон пожал плечами.

— Тогда я обвиняю тебя в измене и обвинение считаю доказанным. Все! Отправляйся в тюрьму.

После такого скоропалительного судебного процесса Руби препроводили в тюрьму, находившуюся в семнадцати милях от столицы, если ехать по главному шоссе Бакьи.

Корасон сознавал, что с этими двумя американцами надо срочно что-то сделать. Он разорвал дипломатические отношения с Соединенными Штатами, положившись на русских, а те теперь заявляли, что потеряли сорок пять своих граждан ради защиты интересов Бакьи.

Сорок пять русских не смогли справиться с двумя американцами.

А теперь еще эта американка отказалась и куда-то запропастились генералы и министры, видимо опасавшиеся, что их заставят сражаться с двумя демонами, засевшими в гостинице.

Только майор Эстрада все время крутился рядом, но его-то Корасон как раз и не хотел трогать. Во-первых, у того не хватит смекалки сделать все как следует, а во-вторых, Корасону совсем не улыбалось лишиться единственного человека, который не пристрелит его при первом удобном случае.

Корасон было подумал отправиться в горы, разыскать там святого человека и сдаться на его милость. Может, тогда не сбудется пророчество Хуаниты? И американцы не вступят в союз с этим человеком и не свергнут Корасона?

Нет, невозможно. Этот шаг пошатнет его влияние, и уже к утру его убьют. Стоит диктатору показать свою слабость — с том покончено.

Оставался только один выход, опять подружиться с американцами. Но тогда неминуемо все международные организации запоют свою песню о нарушении прав человека, — так они поступают со всеми странами союзниками США. У трех его посольств — в Париже, Вашингтоне и Тихуане — появятся пикеты, и вообще начнется тот базар, который всегда в таких случаях устраивают прихлебатели Москвы.

Плевать. Нужно выиграть время. Наладить отношения с Америкой, и тогда, возможно, ЦРУ попридержит двух своих агентов. А освободившееся время Корасон с толком потратит на поход в горы, где постарается покончить со святым человеком. Если тот умрет, пророчество Хуаниты не сможет сбыться.

Корасон вздохнут. Так он и сделает.

И еще раз вздохнул. Нелегкое это дело — управлять страной.

Когда государственному секретарю положили на стол тонкий голубоватый листок, сложенный вдвое, — телеграмму с пометкой: «Совершенно секретно, просьба не совать нос кому не положено», — он сразу понял, что это депеша из Бакьи.

Телеграмму подписал сам Генералиссимус Корасон, и она была исключительно короткой: «Начнем отношения по новой, о'кей?»

Государственный секретарь в этот момент жевал для улучшения пищеварения «Миланту», и она запузырилась у него на губах, словно яд из фильма ужасов. Полного курса наук, который он прошел в Школе международных отношений имени Вудро Вильсона, было явно недостаточно, чтобы хладнокровно снести эту депешу. Почему там не предупреждали о существовании таких типов, как Корасон, или таких государств, как Бакья?

Прошло всего два дня, как правительство Бакьи разорвало все отношения с Америкой, заявив: «Кончаем любовь!» Не объясняя причин. А теперь вдруг вновь предлагают установить дипломатические отношения, прислав эту телеграмму, составленную, похоже, ребенком-дебилом. И еще это «О'кей»!

К сожалению, Бакья — не исключение, такое творится повсюду. О международных отношениях легко читать лекции. А на практике все обстоит гораздо хуже, тщательно разработанные теории и планы нарушаются людьми, с которыми вы вынуждены иметь дело, людьми, у которых политика определяется тем, что они съели на завтрак.

Так Соединенные Штаты утратили влияние на Среднем Востоке, и каждый раз, когда казалось, что они вот-вот вернут его, какой-нибудь маньяк в полосатой наволочке на голове угрожал пристрелить кого-нибудь, и все усилия шли прахом. Кроме того, Соединенные Штаты поддержали революционно настроенный сброд в Южной Африке и Родезии, а когда правительства этих стран пошли на уступки, революционеры решительно отвергли мысль о примирении. Китай, похоже, вынашивал идею очередной изоляции, и было неизвестно, с кем следует вести переговоры, чтобы предотвратить такой поворот событий.

А природные ресурсы... Почему в тех районах, где много нефти, золота, алмазов, хрома, битума, а теперь еще и мунга, живут и размножаются исключительно отбросы цивилизации?

Государственный секретарь вновь вздохнул. Иногда ему хотелось, чтобы президент не переизбирался на второй срок, — тогда он мог бы вернуться к преподаванию, к своим лекциям. В лекциях царил порядок, в них было начало, середина и конец. А международная политика — одна сплошная середина, без начала и конца!

Он попросил своего секретаря связаться по телефону с Генералиссимусом Корасоном. Раз уж этот мунг так важен, он поздравит президента с возвращением в семью американских народов, если, конечно, тот знает, что это такое. Через три минуты секретарь перезвонила ему.

— Президент не отвечает.

— Что вы хотите этим сказать?

— Простите, сэр. Он не снимает трубку.

— Тогда соедините меня с вице-президентом, если у них есть такой... или с министром юстиции... или с этим малохольным майором, которому доверяет Корасон. Его, кажется, зовут Эстрада. Соедините меня с ним.

— Он тоже не отвечает.

— То есть как?

— Я и ему звонила. Он не снимает трубку.

— Но хоть с кем-нибудь можно поговорить?

— В том-то и дело, сэр, что нет. Это я и пытаюсь вам объяснить. Телефонистка на линии...

— Где?

— В Бакье.

— Понимаю, что в Бакье. Но где именно?

— Не знаю, господин государственный секретарь. У них в стране только одна телефонистка.

— Ну и что она говорит?

— Говорит, что правительство в полном составе взяло выходной. Просила звонить завтра.

— Все правительство? Выходной?

— Да, сэр.

«Миланта» с шумом лопнула на губах государственного секретаря.

— Хорошо, — устало проговорил он.

— Хотите, чтобы завтра я вновь попыталась вызвать Бакью? — спросила женщина.

— Я скажу вам. Может, к тому времени они снова не захотят «крутить с нами любовь».

— Что? Не поняла.

— Не важно.

Итак, госсекретарь, не получив никаких объяснений столь внезапной перемены политики Бакьи, позвонил президенту Соединенных Штатов, чтобы уведомить его, что отношения с островом возобновлены. И — как сказал Корасон — все о'кей.

— Как вы полагаете, почему они на это пошли? — спросил его президент.

— Откровенно говоря, сэр, теряюсь в догадках. Не могу найти объяснения. Может, ЦРУ постаралось?

К счастью, шеф ЦРУ как раз находился в Белом доме — собирался подписывать новый договор страхования. От страховых полисов организаций типа «Голубой крест» или «Синий щит» он отличался тем, что страховку по нему платили не в случае болезни, а как компенсацию «засветившимся» и привлеченным к суду государственным чиновникам. Все служащие Белого дома и ЦРУ приобрели такую страховку.

Президент пригласил к себе главу ЦРУ.

— Бакья вновь вступает с нами в дипломатические отношения.

Тот изо всех сил старался не выдать своего удивления. Неужели это дело рук Руби Гонзалес? Но ведь ее упекли в тюрьму. Об этом шеф ЦРУ знал от дружески настроенного к Америке посла одной иностранной державы.

— Мы бросили туда свои лучшие силы. Рад, что успех пришел так скоро.

Говоря это, шеф ЦРУ прокручивал в голове разные варианты. Может, все-таки в самом деле Руби Гонзалес? С тех пор как она покинула Штаты, на Бакье убиты по меньшей мере пятьдесят иностранных агентов. Пожалуй, стоит почаще привлекать к работе представителей национальных меньшинств.