Будущий мир – это следующая духовная ступень, которую ты обретаешь. Не обретешь – не получишь. А люди думают, что если они будут хорошими в этом мире среди других, то после того, как их тело похоронят, это принесет им какую-то пользу, и душа их, будто бы, сразу поднимется в Райский сад. Бааль Сулам пишет просто: продвижение может быть только по направлению к Творцу. Хочешь продвигаться – пожалуйста: есть Каббала, то есть, раскрытие Высшего созданиям в этом мире, посредством чего ты можешь раскрыть Творца согласно уподоблению формы, в мере приближения к Нему, соответствия с Ним – это то, что ты можешь. Это и есть твой будущий мир.
Каждый раз, обретая более продвинутое состояние, ты обретаешь будущий мир. Если приобрел все свойства Бины в Малхут, значит, вошел в Райский сад. Малхут де-Ацилут (Малхут мира Ацилут) называется Ган Эден – Райский сад, когда приобретает все свойства Бины. И даже более того, когда посредством этого приобретает всю Хохму, настоящее получение ради отдачи. Ган – это Малхут, а Эден – это Хохма.
Но есть люди, которые вместо того, чтобы продвигать человека, пусть даже уже получившего точку в сердце и ищущего сближения с Высшим, говорят ему: «Тебе достаточно недельной главы», то есть, советуют остаться таким, как был, успокаивают его – и этим убивают человека в человеке, снова опуская его на общий неживой уровень.
Когда же человек действительно приходит к состоянию, в котором он нуждается в Творце, к состоянию, в котором продвигается? Для этого он должен быть уже достаточно опытным в проверках самого себя после применения разнообразных средств и совершения многочисленных попыток, должен досконально познакомиться с собственным телом – желанием получать.
Каббала – это самообучение, или как сейчас говорят, самопознание. Человек до Конца осознает, что без вознаграждения он не в состоянии пошевелиться, он не в состоянии обратить внимание на что-либо, не обещающее должного восполнения. И когда увидит, что ни почестями, ни деньгами, ни какими другими подачками, ни сегодня, ни в будущем, ни прямо, ни косвенно, он не получит никакой компенсации – он должен понять, что здесь и остановится, не в силах ничего больше сделать.
Эта точка может раскрыться только в связи с Высшим. Во всем остальном, к чему может апеллировать человек, заявляя о наличии здесь продвижения, связи, хорошего или плохого отношения к окружающему, – он всегда найдет топливо. У человека находится стимул, оправдание того, чтобы добраться до самой далекой планеты, где нет ничего, кроме миллионов тонн металла или скальных пород – в это он готов многое вложить. Он может заниматься вещами, вроде бы не приносящими ему никакой пользы, исходя из принципа «ученье – свет», – такое вот отвлеченное желание – или еще чем-то, как будто совершенно не имеющим отношения к его потребностям, и, тем не менее, находит этому оправдание: «Я человек, я должен идти вперед». Он думает уже о чувстве собственного достоинства всего человечества. Но только к Высшему он не обращается, потому что это единственное, что чуждо нам, что находится вне нас, вне сосуда – свет.
Потому лишь приближение к Творцу реально невозможно. Оно мыслимо, только если после всех проверок человек видит, что способен стремиться к любой вещи в мире, находя оправдание для ее существования и приближения к ней, – только не к Творцу. Он видит, что лишь в этом направлении он не в состоянии продвигаться, что здесь он сразу же останавливается, и что тело – то есть, сердце, разум – блокирует его сразу, как только он пытается разъяснять себе связь с Творцом, призванную приближать его к Творцу, а не вытягивать из Него что-то; ведь если связь иная, то это вообще не Творец. Тело немедленно ставит блок на разум и сердце – моха вэ-либа , и человек останавливается.
С этого мгновения и далее, человек начинает выяснять, что этот путь для него важнее всех остальных путей, которые предлагают ему изобилие, гарантии, уверенность – все. Он достигает состояния, в котором видит, что не имеет никакого отношения, никакой связи, никакой возможности самостоятельно произвести какое бы то ни было движение – телесное, душевное или движение в своих желаниях. И тогда он приходит к молитве. Он ощущает себя по-настоящему нищим; все бесчисленные возможности и наслаждения, которые предоставляет ему этот мир, представляются ему нищетой, скудостью. Это направление совершенно перекрывается, потому что человек не в состоянии сам пошевелиться – тогда-то он обращается с просьбой к Творцу и получает ответ на свою молитву.
Рабаш говорит в первой части статьи, что мы выясняем это постепенно, только если осознаем, что главное – не действие, а намерение, разбираемся в том, какое это намерение, и что в точности оно собой представляет. Это совершенно особенная статья.
Вопрос: Отношения с царем перед махсомом – это тоже вид наслаждения?
Если человек все еще испытывает какие-либо наслаждения в своей, якобы, связи с Творцом, значит, это не настоящий образ Творца, а подмена неким эгоистическим вознаграждением.
Это не Творец. Творец – значит Дающий. Понятие Дающий: если ты имеешь к этому хоть какое-то отношение, вытекающее из возможности быть подобным Ему, то насколько ты можешь Ему уподобиться, в такой мере устанавливаешь связь с Ним и действительно понимаешь, кто есть, ты и кто есть, Он. Только через это пролегает связующая нас нить.
Если же ты воображаешь Творца в качестве поставщика средств удовлетворения собственных потребностей, – пусть даже ты не берешь их просто так, но принимаешь как плату за свои усилия – то это не Творец. Таким предстает Творец в глазах простого народа – посылающим все, дающим жизнь, щедро оплачивающим усилия и так далее, но это не истинное понятие Творца, если мы хотим продвигаться к Нему. Для нас понятие Творца лежит в сосудах отдачи.
Вопрос: Но наслаждение от отдачи – это все-таки наслаждение?
Конечно, но речь идет, в сущности, о наслаждении от получения, а не от отдачи, об отдаче ради получения. Мы же говорим об отдаче в духовном. Духовное начинается с того момента, когда мы перестаем думать о себе, когда человек в состоянии отключиться от всего, что хоть как-то может его касаться. Для нас это невозможно описать, ни сейчас, ни в будущем. Нам абсолютно не за что зацепиться, мы не способны присоединить к этому ни одной мысли. С другой стороны, то, что мы начинаем ощущать и испытывать вслед за этим, и называется духовой жизнью.
