— Всегда, — согласилась дочь.

Между ними и раньше существовала какая-то особенная близость, а теперь она была подкреплена полнейшим взаимопониманием.

— Поможешь мне выпотрошить оленя? — спросил Флетчер, извлекая из ножен охотничий нож. — Глупо оставлять здесь тушу неразделанной.

— Конечно, помогу! — без колебаний согласилась Джордана.

— А ты уверена, что тебя не затошнит?. Мне, откровенно говоря, твоя помощь пришлась бы кстати.

— Просто скажи, что я должна делать.

Когда отец с дочерью вернулись на место парковки, Кит уже сидел на заднем сиденье джипа. Пристраивая разделанную тушу на крышу автомобиля, Флетчер продолжал хранить молчание. Одного взгляда на посеревшее лицо мальчика было достаточно, чтобы понять, что он до сих пор чувствует себя не лучшим образом.

Когда они выехали наконец на дорогу, Флетчер поймал в зеркало заднего вида глаза Кита, и его поразило их затравленное выражение.

— Все в порядке, сынок, ни в чем не вини себя. Тебе в первый раз довелось испытать такое. Но не расстраивайся — когда мы соберемся на охоту снова, неприятное чувство пройдет.

— Я больше не пойду на охоту, — лишенным всякого выражения голосом произнес Кит.

— Ничего удивительного, что сейчас тебе так кажется, — торопливо сказал Флетчер. — Но позже ты изменишь свое мнение.

— Нет, не изменю.

Флетчер решил не спорить и сосредоточил все свое внимание на шоссе. Но Джордана заметила, как потухли карие глаза отца. Глянув через плечо, она, смерила сидевшего сзади брата презрительным взглядом.

— Я захватила твою винтовку, Кит. Вот она.

— Можешь оставить ее себе, Джордана. Мне она больше не нужна.

С этими словами мальчик отвернулся и уставился в окно автомобиля.

— Но ведь это папин подарок! — запротестовала девочка. — Не можешь же ты…

Рука отца успокаивающим жестом легла на ее маленькую ладонь. Джордана передернула плечами, а Флетчер, ни слова не говоря, благодарно сжал руку дочери.

Крупный серой масти жеребец несся по высокогорному лугу свободным широким аллюром. Теплое влажное дыхание животного вырывалось двумя облачками из розовых ноздрей. Конь от возбуждения грыз железный мундштук, кожаное седло на его спине скрипело под тяжестью седока.

Это был высокий сильный мужчина со стальными тренированными мышцами. В седле он сидел несколько расслабленно, но, несмотря на обманчиво небрежную позу, в повадке мужчины чувствовалась известная настороженность.

Сапоги всадника были покрыты пылью и грязью, каблуки их изрядно стоптались, а сталь шпор от времени сделалась тусклой. Старые, залатанные на коленях джинсы были еще вполне пригодными для носки, а вот потертую кожаную куртку он давно уже подумывал заменить. Сейчас воротник куртки был поднят, чтобы лучше защитить всадника от пронизывающего ветра, дувшего с гор. Пыльную фeтpoвyю шляпу он надвинул на самые брови, так что его густые длинные волосы были почти не видны.

За годы, проведенные под палящим солнцем, лицо всадника приобрело бронзовый цвет, его темные глаза и усы казались словно выцветшими. Солнце не только опалило кожу мужчины, но и проложило морщинки от уголков глаз к вискам. Густые брови всадника изгибались высокими арками, придавая его лицу выражение силы, мужественности и уверенности в себе. Это был человек того сорта, связываться с которым вряд ли бы кто согласился — себе дороже. Когда обстоятельства того требовали, он мог стать безжалостным, да и в обычное время бывал жестковат в обхождении, сдабривая к тому же свои не слишком приятные манеры изрядной порцией цинизма.

Внезапно зоркие глаза всадника разглядели какой-то предмет на расстоянии тридцати футов справа от дороги.

Легким движением кистей рук он направил туда своего коня, по мере приближения заставляя его перейти на шаг.

Яркая весенняя трава упруго прогибалась под толчеными ногами Серого, но там, где деревья сбегали по краю склона, в тени залегали белые клочки снега — наглядное свидетельство последней пронесшейся над Айдахо бури.

Останавливать жеребца не пришлось. Всхрапывая и поматывая головой, он замер рядом с наполовину истлевшими останками теленка.

— Вот дьявольщина! — негромко выругался Бриг Маккорд при виде костей.

Сколько раз за последнее время его глазам представало подобное зрелище? Сказать по правде, он потерял счет…

Маккорд отвел взгляд и внимательно осмотрел окрестности. Весенняя буря со снегопадом пришлась на самое неудачное время — на дни отела. Он еще не подсчитал убытки, но был бы рад, если бы уцелело сорок процентов новорожденных бычков и телочек. А ведь для того, чтобы снова выплыть на поверхность, ему требовался всего лишь один спокойный год! Но спокойного года не получилось. Теперь он считал бы себя счастливчиком, если бы у него не отобрали ранчо. Будь у него в запасе хотя бы ничтожная страховка…

— Черт, я не могу себе позволить даже заплатить налоги! — Выругавшись, Бриг заставил себя оставить эту мысль, пришпорил коня и отъехал останков несчастного бычка. Серый, всхрапнув, снова перешел на привычный ритм бега, который мог поддерживать часами.

У холодного горного ручья, питавшегося талой водой с гор, он придержал коня и дал ему напиться. Взгляд Брига машинально устремился к заснеженным вершинам.

Может быть, если объединиться с другими скотоводами, удастся хотя бы отчасти покрыть убытки? Впрочем, в этом году у всех в округе дела складывались далеко не блестяще…

Взгляд всадника упал; на высокую скалистую кручу, нависшую над ущельем. Там, у самого края, стояло, замерев, какое-то крупное животное. Бриг заметил тяжелые, закрученные спиралью рога, украшавшие его голову.

— Горный баран, — задумчиво пробормотал он. — Что он, спрашивается, делает на нашем плоскогорье?

Серый замотал головой, словно пытаясь ответить на вопрос хозяина; металлическая сбруя зазвенела. Тем временем потревоженный баран метнулся к скалам и, цокая копытами, принялся взбираться наверх, где никакие хищники были ему не страшны.

Бриг следил за бараном, пока тот не пропал из виду, после чего осторожно перевел коня через протоку. У него из памяти не выходили рога животного — ценный трофей, если учесть, что они описывали вокруг головы едва ли не полный круг. Впрочем, Бриг не особенно интересовался охотничьими трофеями. В год он убивал не больше двух таких баранов — на мясо. Иногда, для разнообразия, на месте барана оказывался олень. Хотя один трофей у него все-таки был. Два года назад в округе появился черный медведь-мародер, чья голова теперь украшала стену дома на ранчо Брига. Вот, пожалуй, и все. Так что убивать барана из-за рогов Бриг бы не стал — он видел достаточно мертвых в своей жизни, да и сам уложил немало живых существ, чтобы охотиться на них ради развлечения.

Бриг задумался, и Серый вес его теперь куда глаза глядят. Низко висевшая ветка едва не сбила с головы Брига шляпу, он перехватил ее в самый последний момент и только тогда в очередной раз огляделся.

Потратив минуту на то, чтобы сориентироваться, Бриг движением коленей направил коня вправо — туда, где густые заросли деревьев и кустарника образовывали темное пятно.

Конские копыта почти не извлекали звука из мягкого, покрытого толстым слоем хвойных иголок дерна. Нагнувшись к самой гриве лошади, чтобы не натыкаться на ветки, Бриг добрался до сердцевины зарослей, после чего спешился и, перекинув поводья через луку седла, повел коня к небольшой поляне, открывшейся среди тесно стоящих стволов.

На поляне, окруженной со всех сторон растительностью, скрывался ржавый фюзеляж, вернее, часть его — единственное, что осталось от разбившегося здесь когда-то частного самолета. В то лето Бригу исполнилось девять. Его взгляд остановился на нагромождении камней.

Наверное, посмотрев на эти камни и обломки скал, никто не догадался бы, что они представляют собой надгробие.