После решительного настаивания на собственноручном внесении багажа Карлин приготовилась к оскорбительным издевкам, но вместо этого Зик снова закатил глаза и отвесил насмешливый поклон, махнув рукой в сторону двери.

— Только после вас, мэм.

Карлин шагнула в прихожую, совмещенную с прачечной. Справа возле наружной стены стояла скамья, перед ней полный ассортимент обуви: резиновые и ковбойские сапоги, ботинки, даже одинокая пара кроссовок. Все это скопление было расставлено отнюдь не аккуратно и организованно, а валялось в полном беспорядке: некоторые стояли как часовые, другие лежали на боку, как павшие бойцы. Одна кроссовка проникла в воинский контингент, вторая сиротливо лежала за скамьей. Под высоким окном в стену вбит ряд крючков, на каждом из которых висело по несколько курток и бушлатов. Этот мужчина серьезно относится к своей верхней одежде.

Слева стояли современная стиральная машина с фронтальной загрузкой и сушилка, под ними была подставка… кажется. Нельзя сказать наверняка, потому что взору предстала невероятная гора одежды, которая полностью скрывала основания машин. Виднелись две корзины для белья, но и те переполнены.

Карлин стояла молча. Просто потеряла дар речи, слишком занятая мысленным подсчетом, сколько загрузок понадобится и как много времени, чтобы выстирать, прополоскать, высушить и разложить по местам эти курганы. Одна только стирка гарантирует месяцы занятости.

На другом конце помещения находилась наполовину застекленная дверь, через которую виднелось еще помещение, явно кухня. Карлин, невольно шагнув назад, буквально застыла на месте. Она не была католичкой, но, Пресвятая Дева Мария!

Зик открыл дверь в кухню, вошел внутрь и бросил нетерпеливый взгляд через плечо:

— Ты идешь или нет?

— Нет, — отрезала Карлин, глядя вытаращенными глазами на ужасный кавардак за его спиной. — Срань господня! Ты солгал. Солгал, как последний негодяй, как полное ничтожество!

— Солгал? — тихо повторил Зик, нахмурив брови и сузив глаза.

— В этом доме явно живет крупный рогатый скот!

Декер повернул голову, не спеша оглядел кухню, и тут, разрази его гром, расплылся в довольной улыбке.

— Что обеспечит тебе работу на какое-то время, — весело ухмыльнулся он. — Пойдем, покажу, где будешь спать.

Карлин, онемев от потрясения, по-прежнему с широко распахнутыми глазами последовала за ним через кухню, заваленную грязной посудой, кастрюлями и сковородками, пустыми пакетами из-под продуктов, по рассыпанной по полу муке… или соли, или сахару… или всем трем вместе, мимо еще одной кучи грязной одежды. О боги, у этого парня хватит одежды на целый универмаг, если тот торгует исключительно джинсами, хлопком и фланелью.

Из кухни они пошли по короткому коридору налево, Карлин догадалась, что всё еще находится в пристроенном крыле дома.

— Здесь обитала Либби, — сообщил Зик, открывая дверь. — Раньше, когда ее дочь жила с ней, тут располагались две спальни, но после того, как Джен выросла и уехала, я все переделал, чтобы у Либби были отдельные комнаты. У тебя будет собственная ванная, конечно. Ничего роскошного, зато только твоя.

При других обстоятельствах Карлин пришла бы в восторг, но сейчас всё еще пребывала в шоке от увиденного на кухне и объема предстоящей стирки.

Первая комната являлась гостиной, пусть небольшой, но уютной. Ну, если избавиться от коробок, которые Зик сюда натаскал, — пустых, полупустых и закрытых. Хотя по сравнению с кошмаром на кухне это просто пустяк. Она наведет тут порядок в мгновение ока.

Стены были выкрашены в нейтральные темно-бежевые теплые тона, из мебели — небольшой диван и кресло, два приставных столика и один журнальный, на каждом столике лампа, на стене удивительно современный телевизор с плоским экраном — почти необходимость, учитывая размер комнаты. Развлекательный центр, даже маленький, съел бы большую часть оставшейся площади. Имелся даже небольшой газовый камин, который наверняка порадует зимним вечером, решила Карлин.

— Спальня там, — махнул рукой Зик. — К ней примыкает ванная комната. Вот и всё, — подытожил он и поправил шляпу с таким самодовольным выражением лица, что у Карлин немедленно зачесались руки отвесить ему оплеуху. — Мне пора. Нас здесь девять человек. Твоя задача — накормить всех завтраком, обедом и ужином, правда, на ужин приходят только семеро, потому что двое женаты и вечером отправляются домой.

— Прекрасно, — процедила Карлин, роняя сумки на пол.

Спальня утопала в пыли, но по крайней мере здесь не валялись коробки.

— Можешь готовить и накрывать на стол либо здесь, либо в общежитии. На твой выбор. Спенсеру было удобнее в общежитии, а мне, когда готовка сваливалась на мою голову, — здесь, в доме.

— Стало быть, беспорядок на кухне твой, — неодобрительно указала Карлин.

— Теперь твой, — хмыкнул Зик.

Она представила себе беспорядок, который оставят семь или девять мужчин, и который придется убирать независимо от того, где он произведен. А потом вообразила короткие перебежки между домом и общежитием три раза в день. Сейчас-то еще ничего, а вот зимой… это совсем другая история.

— Дома, — коротко отрезала Карлин.

— Мы вернемся, когда стемнеет, — кивнул Зик, — к тому времени ужин должен стоять на столе.

Повелительный тон соответствовал самодовольному выражению лица, у Карлин снова зачесались кулаки.

Девять голодных мужчин. Девять. Она справится. Надо всего лишь вообразить, что готовит на толпу завсегдатаев «Обжоры». Но сегодня вечером на ужин придет семь голодных мужиков, а у нее дел впереди выше крыши! Каким-то образом придется исхитриться и как-то облагородить кухню, чтобы действительно что-то приготовить, а не просто сложить вместе два куска хлеба с чем-нибудь посредине.

Устрашающая задача, с другой стороны, далеко не самая трудная из тех, что выпадали на ее долю раньше.

— Ах, да… не забудь и себе что-нибудь приготовить, — с порога бросил Зик.

Широкая ухмылка расплывалась на лице Зика всю дорогу от дома. На него нахлынуло огромное чувство облегчения, настолько сильное, что хотелось остановиться и побегать вокруг грузовика, подбрасывая шляпу в воздух и подпрыгивая от счастья. Спасибо тебе, Господи! Сегодня вечером не придется самому готовить себе ужин!

Не имеет значения, умеет Карлин стряпать или нет, пусть она даже наполовину не дотягивает до уровня Либби. Всё, что от нее требуется — обеспечить их съедобной пищей, наверняка у нее получится куда лучше, чем у него и Спенсера. Теперь не надо стараться не забыть загрузить стиральную машину утром или когда притащится домой после долгого трудового дня. Теперь не надо ломать голову, что он сделал не так с посудомоечной машиной, почему она каждый раз изрыгает лаву гребаной пены, чего раньше, насколько он помнил, никогда не случалось. Моющее средство, машина, посуда — что в этом уравнении способно вызвать извержение Везувия? Будь он проклят, если знал, но теперь это проблема Карлин. Теперь не придется готовить и стирать, едва успев войти в дом, ведь с тех пор, как пострадал Спенсер, у Зика не было времени даже отнести чистые вещи наверх. Если это не подарок небес, то что же еще?

Если бы Зик не предвидел такого ужаса на лице Карлин, когда она впервые вошла в кухню, мог бы и смутиться… но нет. Потому что, если честно, получил большое удовольствие, переложив весь этот кавардак на ее плечи. Пусть прикусит свой острый язычок. Хотя ее дерзость доставляла истинное наслаждение. Несмотря на проблемы с преследователем, — если допустить, что это правда, а Зик как правило ничего не принимал на веру, поэтому пока воздерживался от окончательного суждения — она не выразила ни малейшего страха. Некоторые женщины робели в его присутствии, но не Карлин. Она совсем его не боялась, и ему это нравилось. Нравилось почти так же сильно, как аппетитная фактурная попка. Нет, если вдуматься, тут и сравнивать нечего: ее задница одержала полную победу.