– Понятно. Сочувствую. Тогда вы должны написать заявление, – устало посоветовал я.

– Чем? – Он раскрыл веером маленькие пушистые пальцы, глядя на меня с уничижительной жалостью.

– Хорошо, капрал Флевретти за вас напишет.

Тот поднял на меня возмущённый взгляд, но смирился, открыв новый документ.

– Мы наберём текст и распечатаем. С вас будет достаточно отпечатка лапы. Рассказывайте.

– Я живу у этой психованной парочки уже шесть лет. – Полуприкрыв глаза, кот ушёл в воспоминания. – Они всё время ссорятся и мирятся, ругаются и любятся, а я получаюсь вечно крайним. Каждый год, сколько себя помню, под праздник тринадцатого снега мне приходится глотать это кольцо. То бабка передумает и просит, чтобы деда не обидеть, то дед, то оба сразу, но не предупреждая друг дружку.

Я ему верил. Мне приходилось по службе встречать разные парочки. Черти в целом мало склонны к браку, предпочитая просто совместное житьё под одной крышей с сохранением полной свободы отношений.

– Ну а мне остаётся делать вид, что якобы кольцо проглочено случайно.

– Зачем же вы это делаете?

– Потому что я по природе своей неконфликтный, и мне проще согласиться, чем спорить. Но в этом году бабка упёрлась рогом, решив, что дальше тянуть уже нельзя. А дед, естественно, наоборот! Сержант, ещё одного промывания желудка мне не выдержать. Я тоже не так молод, и здоровье уже не то. Я не хочу-у…

– Но в чём проблема, парни? Если пара чертей поженится, то коту больше не придётся глотать кольцо, – оторвался от клавиатуры капрал, вообразив себя семейным психологом. – Он выпьет масло, кольцо выйдет само, и мы передадим его бабке… э-э… мадам Клофеллини до закрытия мэрии. И уж если месье Трясогуб не явится на бракосочетание, отвечать придётся ему, а не коту. Судя по темпераменту его хозяйки, про него они забудут, и надолго.

– Но дед не забудет моего предательства! – вздохнул кот. – Да и я сам не хочу его подводить. Он неплохой чёрт, а то, что между ними возникают вечные трения, только способствует укреплению их взаимоотношений.

– То есть чем больше они скандалят, тем ярче мирятся? – уточнил я.

– Похоже, что так, – поморщился кот, отворачиваясь, чтобы что-то там вылизать. – Но пить из-за них всякую гадость я не буду. Сами пейте!

– Мне нельзя.

– Почему? – непонимающе вытаращился хвостатый друг семьи.

– Во-первых, я при исполнении, а во-вторых, кольцо проглотили вы, а не я.

– Тогда пусть он выпьет. Всё равно ничего не делает, только за компом сидит…

Мы с капралом окончательно уверились в том, что кот и его хозяева стоят друг друга.

– Хорошо, поставьте свою «подпись» под заявлением и можете оставаться сидеть здесь. Вы нам не мешаете. – И я демонстративно принялся перебирать бумаги, перед этим тайком глянув на сотовый, не пропустил ли эсэмэс от Эльвиры?

Нет, не пропустил. Просто потому, что ничего не было. Даже спама. Настроение от этого только ухудшилось, поэтому я решил твёрдо оставаться при своём. Первым звонить не буду, напоминать о себе тоже. И вообще, у нас тут, кажется, такое «крупное» дело наклёвывается…

Приложив лапу к штемпельной подушке, кот поставил «подпись» под распечатанным Флевретти заявлением и поднял глаза.

– Я отлучусь по-маленькому. Кажется, нет смысла спрашивать, есть ли у вас лоток с кошачьим наполнителем?

– Снаружи весь город может послужить вам лотком со снегом, – вежливо предложил я, вновь притворно зарываясь в бумаги.

Наш гость вальяжно выгнулся, печально помотал мордой и скорбно вышел в коридор.

– Пс! Послушай, Ирджи, – Флевретти придвинулся ко мне и зашептал самым сердобольным тоном. – Предложи ему что-нибудь поесть, вид у него голодный. Спроси, что он любит? Если надо, я могу сбегать в булочную за бутербродами с колбасой.

– У всех котов всегда вид голодный, но у этого хозяева есть. Вот пусть они и кормят его чем-нибудь, помимо колец и слабительного, – раздражённо заметил я.

Но тут же подумал, а что, если он и вправду голодный? У неуравновешенных супругов станется морить его голодом, даром, что ли, он такой тощий…

И тут до нашего слуха из коридора донеслось шуршание, а через пару секунд сытое урчание. Мы с капралом переглянулись и вскочили со своих мест. Серый кот, не обращая на нас никакого внимания, доедал бутерброд.

– Это же мой, – осевшим голосом пробормотал Флевретти. – Мне его моя знакомая русалка дала на работу.

– Уверен? – осторожно принюхиваясь, уточнил я.

– Начинка из тунца, морского конька и тюленьего жира. Я не смог есть, а эта скотина жрёт, – восхищенно присвистнул он.

– Прошу прощения, господа офицеры. Я так понял, что это ваш бутерброд. – Кот без тени смущения взглянул на капрала. – Ничего, что я его съел?

– Нет, конечно, на здоровье, – умилённо откликнулся Флевретти, словно ребёнок, увидевший какой-то фокус. – А вы не могли бы повторить? У меня, кажется, с прошлого года йогурт со вкусом ветчины в служебной тумбочке залежался.

– Да легко! У вас тут такие вкусные вещи, что… просто… Ой! – Кот схватился за живот и, согнувшись, выбежал на улицу.

Я помог ему открыть дверь, для него она была тяжёлая. Серый страдалец вернулся буквально через пять минут. Он протянул мне лапу, на которой лежало золотое кольцо. Довольно необычное, ручной работы, с украшением в виде цветка, покрытого мелкими камешками. Выглядело старинным, прошлого века, не иначе.

– Забирайте, – недовольно процедил он.

– И что, мне нести это на площадь? – поморщился я, не торопясь брать кольцо.

– Как хотите. Между прочим, я его протёр в снегу. Но если вам не нужно, то могу и сам…

– Нет. – Что-то заставило меня забрать кольцо у кота.

Всё-таки дорогая вещь.

– Видишь, какой он заботливый, протёр колечко, – сказал снова ушедший в виртуальный мир Флевретти. – Иди, Ирджи, я тут за двоих подежурю. Потом расскажешь про парад.

– Ты справишься?

– Естественно! А ты поможешь молодым (тьфу!) пожилым сердцам обрести счастье. Может, если мэрия скрепит их отношения, они будут меньше ругаться? Тогда и котику станет легче жить.

Флевретти, конечно, был плохим психологом, но, по крайней мере, хотел всем добра.

– А вы здесь останетесь или пойдёте со мной? – Почему-то, даже несмотря на служебное положение, я не мог указывать коту, что ему делать, только предлагать.

– Пожалуй, пройдусь с вами. Всё равно мне в конце концов придётся возвращаться к этим двоим. Не отдавать же им свою часть жилплощади. Они туда сразу же другого кота пустят, я их знаю. К тому же я привык к бабкиной стряпне…

– Хорошо. Со своей стороны, раз у нас есть ваше заявление, то мы непременно проведём с ними разъяснительную беседу, – сказал я, накидывая куртку и заматывая шею шарфом. – Если вас ещё хоть раз попытаются заставить что-то глотать, то ваши хозяева понесут ответственность вплоть до тюремного срока по статье «Измывательство над животными».

– Сами вы животное, – не оборачиваясь, рявкнул кот. – Простите, не сдержался. Знаете, так устаёшь от того, что общество до сих пор не признаёт нас полноценными гражданами? Нам даже избирательного права не предоставляют, будто мы какие-то бомжующие домовые. Уверен, вы не хотели меня обидеть, просто были воспитаны в нетолерантном обществе.

– Вообще-то вас стоило бы привлечь за оскорбление полицейского, – строго заметил я.

Хотя, конечно, всерьёз сердиться на кота было невозможно. Кошачьему обаянию вообще трудно противостоять, несмотря на их шовинизим и полное наплевательство на чувства других. Или я это уже где-то говорил?

– Ну что вы, сержант! – Он примирительно толкнул меня мягкой лапкой. – Не станете же вы в праздник так мелочиться, фу-фу-фу-у…

– Наложу штраф на ваших хозяев, – всё равно пообещал я.

Кот сразу же присмирел и всю дорогу молчал, хотя, вполне возможно, в это время тайно вынашивал планы мести.

Звон медных литавр, трубы духового оркестра, дружный топот и грохот аплодисментов был слышен издалека. Похоже, мы опоздали, парад уже начался. Я ускорил шаг, нащупав в кармане кольцо, кот тоже припустил следом. Но он не успевал за мной, и я из жалости стал идти медленнее, вспомнив, что весь путь бедняга ёжился от холода и подпрыгивал, ища более-менее утоптанные места. Его коротенькие лапки проваливались даже в неглубокий снег, и он старался поскорее их отряхнуть и ругался себе под нос.