А уже через месяц мы были первыми гостями в большом семейном ресторане «Шмаэлья», расположившемся на западной окраине Мокрых Псов, на берегу каменистой реки, у подножия безмолвных белых холмов, которые напоминали хозяину заведения его родные просторы…

Сегодня снова шёл снег. Гадать и подсчитывать – какой, не имело смысла: на здании мэрии висело электронное табло, где в красивых виньетках чертополоха светились большие цифры «1» и «0». Значит, это уже десятый. До праздника атмосферным осадкам в виде замороженного дождя оставалось выпасть всего три раза…

Хотя, как я, кажется, уже говорил раньше, подсчёт был скорее условный, для создания предпраздничной атмосферы, а сам День тринадцатого снега обычно устраивали в выходные примерно за неделю до старогодних праздников. На лицах прохожих сияли злобные улыбки, дружеские пинки и подножки носили всё более развлекательный характер. И даже младенцы в колясках старались выплёвывать пустышку так, чтоб непременно попасть маме в глаз. Что не могло не радовать счастливых родителей…

Вообще, в городе заметно нарастало предвкушение праздника, на центральной площади уже развернулся традиционный тринадцатиснежный базарчик, жители украшали не только дома, но и заборы, деревья и урны. Да что там… Выходя на работу, я обратил внимание, что праздничными надписями и плакатами украшены даже общественные туалеты! Как видите, Мокрые Псы вовсю готовились к предстоящему торжеству.

На подоконниках домов развешивались гирлянды из «замёрзших птичек», разумеется вырезанных из бумаги и присыпанных блёстками. В старые времена их делали из натурального материала, благо замёрзших птиц хватало. Но с приходом всех благ цивилизации ситуация изменилась: птицы и звери больше не голодали, стараясь держаться подальше от городов. И хотя дети старательно рассыпали в кормушки отравленный корм, разжиться настоящей мёртвой вороной или даже воробушком удавалось не каждому.

Традиция праздновать День тринадцатого снега повелась у нас с тех пор, как жена Люцифера Лилит (историки до сих пор спорят по этому поводу, некоторые утверждают, что она была его тёщей) тринадцатого числа вышла полюбоваться свежим снегом, поскользнулась, сломала ногу, разбила нос и получила сотрясение мозга. И вот тогда-то, глядя на неё, смешно барахтавшуюся в снегу, Люцифер будто бы расхохотался и сказал:

– Это просто праздник какой-то!

Не берусь судить, сколько в этом мифе правды, а сколько фантазии, но именно так нас всех учили ещё в школе. Девочки на праздник традиционно обматывали бинтами левую ногу, а мальчики тренировались в демоническом хохоте. Впрочем, настоящее веселье начнётся именно на тринадцатый снег, выпадет он или не выпадет. Черти будут намеренно толкать друг друга, мужчины ставить подножки, шутливо пытаясь сломать женщине ногу. Те в свою очередь будут орать на всю улицу, клятвенно обещая навеки испортить им жизнь, и постараются держать слово как минимум три дня.

Все мужчины знают, что в эти три дня им будут пересаливать еду, подсовывать чистые носки, прятать туалетную бумагу и дарить ещё тысячу неприятных мелочей, делающих семейную жизнь такой разнообразной и счастливой.

Чунгачмунк уже сидел в участке, нервно прихлёбывая чай из большой кружки, а Флевретти его успокаивал. Причина оказалась скорее смешной, чем серьёзной. Просто из-за свежевыпавшего снега ему пришлось идти пешком, оставив велосипед дома. И пока он шёл, к нему шесть раз приставали разновозрастные женщины с игривым предложением сломать им ногу. А когда шокированный индеец категорично отказывал, две заплакали, три покрутили пальцем у виска, а самая старая даже обещала написать на него жалобу в полицию за непочтительное отношение!

В общем, у него на родине такой игры не было.

Флевретти предложил чай и мне, а сам начал хвастаться, как два года назад на праздник тринадцатого снега он «сломал» аж восемнадцать ног, и шеф даже обещал выписать ему премию за уважение к народным традициям. Индейский вождь слушал эту брехню с круглыми глазами, а потом сказал, что если бы у них в Примерике кто-то из охотников попытался сломать ногу своей скво, то тут же получил бы томагавком в череп!

Согласитесь, тема для чисто мужских посиделок была интереснейшая, но в этот момент у меня зазвонил сотовый телефон.

– Милый, мы вчера договаривались об ужине, – даже не сказав «здрасте», затараторила Эльвира. – Но, к сожалению, сегодня я не смогу. Редактор отправил меня в срочную командировку в Сатанаиловку, это местная деревушка, недалеко к югу. Газете почему-то очень нужно развёрнутую статью и фоторепортаж об особенностях празднования Дня тринадцатого снега в деревне. Хотя всё различие в том, что у нас традиционно «ломают» одну ногу, а у них сразу две. Ты меня простишь?

Куда бы я делся… Закончив разговор на обещании встретиться сразу по её возвращении, я вернулся к ребятам. Чмунк и Флевретти тем временем увлечённо спорили, кто снимет трубку служебного телефона. Их спор прервал приход Базиликуса, который испепелил обоих многообещающим взглядом и сам взял трубку. Потом он выслушал звонившего, сказал: «Хорошо, пришлю его вам» – и, отодвинув телефон, повернулся к нам.

– Сержант Брадзинский, звонил ваш знакомый из отеля «У призрака». Там произошло чрезвычайное происшествие, умер постоялец. Смерть подозрительная, хозяин отеля сказал, что мы ужаснёмся, когда увидим. Ужасаться придётся вам, сержант, выезжайте.

– А почему не Флевретти и Чунгачмунк? – уже, кажется, привычно спросил я.

– Да потому что эти двое лентяев не сняли трубку, когда звонил телефон, – сурово зарычал комиссар, нависая над ними грозовой тучей. – И теперь они оба будут до вечера надраивать отделение и вылизывать территорию!

– Но, шеф, – попытался пискнуть побледневший капрал, – к нам ведь раз в два месяца приходит уборщица.

– В этом месяце она не придёт, – обрезал Базиликус, указывая кивком на швабру и совок, стоящие в углу. – Приступайте! А вы, сержант, отправляйтесь по вызову. Доклад сообразно ситуации сразу мне.

Быть может, впервые за всю мою службу в Мокрых Псах я испытал настоящее удовлетворение. Что лучше: в преддверии праздника носиться по углам с мокрой тряпкой или заехать поболтать к старому другу, призраку Вильяму, в знакомую гостиницу? Разумеется, мне свезло.

О том, что в отеле произошла какая-то трагедия, думать не хотелось. Считается, что работа в полиции должна бы выработать стойкий иммунитет к внезапным смертям, неожиданным преступлениям и всему такому прочему, вот только не очень-то получалось.

– Могу идти, месье комиссар?

– Вы ещё здесь? – удивился он.

Я торопливо взял куртку, ободряюще улыбнулся товарищам (от нерадостной перспективы у них так вытянулись лица, что мне стало их жалко) и вышел на улицу.

– Значит, вы не хотите заниматься прямыми обязанностями, господа полицейские? Хорошо! Займётесь уборкой, и не сомневайтесь, я вам потом ещё чего-нибудь придумаю. А может, мне вообще стоит перевести вас на зарплату уборщиц?! – гремело вслед.

Шеф официально разрешил мне использовать его машину как служебную, с нашей по-прежнему мучились в мастерской, и до сих пор не было известно, смогут ли её починить вообще. Прыгнул на водительское место, прогрел двигатель и сразу поехал по нужному адресу.

С призраком Вильямом я был знаком практически с самого моего приезда в этот город. Он мне нравился, общаться с ним было приятно и легко. Поэтому, несмотря на обстоятельства, как бы цинично это ни звучало, я был рад возможности снова с ним встретиться.

Ездить на личной машине комиссара в сто раз удобнее, чем на нашей развалюхе. Кожаные сиденья, полный привод, коробка-автомат, работающие печки, кондиционер… Для полного комфорта мне оставалось лишь подобрать хорошую музыку на радиостанции «Хумор Фи-фем». Жаль только, что дорога была такой короткой.

Взволнованный призрак, покачиваясь на ветру, ждал у подъезда. Увидев меня, он воздел призрачные руки к небу.