Теперь оставалось только отделаться от него, хотя, может быть, ей удастся — если, конечно, все пройдет гладко — подзаработать на нем и еще кое-что. А что, бесплатно выносить эту вонь?

— Какая же идея, малышка? — спросил он.

— Оставь мне свой ключ. Тебе дадут другой, если спросишь: у портье всегда есть запасные. А я — как вырвусь — сразу приду к тебе. — Она потрепала его по ляжке. — Ты только жди меня, ладно?

— Я буду ждать.

— Тогда все в порядке. Давай сюда ключ.

Он держал ключ в руке. Но не выпускал его.

— Эй, а ты точно придешь?… — на секунду вдруг усомнился он.

— Миленький, клянусь, на крыльях прилечу. — Пальцы ее снова задвигались. («Этот мерзкий слюнтяй сейчас полные штаны наделает», — решила она.) — Да и какая девчонка не полетела бы к тебе, Стэн?

Он вложил ей ключ в руку.

И прежде чем он успел передумать, она исчезла. Остальное доделает официант с помощью вышибалы, если эта вонючка вздумает поднять шум из-за счета. Только нет, он, видно, не станет шуметь, но и здесь больше не появится. Этакие нюни сюда не ходят.

Интересно, сколько времени он будет лежать у себя в номере и ждать ее и сколько ему потребуется, чтобы понять, что она не придет — ни сегодня, ни завтра, никогда, даже если он останется в этом отеле до конца своей никчемной жизни.

Часа через два, в конце своего рабочего дня, такого же унылого, как и все прочие, — правда, на этот раз хоть заработать удалось, — блондинка с пышными формами продала ключ от номера отеля за десять долларов.

Купил его Джулиус Мили по прозвищу Отмычка.

Над Новым Орлеаном только еще начали появляться первые проблески утренней зари, а Отмычка уже проснулся. Он сидел на кровати в своем номере в отеле «Сент-Грегори», чувствуя себя отдохнувшим, бодрым, готовым приступить к работе.

Накануне с полудня до вечера Отмычка крепко спал. Потом вышел прогуляться и вернулся в два часа ночи. Поспал еще часа полтора и встал, точно когда было нужно. Поднявшись с постели, он побрился и принял душ — сначала теплый, а под конец холодный. От ледяной воды Отмычку бросило в дрожь, но когда он энергично растер тело сухим полотенцем, ему сразу стало жарко.

Следуя раз навсегда установленному ритуалу перед очередным выходом на дело, он надел свежее белье и чистую накрахмаленную рубашку. И сейчас ощущение приятно похрустывающей ткани еще больше настроило его на нужный лад. Если порой им на миг и овладевала смутная тревога — страх перед чудовищной возможностью в случае провала оказаться за решеткой теперь уже на пятнадцать лет, — то он сразу отгонял ее от себя.

И с удовольствием вспоминал, как гладко и удачно прошла у него подготовка.

Со времени приезда сюда он увеличил свою коллекцию ключей с трех до пяти штук.

Четвертый ключ был получен вчера вечером самым простым способом — у дежурного портье. Сам он жил в номере 830, а ключ попросил от номера 803.

Конечно, перед тем, как решиться на такой шаг, он принял необходимые меры предосторожности. Во-первых, убедился, что ключ под номером 803 висит на своем месте, а во-вторых, что в отделении под этим ключом не лежит ни писем, ни записок. Если бы там оказалась почта. Отмычке пришлось бы отложить свою затею. Отдавая почту, портье имеет обыкновение спрашивать у гостя фамилию. Отмычка же тогда послонялся немного по вестибюлю и, когда у портье прибавилось работы, спокойно встал в очередь за ключом. Ему дали ключ без расспросов. Если бы произошла заминка. Отмычка сказал бы — и это прозвучало бы вполне правдоподобно, — что перепутал номера.

Эта легкость, с какою Отмычка получил ключ, показалась ему хорошим предзнаменованием. Позже, удостоверившись, что портье сменился, он точно так же добудет ключи от номеров 380 и 930.

Следующая ставка тоже оказалась выигрышной. Двумя днями раньше, через надежных людей, он пришел к определенному соглашению с девицей из стриптиза на Бурбон-стрит. Это она раздобыла ему пятый ключ, пообещав достать еще.

И только на железнодорожном вокзале утомительное дежурство возле отправлявшихся поездов оказалось безрезультатным. Такое случалось и раньше, и Отмычка решил, что пора делать выводы из накопившегося опыта. Люди, едущие поездом, явно консервативнее тех, кто летит, и, наверно, по этой причине аккуратнее относятся к ключам от своих номеров. Поэтому на будущее Отмычка решил исключить железнодорожные вокзалы из своих планов.

Он взглянул на часы. Дольше прохлаждаться не было оснований, хотя он чувствовал какое-то странное нежелание встать с кровати. Но он преодолел себя и приступил к последним приготовлениям.

В ванной у него уже стоял стакан, на одну треть наполненный шотландским виски. Отмычка тщательно прополоскал рот, но не выпил ни капли, а выплюнул все в раковину умывальника.

Затем он взял сложенную газету — утренний выпуск «Таймс-Пикайюн», который купил накануне вечером, — и сунул под мышку.

Наконец, проверив карманы, где в определенном порядке лежала коллекция ключей. Отмычка вышел из комнаты.

Неслышно ступая в туфлях на резиновой подошве, он двинулся вниз по служебной лестнице и не спеша, пружинистым шагом спустился на два этажа. Очутившись на шестом этаже, он вошел в коридор и быстро кинул взгляд в оба конца, но сделал это так незаметно, что, даже если бы за ним следили, никто бы ничего не заметил.

В коридоре было пусто и тихо.

Отмычка заранее изучил расположение комнат и систему их нумерации. Вынув из внутреннего кармана ключ под номером 641 и небрежно помахивая им, он неторопливо направился к тому месту, где, как он знал, находилась обозначенная на бирке комната. Это был первый ключ, который он добыл в аэропорту Мойсант. Кроме всего прочего. Отмычка всегда соблюдал строгую очередность.

А вот и дверь под номером 641. Отмычка остановился. Свет внутри не горит. Не слышно ни звука. Он достал перчатки и быстро их натянул.

Все чувства его были напряжены. Осторожно вставил он ключ в замочную скважину. И повернул. Дверь бесшумно открылась. Отмычка вынул ключ, вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь.

Слабый свет зари уже чуть растворил царившую в комнате тьму. Отмычка стоял не шевелясь, давая глазам привыкнуть к сумеречному свету. Все вокруг было серым — поэтому-то опытные гостиничные воры и выбирают это время суток для своих операций. Света вполне достаточно, чтобы передвигаться, не спотыкаясь о мебель, а с другой стороны, можно надеяться, что тебя не увидят. Есть и другие причины, чтобы действовать именно в эту пору. Предрассветный час — время затишья в любом отеле: ночные дежурные уже клюют носом в ожидании смены. Дневные же еще не явились. Гости — даже гуляки и любители поздно ложиться — уже давно в своих номерах и скорее всего крепко спят. На рассвете человек чувствует себя спокойнее, как будто все опасности ночи уже позади.

Прямо перед собой Отмычка различил очертания туалетного столика. Справа вырисовалась кровать. Услышав ровное дыхание, он понял, что человек на кровати спит.

Деньги следует искать прежде всего на туалетном столике.

Отмычка осторожно двинулся вперед, предварительно ощупывая ногой пространство, чтобы не споткнуться. Он уже дошел до столика, и, коснувшись его, кончиками пальцев стал шарить по крышке.

Перчатка наткнулась на кучку монет. Нет, это ни к чему! Пожадничать и положить мелочь в карман — значит наделать шуму. Но там, где монеты, должен быть и бумажник. Ага, вот и он! Бумажник оказался приятно пухлым.

Вдруг яркий свет залил комнату.

Случилось это столь неожиданно — без единого настораживающего звука, — что мгновенная реакция, которой так гордился Отмычка, не сработала.

Выручил его инстинкт. Отмычка уронил бумажник и с виноватым видом повернулся в сторону света.

Владелец комнаты, включивший лампу на ночном столике, сидел в пижаме на кровати. Он был сравнительно молод, мускулист и предельно взбешен.

— Какого черта вы тут делаете? — взорвался он.