— Никого! — быстро задергиваю штору, но папа не даёт мне этого сделать. Наоборот, одёргивает ещё шире.

Как на зло, на парковке машина Матвея стояла в гордом одиночестве. Вдобавок к этому, Матвей решил проветриться и сейчас, как раз, оперевшись о бок своей тачки, выпускал белую струю сигаретного дыма в серое небо.

— Этого что ли? Кучерявого?

Матвей будто чувствует, что о нем говорят задирает голову вверх, начиная всматриваться в незнакомые окна многоэтажного дома.

— Пойду приглашу его к нам! Чего парня три часа на улице морозишь?

Папа решительно выходит из комнаты, а я кидаюсь вслед за ним:

— Куда? Эй, стой! Куда ты пошёл? Папа не нужно! Это какой-то левый парень! Я просто смотрела на небо, в смысле, будет ли дождь или нет?

— В айфон свой посмотри, и хватит батю обманывать! — снимает с крючка куртку и накидывает ее на плечи. Хватает с высокого круглого столика сигареты с зажигалкой и ключи. — Скажи спасибо, что я терпел все это время твоего Ефима, и ни слова не сказал, когда ты мать чуть до сердечного приступа не довела со своей лживой историей о телефоне. — Последнюю фразу он сказал так тихо, что ее услышала только я. Наверное, и правда бережёт мамины нервы.

Папа скрылся за входной дверью, оставив меня теряться в сомнениях: бежать следом или всё-таки дать произойти судьбоносной встрече?

Чуть ли не открыв рот, я наблюдаю, как Матвей по-свойски сидит за столом в гостиной моих родителей и с аппетитом уплетает мамину стряпню, которую она пятью минутами ранее успела разогреть в микроволновке.

Как у Матвея получается быть в «своей тарелке», в совершенно незнакомой атмосфере? Поразительно... Это наверное у него дар какой-то.

Помимо меня, на Матвея устремлено ещё две пары глаз: оценивающий взгляд отца и сверкающие от счастья глаза матери.

Она давно не наблюдала, чтобы с таким удовольствием употребляли ее блюла. Мы с папой — точно нет. А по завершению трапезы, нас максимум на сухое «спасибо» хватало. А здесь…

В общем, мама в диком восторге и уже заочно влюблена в Матвея.

— Татьяна Львовна, это просто божественно! — тычет вилкой в полупустую тарелку. — Кстати, что это?

Вот же подхалим! Быстро выучил имена родителей. — Недовольно складываю руки на груди и перевожу взгляд на отца в надежде, что папа уже начал испепеляться его взглядом. Надеюсь на его поддержку.

— Куриный рулет с помидором и сыром! — торжественно заявляет мама, расцветая на глазах. — У меня на десерт крем-брюле ещё есть.

— Ты и сам прекрасно готовишь! — вставляю свои «пять копеек».

— Да, поэтому и говорю: это божественно! Такое простое блюдо и так вкусно приготовлено! В чем секрет?!

— Вы повар, Матвей? — не унимается мама.

— Нет. Но готовки не стыжусь.

— А кем ты работаешь? — подает голос отец.

— По факту безработный. Фриланс. В прошлом году уволился из крупной фирмы.

— Или уволили?

— Нет, сам! Мне не понравилась политика нового руководства, не смотря на то что пришёл молодой и перспективный пацан. Ещё меня бесили его татуировки!

— Да, ну это серьезно, конечно, — тихо смеётся отец.

— А кем вы работаете? — без стеснения задаёт вопрос Матвей. Отодвигает от себя тарелку и устремляет в папу прямой взгляд.

Бесстрашный. Не уверена, что папе понравится его тон и общение на равных. Ефим был старше меня на двенадцать лет и все равно не позволял себе такого тона по отношению к моему отцу. Стелился, как тряпка и выслуживался как мог, при том что между папой и Ефимом была разница в десять лет.

Я ранний ребёнок у свои родителей. Вместе они ещё со школы. Потом поступили в один универ, а потом появилась я. Мама, ушла на заочную форму обучения, а папа доучился, но работает совершенно в другой сфере. У него магазин компьютерной техники.

Когда я начала встречаться с Ефимом, папа с самого начала отзывался об этих отношениях в плохом ключе: Мол, нужно пожить для себя, а такой взрослый мужчина скорее всего хочет семью. Молоденькую глупую девочку проще посадить на цепь, знает не понаслышке. Мама ведь тоже была такой как я, когда я родилась.

Но когда я ему задавала ему вопрос о их спешке, папа уверенно твердил, что ни о чем не жалеет и ещё раз поступил точно так же не раздумывая.

Тут я могу сделать только один вывод: главное выбрать правильного партнера для жизни. Ефим был неправильным. Но как понять, кто правильный?!

Поднимаю взгляд на Матвея и прислушиваюсь к себе. Внутри что-то екает. Рядом с ним всегда так.

— Вета, мне нравится этот парень побольше твоего скользкого Ефимки! — неожиданно заявляет отец и я чуть не валюсь под стол.

— Полностью с вами согласен! — отвечает ему Матвей. — Я жалею, что не убил его пару дней в назад. — Увидев испуганный взгляд моей матери, он поспешно добавляет: — Фигурально, конечно же!

.

Пинаю Матвея ногой под столом и сразу же получают в ответ его недовольный взгляд.

Пора вытаскивать моего соседа отсюда, а то этот «любимчик публики» скоро завоюет не только мамину любовь , но и папино расположение.

— Так, значит, это из-за тебя Ветка его бросила? — папа поднимается с кресла и занимает место во главе стола.

Ветка? — Матвей посылает мне ухмылку, мол не забудет это прозвище никогда и, обязательно, ещё ни раз воспользуется им.

В ответ посылаю ему не менее красноречивый взгляд: только попробуй не забыть его — глаза выколю.

Интересно, когда это мы с ним обзавелись телепатическими способностями и научились, понимать друг друга без слов?

— Так, скажу, — Матвей перестаёт ухмыляться и поворачивается к отцу, — Я всеми силами поспособствовал этому. В какой-то момент даже через чур, за что, неоднократно извинялся перед Ветой и продолжаю извиняться! — смотрит на меня.

Я фыркаю и отворачиваюсь к стене украшенной нашими семейными фотографиями.

Не нужны мне его извинения. Я уже приняла решение, но с каждой секундой проведённой за этим столом, мое решение начинает «расшатываться» и рискует перевалить в противоположную сторону.

— Нам пора! — неожиданно даже для самой себя я подрываюсь с места.

— Нет, не пора! — отец награждает меня таким взглядом, что тот моментально пригвождает меня к месту, заставляя опуститься обратно на стул.

— Я приготовлю чай, — то ли вопрос то ли слабое утверждение, звучит тоненький мамин голосок.

— Приготовь, а ты Вета останешься здесь! — продолжает отец: — Я слушаю, Матвей. Ты остановился на том, что дико извиняешься перед Ветой за какой-то отвратительный, омерзительный поступок, который, скорее всего ты не собираешься озвучивать.

— При всем моем сложившемся к вам уважении Анатолий Олегович — нет. Мне кажется, как отцу, услышать подобное будет не особо приятно, да и я не хочу уйти отсюда со сломанной челюстью, но! Пока вы не начали себе в голове обрисовывать ужасные картинки, добавлю — честь вашей дочери не была затронута.

— Серьезно? — вспыхиваю. Во всем виноват мой вспыльчивый характер.

Матвей прав, на фото, кроме части моей обнаженной спины ничего не было видно, но обида страх и боль, последствие которых принесло мне это фото, укололи ядовитым уколом, заставляя забыть, как правильно сдерживаться эмоции. И что в присутствии отца, крайне глупо и опасно поднимать эту тему, тем более я практически простила Матвея.

Но ничего изменить уже нельзя было. Я вспыхнула и Матвея понесло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Серьезно, Вета! — рычит на меня парень, а отец в это время сложив руки на груди, довольно наблюдает за нами. — Я понятия не имел, что твой бывший избранник — такая гнилая тварь, — говорит приглушенно. — Я сразу тебе сказал, что не мальчик и играть в игры не собираюсь. Ты спросила про мои отрицательные качества — я ответил, что эгоист, но тебя готов впустить в свой мир. Я вижу, чувствую, знаю, что ты тоже хочешь быть со мной, но как блядь нам быть вместе, если тот мудак ослепил тебя своими никчемными принципами и посадил на короткий поводок вины? Простите, Анатолий Олегович, вырвалось!