— Ты ведь этого не ждал. Правда? — спросила Джиллиан на обратном пути к ней домой.

— Не ждал чего?

— Что Бобби объявит о своей женитьбе.

Руки Стивена стиснули руль.

— Он когда-то поклялся, что останется на всю жизнь холостяком.

— А ты?

— Что я?

— Стивен! — с досадой воскликнула она.

Но он явно уже сказал все, что собирался. Взяв ее за руку, Стивен притянул ее насколько мог ближе, как только позволяла ручка переключения скоростей.

Остаток пути они молчали. У Джиллиан все внутри ныло от его прикосновения, от желания прижаться к нему, вновь испытать наслаждение полной близости.

К ее удивлению, Стивен остановился в нерешительности на пороге, когда она, открыв дверь, нагнулась погладить Спенсера.

— Ты зайдешь?

Он кивнул, глаза его были прикрыты полуопущенными веками. Однако, как только она закрыла дверь, Стивен сразу же поцеловал ее. Одновременно крепко и сладко, жадно и нежно. И Джиллиан затрепетала от охвативших ее ответных эмоций.

Руки ее обвились вокруг его шеи, она прижалась всем телом к нему, стремясь слиться с ним, растаять в его объятиях и растопить сдержанность, не покидавшую его весь вечер.

— Что вы со мною делаете, леди? — произнес он.

— То же самое, что вы со мной, сэр, — отозвалась Джиллиан.

Он взял ее в охапку и крепко прижал к себе, словно впечатываясь в ее тело и сознание, чтобы она не ускользнула. Эта внезапная боязнь утраты была так несвойственна для сдержанного Стивена. Обычно он был уверенным в себе, сильным, решительным. Джиллиан подумала, что невозможно любить крепче, чем любила она его в эту минуту. Станет ли это чувство еще сильнее? Возможно ли это?

Подняв к нему лицо, она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Вообще-то ей нравилось, что он такой высокий, но только не в эту минуту. Она так ждала от него какого-нибудь знака, хоть небольшого шага навстречу.

И ее ожидание было вознаграждено, когда он с легким стоном нагнул голову, губы их встретились, и на этот раз Стивен ее уже не отпустил, а, легко подхватив на руки, понес в спальню.

Обоими овладело лихорадочное нетерпение. Торопливо раздевали они друг друга, словно жизнь зависела от скорости их движений и словно, если они не будут все время прикасаться друг к другу, один из них навсегда исчезнет. Стивен вынул что-то из кармана и на мгновение отвернулся, но тут же снова обвил ее руками. Не разжимая объятий, они вытянулись на кровати. Его язык заскользил по ее щекам, к ушам, задержался на самой их чувствительной части — мочках и двинулся дальше по шее к затылку.

Джиллиан ощутила, как твердеет его мужская плоть. У нее все внутри горело, жаждало его, напряжение нарастало, пока ей не стало казаться, что она уже не выдержит ни одной секунды без их полного единения.

— Я хочу тебя, — шептала она. — Я так сильно хочу тебя. Хочу, чтобы ты стал моей частью, чтобы двигался во мне, любил меня.

Тело ее, трепеща, прильнуло к его телу, обольщая, соблазняя, увлекая.

— Джиллиан, — еле слышно выдохнул Стивен, поддаваясь зову страсти. Эта первобытная потребность, это неистовое желание, которое неудержимо влекло тела мужчины и женщины к слиянию, несущему радость обладания друг другом. Он вошел в нее медленно, дразня и заставляя ее устремиться ему навстречу. Ее тело выгнулось ему навстречу — само по себе, отвечая движением на его движение. Ее руки вцепились ему в плечи, она отчаянно извивалась, а он неуклонно проникал в самую ее сердцевину. Ритм его движений замедлился, доводя ее до исступления, пронзая и обольщая, пока Джиллиан не почувствовала, что окончание каждого нерва раскалилось, каждый мускул напрягся от нетерпеливого жадного ожидания.

— Джиллиан, — вдруг звучно произнес Стивен, и от этого неожиданного восклицания жар, воспламененный внутри нее, взорвался, разлетаясь огненным гейзером. Его сменили волны наслаждения, они накатывали одна за другой и наконец совсем затопили Джиллиан как раз в тот момент, когда обессиленный Стивен упал на нее, а его мужская плоть продолжала содрогаться в ней, вызывая у нее судороги сладострастия.

— Откуда берется такое волшебство? Такое чудо? — еле выговорила она.

Стивен скатился на бок, чтобы не давить на нее всем весом, но не отпустил от себя и прошептал в ответ:

— Не знаю. Со мною никогда…

Лицо Стивена было влажным, и Джиллиан, лаская его кожу языком, ощутила соленый вкус его испарины. Ей хотелось признаться ему, что она его любит, но Джиллиан собрала всю свою волю и сдержалась. Наверное, еще не время. Не было у нее уверенности, что Стивен готов выслушать подобное признание и не скрыться опять в испуге в своей раковине.

Но если она не могла высказать свою любовь словами, то могла заставить говорить об этом свое тело, свои губы… И если слова были для него преждевременны, то на язык жестов и ласк он откликался с готовностью. Его губы и язык ласкали ее с невероятной нежностью, словно она была драгоценным хрупким сосудом.

Его руки гладили ее живот, грудь, бедра. Они останавливались то тут, то там, как исследователь, тщательно изучающий интересные места, потом переходили дальше. Эго было актом любви, обладания, завладевания, и ее тело замерло в сладкой неге. Она, казалось, впитывала кожей каждое его прикосновение. Его губы манили, приглашали в неизмеримые глубины наслаждения» Она почувствовала, как пробежала дрожь по ее телу, когда неистовое желание вновь стало нарастать в ней. Как это ему удалось? Разжечь ее вновь и так быстро? Джиллиан дотянулась до его шеи, рисуя языком влажные узоры на коже, и почувствовала, что он снова возбужден, ощутила, как ее соски тоже напряглись. Его руки легли ей на грудь, и желание преобразилось в безрассудную неодолимую страсть. И наслаждение.

Такое невообразимое наслаждение.

Стивен остался на всю ночь. Джиллиан периодически просыпалась и, чувствуя рядом его присутствие, снова закрывала глаза, совершенно удовлетворенная.

Разбудил ее поцелуй, около нее сидел на постели Стивен, полностью одетый. Она поглядела на часы и застонала: 6 утра.

— Мне надо идти, — сказал он, — но после окончания всех торжеств мы обязательно обо всем поговорим.