Когда она очнулась, паука не было. Отрава подняла голову с холодного каменного пола и убрала длинные черные пряди, которые каким-то образом попали в рот. Сперва она удивилась и растерялась, а потом, когда память потихоньку вернулась, испытала облегчение. Чем бы ни была комната раньше, сейчас здесь было темно, пусто, да и паутина висела повсюду. По остаткам поломанной мебели удобно расселись вездесущие паукообразные, но, к счастью, это были обычные козявки, а не монстры наподобие того, который еще не так давно покушался на жизнь Отравы.

Девушка заморгала и приподнялась на локте. И все-таки, как долго она была без сознания? Ребра ныли от боли и казались такими хрупкими, будто от любого прикосновения сломаются пополам. На полу остался тоненький след запекшейся крови: на бедре осталась засохшая ссадина, Отрава поранилась осколком оконного стекла. Ей посчастливилось отделаться такой мелочью. Шарик в кармане тоже остался невредим, и это было само по себе маленькое чудо.

Отрава стряхнула с себя пыль и проверила руки и ноги на предмет других повреждений. Какая досада — платье порвалось! Оно, конечно, слишком жесткое и неудобное, но ей все равно было его жалко.

«Ну, — мужественно подумала она, — чем скорее я разберусь с этим, тем скорее отсюда уйду».

Она расправила затекшие плечи и решила осмотреться.

Очень быстро Отрава поняла, что дворец Асинастры лежит в руинах, к тому же заброшенных. Часами бродила она по коридорам и проходам и видела только ветхие стены, выцветшие гобелены, древнюю мебель и везде — паутину, паутину, паутину. Сначала она кралась осторожно и бесшумно, заглядывала в каждую комнату, прежде чем войти; но потом стала увереннее и перестала прятаться от того, чего тут, по-видимому, и близко не было. Наконец она даже потеряла надежду найти кого-то живого и уже едва сдерживалась, чтобы не подать голос и не позвать кого-нибудь.

В то же время повсюду сидели пауки: большие, крошечные, ядовитые и безобидные, они прятались или угрожающе шипели. Отрава привыкла к паукам, и даже смертельно опасные ее не очень беспокоили. Она ведь выросла на Черных болотах, где буквально все живые твари ядовиты. Просто надо уметь от них уворачиваться или знать, как с ними справиться.

«Как много пауков. Где же тогда все мухи?»— удивлялась она.

Странно. Еще с того дня, как она покинула Чайку, очень многое не сходилось. Головоломки Миноги, прямо как из сказки про эльфов, Горюн с его загадочным бредом и то, что он сто лет прожил без еды. Конечно, он просто мог быть не в своем уме, да и Минога тоже. Но они оба, похоже, что-то знали. Они экивоками отговаривали Отраву от путешествия, и оба являли собой пример того, что может случиться, если не последовать их совету. И очень неохотно отвечали на прямые, конкретные вопросы.

А теперь здесь, в этом странном месте, где есть миллионы пауков, но нет мух, Отрава вдруг задалась вопросом: а что эти твари едят? Она вспомнила слова Горюна о Иерофанте и о том, как этот неизвестный господин не удосужился продумать, чем Горюн будет питаться. Кто же он такой и почему Горюн верит, будто у Иерофанта такая власть, что он может даже указывать, чем следует питаться одинокому рыбаку? Может, загадка с пауками и мухами имеет тот же ответ? Или Отрава что-то упустила? И какое отношение это все имело к ней?

Слишком много вопросов для одного раза. Девушка с трудом могла справиться с тем, что было перед ней, — с головокружительной новизной мира, в который она вступила всего несколько недель назад. Неужели действительно прошло столько времени? Время текло не так, как раньше.

Возможно, ее отец и Мелисса уже умерли от старости за те несколько часов, которые она пробыла в королевстве эльфов. Если всерьез задуматься над этим, недолго и ума лишиться.

Нет. Нельзя сейчас вспоминать о доме. А вдруг послание, которое она передала через сердитую девочку-незнакомку, так и не дошло до Чайки? Отрава доверила эти несколько важных слов совершенно незнакомому человеку… Что, если отец так и не узнает, куда делась его старшая дочь, вернется ли и почему она оставила на них с мачехой эту обузу, подкидыша, чтобы они заботились о нем до конца своих дней?

«Азалия. Думай только об Азалии. Это цель твоего путешествия. Ты должна вернуть сестру».

Отрава решила передохнуть, села на пол и достала из котомки яблоко, немного пожалев о том, что бросила второе в мотылька. В пустоте дворца слышалось лишь ее чавканье, да изредка скрип пола под ногами или шорох одежды. Как будто она осталась одна на всем белом свете. И с дороги, кажется, сбилась…

Наконец Отрава поднялась на ноги и пошла дальше. Спать ей пока не хотелось, хотя она не смыкала глаз уже несколько дней. Еще один признак искажения времени вне королевства людей. Интересно, как долго она уже блуждает по этим пропитанным ночью залам и когда, наконец, найдет хоть что-нибудь? Если здесь вообще есть что искать? А вдруг кинжал Элтара не здесь? И где сама королева Асинастра?

Спустя еще несколько часов Отрава все-таки набрела кое на что. Хотя, что это было, она точно не могла сказать.

Девушка уже начала отламывать куски от мебели, подбирать камни и тому подобное, чтобы класть в центре каждой комнаты, помечая пройденный путь. Ее не оставляли смутные подозрения, что она ходит кругами. Очевидно, она ошибалась, потому что ни разу не наткнулась на свои метки, и это угнетало ее все больше. Отрава понимала, насколько огромен дворец.. Она поднималась по винтовым лестницам, прошла через комнаты и коридоры, пока не обнаружила мертвую женщину.

По крайней мере, она выглядела мертвой. Отрава не была в этом уверена и уже боялась доверять собственным глазам. Пауки густо оплели женщину своими сетями. Значит, она пребывает в неподвижности очень давно. Женщина сидела на шикарном деревянном троне, сгорбившись, опустив руки на подлокотники и расставив ноги. На ней было белое платье, изорванное и выцветшее от старости, а под длинными грязными волосами, упавшими на лицо, можно было разглядеть вуаль, скрывающую черты женщины от лба до подбородка. Но больше всего бросался в глаза раздутый живот. Живая или мертвая, но она ждала ребенка.