— А ты как на это смотришь? — спросила я, поскольку, учитывая отношения Марка со Стивеном, она, можно сказать, доводилась Марку невесткой, а Марк был моим боссом.

— Да что ты, нет, конечно. Не беспокойся. Ничего дурного не будет.

— Чудесно. — Я улыбнулась в надежде на то, что скоро обзаведусь в Нью-Йорке еще одной подружкой. — Спасибо.

— В знак благодарности лучше свари кофе, — отозвался он, доставая кружку из буфета и вручая мне. — У тебя он почему-то получается вкуснее, чем у меня.

Я посмотрела на него с подозрением:

— Мой папочка загибает в том же духе.

— Ну вот видишь, должны быть, мы правы.

— А мне сдается, это такая стандартная мужская уловка, — хмыкнула я. — Вот вы со Стивеном как разбираетесь, кому кофе варить?

— Без того обходимся, — ухмыльнулся он. — У нас «Старбакс» на углу, совсем рядом.

— Уверена, в этом можно усмотреть мошенничество, хотя, с другой стороны, мозги мои еще недостаточно взбодрены кофеином, чтобы вникнуть в это поглубже. — Я передала ему полную кружку. — А из этого, скорее всего, следует, что я не поделюсь только что осенившей меня идеей.

— А ты попробуй. Но если это отстой, пеняй на себя.

— Ничего себе. Спасибо. — Я взяла свою кружку обеими руками. — Мне вот что подумалось: а не сработает ли, если рекламировать этот голубичный кофе на манер чая? Ну, в смысле, кофе в расписной чайной чашке, а рядом блюдце, например, с ячменной лепешкой, а на заднем плане взбитые сливки? Вроде как это лучший способ заморить червячка после полудня. И показать, как это смакует обалденно симпатичный англичанин.

Марк поджал губы, переваривая услышанное.

— Знаешь, а мне нравится. Давай-ка продумаем все по новой как следует.

— Почему ты мне не сказала, что отправляешься в Лас-Вегас?

Я внутренне вздохнула, уловив в голосе матери раздраженную нотку, и перехватила трубку рабочего телефона поудобнее.

Едва я успела, вернувшись на рабочее место, пристроить задницу на стуле, как зазвонил телефон. Причем подозреваю, что, будь у меня время проверить голосовую почту, я уже обнаружила бы от нее послание, а то и два. Уж если она за что-то бралась, то долбила в одну точку до опупения.

— Да ладно, мама. Извини. Я хотела тебе брякнуть в обед и обо всем рассказать.

— Обожаю Лас-Вегас.

— Правда?

Мне, честно говоря, казалось, что она на дух не переносит все связанное с азартными играми.

— А я и не знала.

— Знала бы, если бы поинтересовалась.

В хрипловатом мамином голосе отчетливо прозвучала обиженная нотка, заставившая меня вздрогнуть.

— Извини, мама, — промямлила я снова, поскольку еще в детстве усвоила, что извиняться перед ней лучше долго и часто. — Мне нужно было провести эти выходные с Кэри. Но мы можем договориться о совместной поездке в Вегас, если у тебя появится такое желание.

— Ну а разве это не было бы здорово? Ева, я очень хотела бы сделать тебе приятное.

— Я тоже.

Взгляд мой упал на ее фотографию со Стэнтоном. Мама была красавицей, причем буквально лучилась уязвимой чувственностью, против которой мужчины были беспомощны. Надо сказать, что уязвимость была вполне реальной — во многих отношениях мама являлась хрупкой и слабой женщиной, — что не мешало ей быть истинной пожирательницей мужчин. Она использовала их, и они почитали за счастье быть у нее под башмаком.

— У тебя уже есть планы на ланч? Можно было бы заказать столик и встретиться.

— А могу я прихватить подружку с работы?

С утра я уже успела получить приглашение от Мегуми, которая обещала рассказать мне, как прошло ее свидание вслепую.

— Конечно, мне страшно интересно познакомиться с твоими коллегами.

Я искренне улыбнулась. Порой мама доставала меня просто до невозможности, однако в конечном счете вся ее вина заключалась в том, что она слишком меня любила. В сочетании с ее неврозом это было нечто, но делалось все из самых лучших побуждений.

— Договорились. Заскочишь за нами в полдень. Но не забудь: в нашем распоряжении будет только час, поэтому присмотри местечко неподалеку и с быстрым обслуживанием.

— Я обо всем позабочусь. Сгораю от нетерпения. Скоро увидимся.

Мегуми с моей мамой быстро нашли общий язык. Едва они встретились, я приметила на лице Мегуми то мечтательное выражение, которое было мне так хорошо знакомо. Моника Стэнтон производила ошеломляющее впечатление, ибо обладала той классической красотой, при виде которой не остается ничего другого, кроме как восторженно таращиться, не веря тому, что кто-то в реальной жизни может столь превосходно выглядеть. К тому же она умела себя подать. Вот и на сей раз села так, чтобы ее золотые волосы и голубые глаза особенно эффектно выделялись на пурпурном фоне.

Маме же понравилась в Мегуми манера одеваться. Если я в выборе гардероба предпочитала традиционность и удобство, то Мегуми обожала уникальные фасоны и сочетания цветов, что весьма перекликалось с декором ультрамодного кафе в «Рокфеллер-центре», куда мамуля нас привезла.

Местечко, со всей этой позолотой, резьбой и бархатной обивкой более чем своеобразной мебели, заставило меня вспомнить про «Алису в Стране чудес». Мегуми восседала на стуле с немыслимо выгнутой спинкой, а вычурное кресло мамы имело ножки в виде горгулий.

— Я все пытаюсь сообразить, что с ним не так, — продолжала Мегуми. — То есть я это к чему: ну не бывает так, чтобы такие классные парни таскались к кому попало на свидания вслепую.

— Ну так уж и «к кому попало», — возразила моя мама. — Я, например, уверена, что каким бы он ни был, с этим свиданием ему несказанно повезло.

— Спасибо. — Мегуми улыбнулась мне. — Он действительно крутой. Не такой, как Гидеон Кросс, но все равно крутой.

— Кстати, как там Гидеон?

Мамин вопрос был воспринят мной с настороженностью. Она знала о том, что Гидеон в курсе случившегося со мною в детстве, и ее это сильно расстраивало. Ей было невероятно стыдно из-за того, что она так долго не знала о безобразиях, творящихся под ее же крышей, и до сих пор чувствовала чудовищный груз вины. Причем незаслуженно, поскольку ее незнание объяснялось моим молчанием. Натан сумел запугать меня так, что я и словом боялась обмолвиться. Так или иначе, мама сильно переживала из-за осведомленности Гидеона, но я надеялась, что она достаточно скоро поймет, что он не собирается ставить это ей в вину, как не ставила и я.

— Работает не покладая рук, — ответила я. — Знаешь ведь, как это бывает. Когда мы только начали встречаться, он посвящал мне уйму времени, а теперь приходится наверстывать упущенное в делах.

— Ну, ты того стоишь.

Я выпила большущий глоток воды, вдруг ощутив почти непреодолимое желание сообщить ей, что отец приезжает ко мне в гости. Она могла бы помочь мне убедить его в искренней привязанности ко мне Гидеона, однако это соображение было явно эгоистичным. К тому же я понятия не имела, как она отреагирует на появление Виктора в Нью-Йорке, но вполне допускала, что это может основательно ее расстроить, а это серьезно усложнило бы всем жизнь. Каковы бы ни были ее соображения, она предпочитала не вступать с ним ни в какие контакты, и я не могла игнорировать тот факт, что, как только я повзрослела достаточно, чтобы общаться с отцом напрямую, они больше не виделись и не разговаривали.

— Вчера я видела рекламный снимок Кэри на борту автобуса, — сообщила мама.

— Правда? — встрепенулась я. — Где?

— На Бродвее. Как понимаю, это была реклама джинсов.

— О, я тоже видела, — заметила Мегуми. — Правда, на то, что на нем было надето, внимания не обратила. Но сам он хорош!

У меня эта беседа вызвала улыбку. Моя мамочка была мастерицей по части восхищения мужчинами, и это являлось одной из причин, по которым они ее обожали: ее отношение придавало им уверенности в себе. Ну а Мегуми по этой части была вполне ей под стать.

— Его скоро на улицах узнавать станут, — заметила я, радуясь тому, что речь, по крайней мере, не заходит о сплетнях, распускавшихся таблоидами. Некоторые усматривали особую пикантность в том, что подружка Гидеона Кросса делит квартиру с чрезвычайно сексуальным парнем, работающим моделью.