— Новые синяки отмачиваешь? — спросил он, прижавшись щекой к моей.

— Сама виновата. Голова во время тренировки была занята другим.

— Случайно, не обо мне думала? — промурлыкал он, уткнувшись мне носом в ухо.

— Хотела бы.

Гидеон помолчал, а потом сменил пластинку:

— Выкладывай, что тебе не дает покоя.

Меня восхищало, что он буквально видел меня насквозь, схватывая на лету мельчайшие нюансы моего настроения. Я и сама пыталась быть столь же восприимчивой. Такого рода взаимная чувствительность была очень важна в отношениях таких непростых людей, как мы.

Сцепившись с ним пальцами, я рассказала ему о странном поведении моей матери после ланча.

— Честное слово, я уже думала, что сейчас отца увижу или что-то столь же неожиданное. Не понимаю… Слушай, а вход в здание просматривается камерами видеонаблюдения?

— А как же. Я просмотрю записи.

— Отрезок минут в десять, не больше. Я просто хочу узнать, не удастся ли выяснить, в чем было дело.

— Считай, уже сделано.

Я откинула голову назад и чмокнула его в челюсть:

— Спасибо.

Его губы прижались к моему плечу.

— Ангел мой, нет ничего такого, чего бы я для тебя не сделал.

— Включая рассказ о твоем прошлом? — Почувствовав, как он напрягся, я мысленно дала себе пинка и поспешно добавила: — Ну, не сию секунду, конечно. Когда-нибудь. Просто скажи мне, когда будешь готов.

— Пообедаешь завтра со мной в моем офисе?

— А ты что, решил уже завтра об этом поговорить?

— Ева! — резко выдохнул Гидеон.

Я разочарованно отвернулась и взялась за края ванны, желая выбраться из нее, чтобы не находиться там с мужчиной, который, будучи мне ближе, чем любой другой человек на свете, ухитрялся при этом оставаться непостижимо далеким. У меня от него голова шла кругом. Я сомневалось во всем, что еще недавно казалось очевидным и ясным. И это повторялось раз за разом.

— Ну все, — пробормотала я, задувая ближайшую свечку. Дымок взвился вверх и развеялся, непостижимый, подобно любимому мною мужчине. — Я вылезаю.

— Нет.

Он задержал меня, схватив за груди. Вокруг нас заплескалась вода, взбудораженная, как и я.

— Пусти, Гидеон.

Я попыталась убрать его руки. Он, упорствуя, уткнулся лицом мне в шею.

— Все будет нормально. Ладно? Просто… Ну, все будет нормально.

Я выдохнула, ощущая лишь малую толику того торжества, которое предвкушала, когда задала вопрос, надеясь на положительный ответ.

— Можем мы сегодня просто отдохнуть? — все еще напряженно буркнул он. — Заказать что-нибудь на ужин, телик посмотреть, все такое… Можем?

Уловив за этим нечто серьезное, я обернулась к нему:

— Что не так?

— Просто хочу побыть некоторое время с тобой.

На мои глаза навернулись слезы. Очень уж многого он мне не говорил, и чем дальше, тем больше. Наши отношения стремительно превращались в минное поле непроизнесенных слов и нераскрытых тайн.

— Ладно.

— Мне это нужно, Ева. Ты, я — и никакой драмы. — Кончики его пальцев прошлись по моей щеке. — Подари мне это. Пожалуйста. А еще подари поцелуй.

Я развернулась, обхватила ногами его бедра, зажала его лицо между ладоней и припала губами к его губам. Поначалу медленно, мягко, облизывая и посасывая. Оттянула его нижнюю губу и заставила его позабыть о наших проблемах, дразняще поглаживая его язык своим.

— Целуй меня, черт возьми, — прорычал он, беспрестанно массируя мою спину. — Целуй так, как ты меня любишь!

— Я так и делаю, — задыхаясь, пролепетала я. — Иначе просто не могу.

— Ангел!

Он запустил руки в мои мокрые волосы, чтобы держать, как ему вздумается, и сам зацеловал меня до бесчувствия.

После ужина Гидеон работал в кровати, прислонясь спиной к подголовнику и пристроив ноутбук на коленях. Я растянулась рядом: смотрела телевизор, болтая ногами в воздухе.

— Ты всех героев этого фильма знаешь? — спросил он, переключив мое внимание с «Охотников за привидениями» на себя.

На нем не было ничего, кроме трусов-боксеров. Я обожала видеть его таким расслабленным, спокойным, чувствовать его близость и порой гадала, выпадало ли такое везение Коринн. Если да, то могу себе представить, как отчаянно ей хотелось увидеть это снова — так же, как мне навсегда сохранить эту привилегию за собой.

— Вроде бы, — ответила я.

— А перечислить навскидку сможешь?

— А у тебя с этим проблемы?

— Нет. — Губы его изогнулись, в глазах промелькнула усмешка. — Ты сколько раз фильм смотрела?

— Несметное количество. — Я перевернулась и встала на четвереньки. — Хочешь больше?

Он удивленно поднял брови.

— А ты что, в этом спец? — промурлыкала я, подползая вперед.

— Ангел мой, когда ты смотришь на меня вот так, я то, чем ты хочешь меня видеть?

Я взглянула на него из-под опущенных век и поинтересовалась:

— Хочешь это тело?

Ухмыльнувшись, он убрал ноутбук в сторону:

— В любое, черт возьми, время!

Раздвинув его ноги, я подобралась к нему вплотную, обхватила за плечи и прорычала:

— А ну целуй меня, низшее существо.

— Эй, такого по сюжету не положено. И вообще, что случилось? Еще недавно был вроде как богом наслаждений, и тут на тебе — низшее существо.

Прижавшись клитором к его твердому члену, я покачала бедрами.

— Сам же сказал: «Я то, чем ты хочешь меня видеть». Или уже забыл?

Гидеон обнял меня и откинул голову назад:

— И каким же ты хочешь?

— Моим. — Я слегка укусила его за горло. — Совсем моим.

Я задыхалась. Порывалась крикнуть, но что-то перекрывало мне и нос, и рот. Единственное, что мне удалось издать, — это пронзительный стон. Все отчаянные призывы о помощи звучали только в моем мозгу.

«Убирайся! Прекрати! Не тронь меня. Боже… умоляю, не делай этого!

Где же моя мама? Ма-ма!»

Натан зажал мне рот, сплющив губы. Он навалился на меня всем телом и все сильнее вдавливал голову в подушку. Чем отчаяннее было мое сопротивление, тем сильнее он возбуждался. Дыша, словно зверь, он наваливался снова и снова, пытаясь засадить в меня свой член, но я была в трусиках, и пока они еще ограждали меня от боли, пережитой уже несчетное число раз.

— Ты еще не испытывала настоящей боли, — прорычал он мне в ухо, словно прочтя мои мысли. — Но испытаешь!

Я застыла, словно на меня вылили ведро ледяной воды. Этот голос был мне знаком.

«Гидеон. Нет!»

Кровь шумела в моих ушах. Живот сводило болью. Рот наполняла желчь.

Невозможно было представить себе что-нибудь хуже ситуации, когда насильником оказывается человек, которому ты доверила все, что могла.

Страх и ярость смешались в одном общем потоке. В момент прояснения в моей голове прозвучала хриплая команда Паркера. Вспомнив, чему он учил на тренировках, я применила обретенные навыки против своего возлюбленного. Против человека, чьи кошмары ужасающим образом смешивались с моими. Мы с ним оба пережили сексуальное надругательство, но в своих снах я оставалась жертвой. А он в своих преображался в агрессора, яростно стремившегося подвергнуть жертву той боли и унижению, какие испытал сам.

Тычок пальцами в горло заставил Гидеона выругаться и чуть податься назад, так что я смогла двинуть ему коленом между ног. Выпустив меня, он сложился пополам. Воспользовавшись этим, я откатилась, со стуком свалилась с кровати и, вскочив на ноги, бросилась к двери.

— Ева! — выдохнул Гидеон, очнувшись и осознав, что он едва не натворил. — Господи, Ева. Подожди.

Я вылетела за дверь и побежала в гостиную.

Забившись в темный угол, я свернулась в клубок и попыталась отдышаться. Мои дрожащие всхлипы эхом отдавались от стен. Увидев, что в спальне зажегся свет, я прижалась губами к колену. Я не издала ни звука и не пошевелилась, когда спустя целую вечность в гостиную вошел Гидеон.

— Ева? Господи, с тобой все в порядке? Я… сделал тебе больно?

Доктор Петерсен называл это атипичной сексуальной парасомнией, проявлением перенесенной Гидеоном глубокой психологической травмы. Я называла это преисподней, в ловушку которой мы с ним оба угодили.