Тони заплатил по счету и подождал Фрэнка. Взяв его пиджак и галстук, он пошел искать Фрэнка.

Туалет был маленький: писсуар и унитаз. В воздухе стоял сильный запах соснового дезодоранта.

Фрэнк стоял, отвернувшись к стене, и бился ладонями о гладкую поверхность плитки: звук шлепков усиливался в пустоте помещения: бам-бам-бам-бам.

— Фрэнк!

— Бам-бам-бам-бам.

Тони подошел, положил руку на плечо и осторожно повернул к себе. Фрэнк плакал. Налитые кровью глаза были полны слез. Они струйками стекали по лицу, опухшие губы мелко дрожали. Фрэнк плакал беззвучно, загоняя вырывающиеся рыдания внутрь.

— Все будет хорошо, — успокаивал его Тони. — Зачем тебе Вильма? Без нее будет легче. У тебя есть друзья. Мы поможем тебе, если ты, конечно, согласишься принять помощь. Я помогу. Обязательно, Фрэнк. Фрэнк закрыл глаза. Уголки рта опустились, Фрэнк всхлипнул, судорожно глотнув воздуха. Он оттолкнулся от стены, ища опоры. Тони обхватил его рукой.

— Хочу домой, — пробормотал Фрэнк. — Хочу домой.

— Да, я отвезу тебя. Держись.

Обнявшись, как двое закадычных друзей, они покинули «Болт-Хоул». Тони довел его до своего дома, где стоял на обочине его «джип». Уже в машине Фрэнк, глубоко вздохнув, сказал:

— Тони, я боюсь.

Тони взглянул на него.

Фрэнк сидел сгорбившись. Он казался маленьким и слабым: одежда мешком сидела на его скорченном теле. На щеках блестели слезы.

— Чего ты боишься?

— Я не хочу оставаться один, — тонким голосом, дрожащим от ужаса, ответил Фрэнк.

— Ты не один.

— Я боюсь умереть... в одиночестве.

— Ты не один, ты не умираешь, Фрэнк.

— Мы все стареем... так быстро. А потом... я хочу, чтобы кто-нибудь был со мной.

— Ты встретишь человека.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь думал и заботился обо мне.

— Не волнуйся, Фрэнк.

— Мне страшно.

— Ты встретишь человека.

— Никогда.

— Обязательно найдешь.

— Никогда. Никогда, — упрямо повторял Фрэнк, прижимаясь виском к стеклу.

Когда машина остановилась, Фрэнк спал, как ребенок. Тони разбудил его, почти донес полусонного, что-то бормочущего Фрэнка до дверей. Тони прислонил его к стене и, придерживая одной рукой сползающего вниз Фрэнка, другой нащупал в кармане ключ и отпер дверь. Дотащив Фрэнка до спальни, Тони опустил его на кровать, и Фрэнк, как был в одежде, свалился на матрас и захрапел.

Тони раздел его до трусов, вытянул одеяло и накрыл им Фрэнка. На кухне в столе Тони нашел карандаш, листок бумаги и моток липкой ленты. Написав записку, он приклеил ее к дверце холодильника.

Дорогой Фрэнк.

Утром ты вспомнишь, что рассказал мне все, и, возможно, почувствуешь смущение. Не надо. Все останется между нами. Завтра ты узнаешь кое-что из моей жизни, так что мы будем на равных. В конце концов, кому выскажешь душу, как не другу.

Тони.

Уходя, он закрыл двери.

Тони невольно сравнивал свою жизнь с жизнью Фрэнка и видел, что она ненамного лучше, чем у Фрэнка. Отец тяжело болел. Братья и сестры жили далеко, они почти не встречались и не звонили друг другу. У него не было друзей, так, только приятели, которым нет дела, жив ты или мертв. Тони сердцем почувствовал то, что говорил Фрэнк. Когда придет смерть, только самые близкие люди смогут поддержать тебя: жена, дети или родители. Тони понял, что все эти годы он жил не так, возводя безжизненный храм одиночества. Ему уже тридцать пять, а он еще ни разу серьезно не задумывался о женитьбе. Вдруг он с поразительной отчетливостью представил себе, как время, словно вода, безвозвратно уходит сквозь пальцы в никуда. Кажется, еще вчера было двадцать пять, а сегодня — четвертый десяток.

Может быть, Хилари — та единственная? Она не такая, как все. Я знаю. Возможно, она почувствует что-нибудь особенное во мне. Разве не может так случиться?

Он сидел неподвижно, опершись о руль, и смотрел на ночное небо. Мысли его были о Хилари, старости и смерти.

В 22.30 зазвонил телефон. Хилари вздрогнула и отложила книгу.

— Алло!

Молчание.

— Кто это?

Тишина. Она бросила трубку. Так и следует поступать в подобных случаях. Повесить трубку и ничего не спрашивать.

Хилари знала, что это не случайный звонок. Два раза за один вечер, и в обоих случаях — молчание. Зловещее молчание.

Даже сейчас, получив премию от Академии, Хилари не скрывала номер своего телефона. Писатели не так известны, как актеры или даже режиссеры. Публике не интересно, кто написал сценарий к такому интересному фильму. Отсутствие номера в телефонном справочнике — это знак престижа. Многие сценаристы именно так и поступали из тщеславия. Номер отсутствует — значит, человек трудится день и ночь, ему некогда отвечать на глупые звонки.

Конечно, теперь после опубликования материала о ее двух схватках с Фраем, она могла стать объектом всеобщего внимания. История женщины, убившей насильника, возможно, запала в голову какому-нибудь ненормальному, и он решится сделать то, что не получилось у Фрая. Хилари решила завтра же сменить номер телефона.

В полночь в городском морге было, по выражению одного из патологоанатомов, тихо, как в могиле. Тишина царила в полуосвещенном коридоре и темной лаборатории. В холодильнике, где лежали трупы, мерно гудели вентиляторы, нагнетавшие ледяной воздух.

В ту ночь в морге дежурил один человек. Он сидел за обшарпанным фанерным столом в смежной с кабинетом медсудэксперта комнате. Этого человека звали Альберт Вольвич. Ему было тридцать девять, разведенный, он жил с дочерью Ребеккой. Альберт спокойно работал в ночную смену в морге. Он уже подшил несколько дел, послушал радио и теперь читал роман Стефана Кинга о вампирах.

В десять минут первого зазвонил телефон.

— Морг.

Молчание.

— Алло! — повторил Альберт.

Человек на другом конце провода издал стон и заплакал.

— Кто это?

Человек продолжал всхлипывать.

Казалось, что звонивший издевается над ним: очень уж искусственными и преувеличенно громкими стали рыдания.

— Да скажите хоть слово.

В трубке раздались гудки.

Альберт пожал плечами и положил трубку.

Когда он вновь раскрыл книгу, ему почудилось шарканье ног за дверью. Но сколько он потом ни прислушивался, ничего уже расслышать не мог.

Пятница. Девять часов утра.

К моргу подъехала машина, и из нее вышли двое, чтобы перевезти тело Бруно Гюнтера Фрая в морг на Энджелз Хилл. Эти люди сотрудничали с похоронным бюро из Санта-Хелены, где жил Фрай. Расписавшись в документах, они вынесли тело из мертвецкой, положили в гроб и, открыв заднюю дверцу фургона, установили его на специальной подставке.

Фрэнк Говард легко переносил похмелье. На утро он чувствовал себя отдохнувшим и набравшимся сил.

Уже в участке, а потом в машине Фрэнку было неловко в присутствии Тони, но Клеменса, предвидя это, постарался поддержать друга. Они, ничего не говоря, почувствовали, что отношения между ними изменились. Они начали понимать друг друга, и это сблизило их. Фрэнк и Тони увидели, что смогут вместе работать. После вчерашнего разговора препятствий к этому больше не существовало. В пятницу с утра они занялись делом Бобби Вальдеса. На этом пути их ожидало два разочарования подряд.

В управлении автотранспортом выяснилось, как они и предполагали, что Бобби Вальдес получил водительские права, представив поддельные документы на имя Жуана Масквези. В картотеке управления нашли карточки еще двоих Жуанов Масквези. Один из них оказался девятнадцатилетним юношей из Фресно, а второй — стариком, семидесяти лет. Ни у одного из них не было автомобиля марки «ягуар». Очевидно, Бобби купил машину совсем по другому документу. Вероятно, у него было несколько поддельных паспортов. Тупик.

Тони и Фрэнк вернулись в прачечную и допросили работников, которые помнили Жуана Масквези. Оставалась слабая надежда, что кто-нибудь из них видел Бобби после ухода из прачечной.