Фрай попытался успокоиться. Он сказал себе, что все эти чудеса — результат бессонной ночи. Он проехал такое расстояние. Понятно, что очень устал и вымотался.

Глаза, налитые кровью, слепила резь, точно их песком засыпали. Болью сводило все тело. Затекла и одеревенела шея. Ему нужно было выспаться. Сон освежит его. Так говорил себе Фрай. В это он хотел верить.

— Фрай обыскал снизу доверху весь дом и сейчас находился под самой крышей в комнате с покатым потолком. Здесь он провел большую часть жизни.

Белый сноп света от фонаря высветил кровать, на которой Фрай спал все годы. Он лежал в постели. Лежал с закрытыми глазами, точно спал. Еще бы, ведь глаза были зашиты. И белая одежда была не обычная одежда, а похоронный костюм, в который его облачил Эврил Таннертон. Потому что он мертв. Его зарезала сука, и он умер. С прошлой недели он холоден, как камень. Он подошел к большой кровати и вытянулся рядом с ним. Бруно слишком обессилел, чтобы взорваться в приступе ярости.

От него воняло чем-то омерзительным. Едкий запах. Простыни вокруг намокли и потемнели от черной жидкости, вытекающей из тела.

Бруно не обращал на это внимания. Его половина кровати была суха. И хотя он умер и больше никогда не заговорит и не засмеется, все равно Фраю рядом с ним стало спокойнее.

Бруно протянул руку и коснулся его. Он коснулся холодной жесткой руки и сжал ее пальцами. Боль одиночества немного утихла.

Конечно, Бруно не чувствовал прежней цельности. И никогда не почувствует ее, потому что половина его существа умерла. Но, лежа рядом с трупом, он все-таки не ощущал себя одиноким.

Оставив фонарик включенным, Фрай уснул.

Доктор Николас Радж занимал помещение на двенадцатом этаже большого небоскреба в самом сердце Фриско. Очевидно, подумала Хилари, архитектор либо никогда не слышал о такой неприятной мелочи, как землетрясение, либо состоял в сговоре с самим Сатаной. Одна стена была полностью из стекла. Это огромное окно разделяли на три секции две тоненькие стальные стойки.

Отсюда открывался живописный вид на залив и великолепный мост «Золотые врата». Усиливающийся с Тихого океана ветер разорвал черную пелену туч, и в провалы выглянуло глубокое голубое небо. В дальнем от стеклянной стены углу стоял круглый стол в окружении шести стульев, очевидно, здесь проводил лечение больных доктор Радж. Сейчас доктор пригласил гостей за этот стол.

Радж держался приветливо и, как опытный психолог, умел сделать так, чтобы люди, приходящие к нему, чувствовали себя естественно. Он был лыс, как... бильярдный шар, как попка ребенка, как золотой доллар, но имел аккуратно подстриженные усы и бороду. Костюм-тройка и галстук, по-видимому, вовсе его не стесняли. Доктор вел себя легко и непринужденно, точно на нем была футболка и теннисные трусы.

Джошуа кратко изложил доктору все, что тот хотел услышать, а затем прочитал короткую лекцию, которая понравилась Раджу, о том, что обязанностью психиатра является защита общества от тех пациентов, которые проявляют склонности криминального характера. Через пятнадцать минут доктор Радж вполне убедился в том, что дальнейшее сохранение тайны будет неразумным и даже опасным для его гостей.

— Признаюсь, — сказал Радж, — что если бы кто-нибудь из вас пришел и все это рассказал раньше, я бы не поверил и принял бы рассказчика за потенциального пациента.

— Мы уже думали о том, что не сошли ли мы все трое с ума, — улыбнулся Джошуа.

— И решили, что нет, — добавил Тони.

— Да, если вы... того, — сказал Радж, — то я из вашей компании, так как поверил вам.

Последние полтора года, так сказал Радж, Фрай приходил раз в месяц на пятиминутные частные сеансы. После первого приема Радж, поняв, что человек этот чем-то очень напуган, предложил ему появляться каждую неделю, так как счел столь редкие сеансы малоэффективными в данном случае. Однако Фрай не согласился с предложением доктора.

— Что у него было? — спросил Тони.

— Причина заболевания коренилась глубоко в подсознании человека. Если бы мистер Фрай согласился на более частые посещения, то, возможно, я узнал бы ее и смог ему помочь. Однако этого не произошло. И я даже точно не знаю, что у него было. Но вы, вероятно, интересуетесь, что привело Фрая ко мне? Что заставило его обратиться за помощью к психологу?

— Да, — сказала Хилари. — В конце концов, отсюда и следует начать. Каковы были симптомы?

— Больше всего его беспокоил, как признался мистер Фрай, один и тот же, из ночи в ночь повторявшийся кошмар.

На столе стоял магнитофон, рядом лежали две стопки кассет, в одной — четырнадцать, в другой — четыре. Радж потянулся и взял одну из четырех. Все наши беседы записаны здесь. Вчера, после разговора с мистером Райнхартом, я решил еще раз прослушать записи и выбрать из них самые существенные.

— Прекрасно, — одобрил его Джошуа.

— Вот здесь записан самый первый сеанс. Первые сорок минут мистер Фрай почти ничего не говорил. Это было странно. Он казался спокойным и уверенным в себе, но я-то видел, какого труда ему стоило скрывать истинные чувства. Он просто боялся со мной разговаривать. Но я продолжал работать. Наконец, мистер Фрай объяснил цель своего прихода, хотя и это пришлось вытягивать из него клещами. Вот часть нашей беседы.

Радж вставил кассету и нажал кнопку. Хилари похолодела, услышав знакомый низкий голос. Первая фраза принадлежала Фраю.

— У меня проблемы.

— Какие проблемы?

— По ночам.

— Да?

— Каждую ночь.

— Что, во сне?

— Почти так.

— Можете подробнее объяснить?

— О, этот сон.

— Какой сон?

— Кошмары.

— Одни и те же каждую ночь?

— Да.

— И сколько это продолжается?

— Сколько я помню себя.

— И сколько же?

— Лет тридцать. Может, больше.

— У вас одни и те же кошмары уже тридцать лет?

— Совершенно верно.

— О чем же сон?

— Не знаю.

— Ничего не скрывайте.

— А я ничего и не скрываю.

— Вы хотите рассказать все?

— Да.

— Вы за этим и пришли сюда. Говорите.

— Я сам хочу этого. Но я не знаю, о чем сон.

— Разве это возможно: мучиться одним и тем же кошмаром и не помнить его?

— Я постоянно вскакиваю с криками. Я знаю, что это страшный сон, но никогда не могу запомнить его.

— Откуда же вы взяли, что это один и тот же сон?

— Знаю.

— Но этого недостаточно.

— Недостаточно для чего?

— Для того, чтобы убедить меня, что это один и тот же сон.

— Если я скажу вам...

— Да?

— Вы решите, что я ненормальный.

— Правда?

— Да.

— Каждый раз я просыпаюсь, чувствуя, что по мне кто-то ползает.

— Кто именно?

— Не знаю. Просыпаясь, я все забываю. Но кто-то пытается залезть мне в нос, забиться в рот. Что-то отвратительное. Оно лезет мне в глаза, пытаясь открыть веки. Чувствую, как оно ползает под одеждой. В волосах. Повсюду.

Все напряженно слушали запись. В голосе Фрая слышались нотки ужаса. Хилари представила себе искаженное страхом лицо: расширившиеся глаза, бледную кожу, холодный пот, покрывающий лоб.

— По вас ползает одно существо?

— Не знаю.

— Или их много?

— Не знаю.

— На что оно похоже?

— Мерзкое.

— Зачем оно хочет влезть в вас?

— Не знаю.

— И это происходит всякий раз, когда вы просыпаетесь?

— Да. Примерно через минуту.

— Какие еще ощущения вы испытываете?

— Это не ощущения. Это звук.

— Какой звук?

— Шепот.

— То есть вы просыпаетесь и слышите шепот людей?

— Да. Шепот, шепот, шепот. Вокруг меня.

— Кто эти люди?

— Не знаю.

— О чем они шепчутся?

— Не знаю.

— Может, они хотят вам что-то сказать?

— Да. Но я не могу их понять.

— Но хотя бы какой-нибудь намек? Предположение?

— Я не могу расслышать слова, но знаю что они злые.

— Злые? В каком смысле?

— Они угрожают мне. Они ненавидят меня.