– Давай, давай, – орал он, – привинчивайся обратно, сопелка вонючая…

– Если каждому давать, то сломается кровать, – прервал его вопли робот и гордо заявил: – Мне нельзя не лететь. Первый Закон Робототехники, – я должен спасать людей…

– А я что, на рыбалку собрался, – бормотал Порнов, забираясь в укрощенный шар. – На лодке с девками кататься…

Они подъехали вплотную к двери, под которую уходил широкий кровавый след, оставшийся от Порнова. Порнов предложил на всякий случай просверлить дверь и датчиком проверить, есть ли за дверью воздух. На карте этого было не понять. «Медбрат» выдвинул встречное предложение: дверь даром не портить. Я и без датчика вижу, сказал он, что воздух есть. Дверь была закрыта неплотно (видимо, подбитый Порнов в свое время не смог этого сделать) и никакого движения воздуха не ощущалось.

Не без труда протиснувшись в дверной проем, они выбрались в коридор.

Жалкое зрелище предстало их глазам. Некогда ухоженный, без единой пылинки и царапинки коридор ныне был превращен в Сарай Имени Плюшкина. Битый пластик, вонючие обугленные куски проводов, жгутов, кабелей и шлангов, осколки былой роскоши – корабельной оранжереи в виде комьев дерна, гидропонного покрытия и собственно листиков, веточек и корешочков, – все это в полном беспорядке реяло между слабо дымящимися стенами. Непреодолимых препятствий, впрочем, вблизи не было. Порнов мимоходом взглянул на часы и углубился в изучение схемы корабля.

Космический разведчик «Оклахома» представлял из себя равнобедренный треугольник, на одной стороне которого располагался моторный отсек, а в противоположном углу которого находился комплекс жилых помещений – он же Центр.

Скреплялись Центр и моторный отсек шестью (по числу двигателей) балками километровой длины. Балки были пустотелыми и внутри каждой шел коридор.

Основу моторного отсека составляли шесть фотонных двигателей суммарной мощностью свыше сотни мегаватт. В силовой каркас, скрепляющий двигатели, были встроены служебные и технологические помещения. Здесь же располагались основной и резервный генераторы, снабжающие электричеством все хозяйство корабля, а также резервный пост компьютерного управления двигателями. Именно там сейчас томился в неволе Сева Ухов, номер первый в кандидатах на спасение.

Номер второй – сумасшедшая девица – находилась в прямо противоположной стороне от Ухова, в Центре, причем почти в самой его верхушке. Путь к ней был в десять раз короче, нежели путь к Ухову, но он был неизмеримо сложней. Порнов находился сейчас на периферии Центра, в устье одного из коридоров, ведущих к двигателю. Чтобы добраться до Ухова, нужно было пролететь коридором и распечатать загерметизировавшийся генератор. Здесь могла возникнуть определенная заминка. Если верить карте, тут имелись нагромождения оборудования и техники, сорванных с крепежки во время катастрофы Однако здесь Порнов намеревался испытать «медбрата» в режиме горного комбайна и особых сомнений в своей быстрой победе у него не было. Других же серьезных препятствий на пути к Ухову он не видел. Резервный пост компьютерного управления располагался прямо под генератором и соединялся с ним воздушной шахтой. Даже если она была заблокирована, Порнов знал кучу разных способов, как ее открыть. Достать Ухова, таким образом, было делом быстрым и простым.

– Как два пальца об асфальт, – образно выразился Порнов.

Зато раскопки психопатки представлялись делом значительно более путаным, неясным и оттого затрудненным. Взять хотя бы ее местоположение. Судя по номеру пары в шлейфе, сумасшедшая сейчас водит хороводы в штурманской рубке. Порнов не представлял себе, как это можно делать в помещении, три стены которого раскалены пожаром в соседнем отсеке и которые не расплавляются лишь потому, что их охлаждает космический холод, поступающий прямиком через снесенную начисто четвертую стену и пробитый борт корабля.

«Бедной девушке нужно быть очень не в себе, чтобы при этом испытывать еще какие-то проблемы с кислородом», – подумал Порнов.

Разгерметизация рубки в момент аварии неизбежно должна была привести к тому, что весь воздух в доли секунды должен был унестись в космос. Порнов имел веские основания считать, что вместе с воздухом рубку покинул и ее хозяин, старший штурман Вставалкин.

Надо сказать, у Порнова были некоторые проблемы в общении с командным составом. Со штурманом же они просто ненавидели друг друга. По мнению Порнова, законченная сволочь штурман вполне мог тайком от всех, ночью, когда все спят, тихой сапой провести на борт корабля любовницу и прятать ее вместе с кислородным баллоном в своем сейфе. Видимо, за полгода полета этот негодяй свел ее с ума и воспитал в ней лютую ненависть ко всем мужикам вообще.

Как представлял себе Порнов, только сочувствие к несчастной жертве злокозненного штурмана и вызывало в нем неодолимое желание немедленно, не просчитывая вариантов и не оглядываясь на сложности, броситься на помощь бедной умом убогой. Ничем иным он не мог объяснить внезапно возникший благородный порыв, приведший в смятение его циничную нервную систему. Едва он железным усилием воли выгнал из головы несвойственное ему прекраснодушие, как тут же был обуян совершенно неуместной страстью. Порнову ни сесть ни встать приспичило вдруг посмотреть, не испортилась ли девица от длительного хранения в сейфе и конкретно: твердые ли у нее груди и крупные ли ягодицы.

– Ну очень большие! – выкрикнул он в коридор и вытер вспотевшие руки о штаны, заодно поддернув последние. – Ну прямо звери!..

Он с трудом извлек из ранца вожделенную бутыль со спиртом и отпил изрядную долю ее содержимого. В голове зашумело, Порнову стало тепло и весело. Наваждение вроде отступило.

– Речь держала баба, звали ее Сара, – завопил Порнов любимую песенку. – Умная и хитрая была! Даже злые урки и те боялись Сару! Половую жизнь она вела!

Пение это всегда означало только одно: Порнов принял решение и приступает к его реализации.

Самое время, кстати, представить нашего главного героя.

Он худ, невысок, волосы черного цвета, глаза карие, руки длинные. Очень похож на легендарного Брюса Ли, разве что лицом не вышел: Порнов по национальности коми. В детстве был тощим, низкорослым мальчуганом; любимым детским героем был Чингачгук Большой Змей. С тех пор Порнов стал носить длинные волосы до плеч.

В дальнейшем с помощью пластической операции он придал своей типичной кудымкарской физиономии какое-то интернациональное выражение, с помощью пяти лет тренировок достиг определенного мастерства в восточных мордобойствах, а с помощью природной хитрости и смекалки попал на хорошо оплачиваемое место бортового стрелка-радиста на эсминец в Приземелье. Здесь он несколько раз отличился в сражениях с различного рода недругами, в основном – с контрабандистами, вывозящими с Земли редкие сорта резиновых кибер-женщин. Если бы не несносный характер, Порнов еще три года назад стал бы самым юным на Земле стрелком-радистом первой категории, служил бы на одном из пяти земных суперлинкоров и получал бы в десять раз больше против нынешнего. Но привычка решать все свои проблемы с помощью рук (а чаще всего ног) приводила к тому, что каждый раз, как только ему присваивали третью категорию, он устраивал грандиозную попойку с дракой, где всячески позорил человеческое достоинство. За дракой следовало неотвратимое снятие категории.

Порнов утешал себя булгаковской фразой про осетрину, которая может быть только первой свежести, но втайне от всех переживал и честно пытался бросить пить. И хотя ему вновь и вновь этого не удавалось, он свято верил в то, что когда-нибудь он станет капитаном самого большого космического корабля.

– Вот пошли на дело я и Рабинович, – напевал Порнов, прокладывая на карте путь к штурманской каюте. В подсознании, загнанная в самую глубь, сидела нахохлившаяся мысль: «Нам дела нет до бабы бестолковой» и никак не могла понять причин столь скорого своего низвержения. Стучавший же по клавишам пульта Порнов, если и подозревал о неестественности выросшего черт знает на какой почве сентиментального рыцарства и куртуазного джентльменства, то в силу крайне сжатого промежутка, отведенного на спасение дамы сердца, досконального анализа этому своему чувству не сделал. И зря.