В тамбур зашли Сергей Иванович, Василий и миловидная рослая женщина лет 35-ти с небесно-голубыми глазами и выбивающейся на лоб золотистой челкой. Через плечо незнакомки был перекинут ремень небольшой сумки, которую она придерживала ладошкой.

Затем ввалился Иван Дмитриевич, с шумом захлопнув дверь, и в коридоре сразу стало тесно.

– Привет Алексей, – протянул руку капитан.

– Здравствуйте, – я вытер полотенцем рот и пожал руку гостю.

Затем поздоровался с невозмутимым Василием.

– А это капитан Пархоменко, – представил женщину Сергей Иванович. – Формально мы в равных званиях, но она находится в моем подчинении. Я тебе о ней рассказывал.

– Очень приятно познакомиться, – я вежливо улыбнулся. – Меня зовут Алексей.

– Знаю, – женщина улыбнулась в ответ, сверкнув белыми ровными зубками, и протянула мне ладошку – Алла.

Рукопожатие у сотрудницы ГРУ оказалось по-мужски энергичным и крепким.

– Алексей, сейчас Алла тебя перекрасит. Станешь ярким блондином нордического типа, – усмехнулся капитан. – Потом едем в Москву. Твоя просьба о встрече с Петром Ивановичем услышана и удовлетворена. Через пару часов с ним увидишься.

– Я так понял, что все прошло нормально? – многозначительно уточнил я.

– Да, – кивнул Сергей Иванович. – Теперь генерал хочет с тобой поговорить.

– Надеюсь, не в стекляшке?

– Нет, конечно. В другом месте, – успокоил ГРУшник. – Мы сейчас чаю попьем с Иваном Дмитриевичем, пока Алла будет тобою заниматься. Быстро завтракаешь, краска высыхает, моешь голову и едем.

– Как скажете, товарищ капитан.

– Иван Дмитриевич, куда свою верхнюю одежду вешать или складывать? – озабоченно поинтересовался Сергей Иванович.

– А вон, можете туда побросать, – хозяин небрежным жестом указал на большую тумбочку возле входа. – Или на крючки повесить напротив. Как вам удобно будет.

Гости скинули с себя верхнюю одежду, побросав куртки и пальто на большую тумбочку в тамбуре. Под пиджаком капитана и свитером старлея Старых мой наметанный глаз заметил очертания кобур. У женщины оружия не увидел. Но оно тоже наверняка было.

Пока мужчины рассаживались у самовара, женщина поставила на стол рядом с рукомойником прямоугольную коробочку «Лонда Колор», небольшую глиняную мисочку и кисточку, а я по её просьбе притащил с гостиной стул.

– Гордись, – ухмыльнулся капитан. – Тебе специально зарубежную краску для волос нашли. Алла лично подбирала, чтобы цвет был более естественным. Наши средства она забраковала.

– Вот здорово, – в тон ему ответил я. – Всегда мечтал стать высоким блондином в черном ботинке. Надеюсь, волосы мне завивать не будут как Пьеру Ришару?

– Надо будет для дела, завьем, – зловеще пообещал Сергей Иванович. – И губы накрасим, в платье нарядим, бантик нацепим, никуда ты не денешься.

– Товарищ, капитан, – вмешалась улыбающаяся во весь рот Алла, – не пугайте парнишку. Вон, он уже побледнел весь от страха.

– Неправда ваша, товарищ Пархоменко, – возмущенно возразил я. – Придумываете вы. Ничего я не побледнел. Уверен, каждый из нас пойдет на жертвы. Если для дела понадобится, товарищ капитан сам инициативу проявит. Педикюр и маникюр сделает, помадой губы подведет, колготки в сеточку натянет и коротенькую юбку наденет. И будет путану в квартале красных фонарей изображать. Стоять у входа в бордель и за рукава советских граждан хватать: «сеньор, кьеро сексо». А ему в ответ гордо с осознанием собственного достоинства: «русо туристо, облико морале». Как вам картинка, Сергей Иванович?

– Бррр, – капитан чуть не поперхнулся чаем, видимо, представив себе эту сценку. Вася весело заржал, женщина тихонько захихикала.

– Но, но, – грозно погрозил пальцем Сергей Иванович. – Это ты уже, того… Перебарщиваешь.

– Извините, товарищ капитан, но я только развил и продолжил вашу мысль, – невинно хлопнул глазами я.

ГРУшник помолчал, посмотрел на веселящихся коллег, сделал грустное лицо, и проникновенно глядя в мои глаза, добавил:

– Ты только эту идею Петру Ивановичу не подавай, очень прошу.

Теперь ржали уже все, в том числе, и Иван Дмитриевич. Даже капитан не выдержал, и хохотнул, присоединяясь к общему веселью.

– Буду нем как рыба, – серьезно пообещал я.

– Ладно, пошутили, и хватит, – улыбнулся капитан. – Крась его, Алла, а мы пока с Иваном Дмитриевичем чаи погоняем.

Алла колдовала надо мною больше часа. Усадила меня на стул, размешала осветляющий состав. Достала из сумки простыню, накрыла меня и повязала кончики на шее. Начала аккуратно наносить перекись. Затем замотала мне голову полотенцем. Через полчаса наступила очередь краски. Женщина работала как профессиональный парикмахер, последовательно обрабатывая все участки шевелюры: сначала корни, потом пряди. Когда она закончила, надела на меня целлофановую шапочку, подозреваю, что тоже зарубежную.

– О как, сервис на высоте, – восхитился капитан, обозревая меня. – Как в лучших парикмахерских Парижа.

Потом Иван Дмитриевич покормил меня завтраком, рассыпчатой картошкой «в мундирах» прямо из печки, порезанной ломтиками селедочки с кольцами лука. Гости от завтрака отказались, предпочтя выдуть еще по чашке чая с коричневыми пряниками, купленными в авдеевском сельмаге.

Через сорок минут Алла решительно сняла с меня шапочку, вручила тюбик шампуня и отправила к рукомойнику. Затем поработала расческой, зачесывая мои волосы назад. Через полчаса, когда шевелюра высохла, женщина достала несколько тюбиков, баночек, тканевую тряпочку и кисточки, опять накрыла меня простыней и попросила:

– Сейчас буду грим наносить, пожалуйста, сиди спокойно, не дергайся.

– Хорошо, – кивнул я.

На этот раз я сидел посреди гостиной. Минут двадцать оперативница колдовала надо мною, выдавливая на лицо гели и густые жидкости из тюбиков, разнося их порхающими движениями кисточек, и подтирая некоторые участки тряпочкой. Даже на внешние стороны кистей рук и пальцы гель нанесла, заставив их потемнеть.

Затем остановилась, полюбовалась на результат, обошла меня со всех сторон и удовлетворенно хмыкнула.

ГРУшники и старик с интересом рассматривали меня.

– Красавец, – капитан показал Пархоменко большой палец, – Анна, ты чудо сотворила, такого парня хоть сейчас в Голливуд возьмут сниматься.

– Мне можно уже встать? – спросил я.

– Хочешь посмотреть, что получилось? – улыбнулась Алла.

– Конечно, хочу.

Оперативница сняла с меня простыню.

– Иди, смотри.

Я вышел в тамбур, глянул в зеркало и застыл. На меня смотрел высокий загорелый блондин лет 20-ти. Даже лицо загримировали так, что почти ничего не напоминало прежнего Алексея Шелестова. Нос стал более тонким, горбинка почти исчезла, профиль приобрел суровую чеканность, а черты лица – холодную аристократическую надменность.

– Алла подошла сзади:

– Ну как?

– Я в шоке, – честно признался оперативнице. – Сам себя не узнаю.

– Вот и отлично, – довольно ухмыльнулся вышедший следом капитан. – Мы тебе и одежду привезли. Вася, принеси.

– Сейчас, – старший лейтенант вскочил со стула. Через пару секунд он скрылся за дверью. Обратно Василий вернулся с ворохом одежды, и аккуратно выложил её на диван.

Яркая красная куртка «адидас», вязаная шапочка, спортивные брюки и кроссовки той же фирмы.

– И зачем это все? – растеряно спросил я.

– Привыкай к своему новому образу, – подмигнул Сергей Иванович. – Если разговор с Петром Ивановичем пройдет удачно, нам предстоит много поездок. Ты должен производить соответствующее впечатление.

– А вы не думаете, что такая одежда привлечет ненужное внимание? – поинтересовался я.

– Во-первых, мы едем в такое место, где подобная одежда, наоборот, в порядке вещей, – ответил капитан. – Во-вторых, твой новый образ и яркая одежда, сама по себе отличная маскировка. Вот скажи, на что обращают внимание советские люди?

– На импортную одежду? – неуверенно предположил я.

– На импортную яркую одежду, – подчеркнул Сергей Иванович. – Если на тебе зарубежная красная куртка, то в первую очередь запомнят именно её. А лицо, рост и другие детали внешности отступают на второй план. В памяти большинства останется только яркое красное пятно. Обычная психология. Нас этому ещё преподаватели учили в академии.