Честно говоря, Андрей Т. ожидал чего-то вроде этого, но немедленно изобразил негодование.

– Как это так – отвергается? – вскричал он. – Нечестно! Сами же говорили, что всемогущий! А раз всемогущий, должны на любой вопрос…

– Разъясняю! – веско провозгласил ВЭДРО. – Дополнительная информация. Всемогущий Электронный Думатель, Решатель и Отгадыватель отвечает верно, правильно на любой корректно поставленный вопрос. Он отвергает все вопросы некорректные, то есть содержащие заведомо ложную информацию, типа «Почему у привидений короткая стрижка?». Он не отвечает на вопросы, имеющие эмоциональную подоплеку, типа «Почему да отчего на глазах слезинки?»{159}. Он оставляет без внимания вопросы, содержащие неопределенность, типа «В чем смысл жизни?». Он игнорирует риторические вопросы типа «Иван Иваныч, вы ли это?». Восклицание «Нечестно!» – отметается. Заявление «Сами же говорили, что всемогущий!» – подтверждается. Разъяснение закончилось. Второй этап продолжается.

– Все равно – нечестно, – проворчал Андрей Т.

Он понял, что дело дрянь. Вторая попытка обвести вокруг пальца хитроумное Ведро провалилась тоже. Ну, и с чем же мы теперь остались? Задачи ему давать бессмысленно. Если и есть на свете задачи, которых ему не решить, то я их не знаю и придумать не сумею. Дурацкие вопросы он отметает. И прямо скажем, правильно делает. Я бы на его месте тоже отметал. Поэтому остается… что? Вернуться к себе и лечь в постельку. Я буду в постельке нежить свою ангину, а Генка будет гибнуть и пропадать. Очень мило.

Все горе ведь в чем? Всемогущий. Значит, все может. Все задачи. Все вопросы. Все загадки. Все теоремы…

Постой-постой! Кто-то что-то мне про это говорил. То ли мне, то ли при мне… Неважно. Что же это было? Ага. Что со словом «все» должно быть связано какое-нибудь исключение, а иначе получается парадокс… Парадокс! Ну, держись, Ведро! Всемогущий? Я тебе покажу всемогущество, ты у меня попляшешь. Сейчас… Сейчас… Ага! Только надо сначала его подготовить. И Андрей Т. вкрадчиво осведомился:

– А можно, я спрошу просто так, не в порядке? Я не все понимаю и хотел бы уяснить…

– Разъяснение? – весело рявкнул ВЭДРО. – Готов!

– Значит, вы можете ответить на любой корректный вопрос…

– Да.

– И можете решить любую задачу…

– Да!

– И можете придумать любую задачу и любой вопрос…

– Да!

– Любой-любой? Любую-любую?

– Да! Да! Да! Всемогущ! Думаю, придумываю, решаю! Думаю, загадываю, отгадываю! Всемогущ!

– Прекрасно, – произнес Андрей Т., задыхаясь от возбуждения. – Отлично. От скромности вы не умрете.

Хвастливое Ведро секунду молчало, а затем объявило высокомерно:

– От скромности не умирают. Скромность не смертельна. Кроме того, я вообще бессмертен.

– С чем вас и поздравляю, – сказал Андрей Т. – А теперь разрешите вопросик уже в порядке.

– В рамках второго этапа испытания?

– Да. В рамках.

– Готов!

– Вопросик, – проговорил Андрей Т. и изо всех сил стиснул кулаки, чтобы не трястись. – Такой, значит, вопросик. Дано: вы можете придумать любой вопрос. Требуется ответить: можете ли вы придумать такой корректный вопрос, на который сами же ответить не сможете?

ВЭДРО сейчас же гаркнул:

– Да!

На дисплее справа налево понеслись светящиеся слова:

– ВТОРОЙ ВОПРОС ПОДВЕРГНУТ ОТВЕТУ НЕЙТРАЛИЗОВАН ОТВЕТ ВЕРЕН ВЕРЕН ВЕ…

И в ту же секунду ВЭДРО столь же горделиво и уверенно гаркнул:

– Нет!

И немедленно тоном ниже:

– Да.

И тут же почти уже робко:

– Нет…

На дисплее началась каша. Натыкаясь друг на друга и болезненно дергаясь, то пускаясь вскачь, то едва ползя, двигались там такие примерно строки:

– НЕЙТРАЛИЗДОТВЕТ 7777 НЕТ ОТВЕТРГНУТВОПР ДА 777 ДНЕТНДА ВЕРНЕВЕРВЕТ НГУЖ…

Андрей Т. рыдал от счастья. Можно было представить себе, что сейчас творится в электронных кишках этого самодовольного идиота! Анализируя начало коварного вопроса, Ведро обнаруживало ключевое выражение «можете ли» и по своему всемогуществу немедленно отвечало «да». Но через долю секунды в анализатор поступало выражение прямо противоположное: «сами же… не сможете», и приходилось все по тому же всемогуществу отвечать «нет». И не было этому конца.

ВЭДРО отчаянно боролся с этой логической икотой.

– Да! – хрипел он. – Днет! Нда! Данетданеда! Днднет! Ндет! Нечестно! Дандн!..

Включились и беспорядочно замигали все круглые лампочки, сколько их было. Во всех шкафах-сундуках бешено хлестали перематываемые магнитные ленты. Панически гудела, набирая обороты вентиляторов, система охлаждения. А на дисплее уныло, словно осенние мухи, ползали вокруг странного слова «БНДЭЩ» покосившиеся семерки…

– Ндюк!.. – из последних сил выкрикивал ВЭДРО. – Амндгу!..

Потом лязгнул ржавый замок, и распахнулись настежь низкие дубовые ворота, пропуская в комнату поток радостного солнечного света и свежего воздуха. Протрусила и скрылась поджавшая хвост овчарка. И прошел между рядами шкафов-ящиков с деловым видом Конь Кобылыч, но уже без берданки, в черном рабочем халате и в очках с мощной оправой, похожий на физика-теоретика из какого-то кинофильма. Он удалился в дальний угол комнаты, чем-то там щелкнул, и ВЭДРО, прощально гукнув, смолк. Наступила тишина.

– Опять тебя, родимого, зациклило, – произнес Конь Кобылыч с состраданием. – Ума много, а толку мало… Эхе-хе-хе-хе!..

Андрей Т. спохватился и взглянул на светящийся циферблат. А взглянув, не поверил своим глазам. Черные стрелки показывали двадцать три часа двадцать одну минуту! Всего пять минут прошло с тех пор, как он начал подъем по скобяной лестнице!

– А чего тут удивительного, – донесся до него голос Коня Кобылыча. – Записывали вас на большой скорости, а пускали на нормальной…

Андрей Т. не стал спрашивать, что это означает. Придерживая за пазухой Спиху, он поспешно вышел наружу.

Он стоял в самом центре площади, посыпанной чистеньким красноватым песком, круглой и совершенно ровной, как пол в зале с белесой дымкой. Вовсю светило солнце, и это было странно в такой близости от новогодней полуночи, хотя в то же время казалось и вполне естественным, как и несколько Лун в различных фазах, разбросанных по разным участкам голубого неба. Площадь правильным кольцом окружали стоящие друг к другу впритык хорошенькие разноцветные павильоны, причем над входом в каждый павильон красовалась художественно выполненная вывеска.

«ФИЛУМЕНИСТЫ, – читал Андрей Т., медленно поворачиваясь на пятках, – ФИЛОКАРТИСТЫ, НУМИЗМАТЫ, БОНИСТЫ…»

Он нимало не сомневался, что уж теперь-то бедствующий Генка пребывает где-то совсем поблизости, он даже как будто бы слышал уже и голос его, по-прежнему взывающий о помощи, он просто знал, что отсюда до Генки рукой подать, но неизвестно было, в какую сторону подавать эту руку. Вспыхнула надежда на справочное бюро, и вот среди множества художественно выполненных вывесок он искал вывеску справочного бюро.

Но очень скоро ему стало ясно, что такой вывески он здесь не найдет. Не место здесь было справочному бюро. Не могло здесь быть и милиции, и газетного киоска, и зеленной лавки. Здесь были только учреждения (возможно, клубы?), где лелеют все мыслимые хобби, страсти, страстишки и увлечения человека. Были павильоны для вполне понятных АВИАМОДЕЛИСТОВ и для смутно знакомых ТИФФОЗИ, и для вовсе непонятных ГУРМАНОВ. Были для МЕЛОМАНОВ, были для БИБЛИОФИЛОВ, даже для АЛКОГОЛИКОВ и НАРКОМАНОВ были, хотя, казалось бы, кому в здравом уме и трезвой памяти могло взбрести в голову держать открытый притон для алкоголиков и наркоманов?..

Андрей Т. уже ощутил подступающее отчаяние, когда взгляд его остановился на вывеске ФИЛАТЕЛИСТЫ. И ему сразу стало легче и веселее. Филателисты – это все-таки нечто близкое, это не какие-нибудь тиффози или бонисты. Андрей Т. сам был филателист, а филателист филателисту не волк, не алкоголик какой-нибудь. Филателист всегда объяснит филателисту, как добраться до страждущего друга. Лучше справочного бюро объяснит. И Андрей Т. со всех ног припустил через площадь к яично-желтому павильончику под вывеской ФИЛАТЕЛИСТЫ.