— Еще один шанс. Позвольте спросить вас, миссис Томпкинс, при вас он хоть раз падал?

Эйми, покраснев, отвернулась. Она не знала как, но Макс однажды упал с кровати, а в другой раз это случилось на кухне. Во второй раз он был привязан к тяжелому пластиковому стулу, упал на спину и стал похож на черепаху под панцирем.

— Да, пару раз такое случалось.

— Понятно. Так вот, этим утром произошел мой первый и последний «случай», могу заверить вас в этом. Я думал, что он спит, а поскольку он занимал большую часть кровати, лечь на нее я не мог и решил потому сделать несколько телефонных звонков. Это было моей ошибкой, но небрежность эта была непреднамеренной. Что еще рассказал вам обо мне Дэвид?

— Что в настоящий момент у вас нет дома и что вы приехали в родной город, чтобы залечить разбитое сердце, — ответила Эйми. «Предатель» Макс спокойно сидел на коленях Джейсона, играя его крупными пальцами, и глядел на окружающий мир так, словно обрел свой трон.

— Вы заметили, что я, по-видимому, понравился вашему сыну?

— Мой сын сосунок, что он понимает? Впервые Джейсон на самом деле улыбнулся, вернее, это был намек на улыбку, но он все-таки был, — Могу я быть честным с вами? — спросил он, наклонившись к Эйми. — Я не имею ни малейшего понятия об уходе за ребенком. За всю свою жизнь я не сменил ни одной пеленки. Но я хочу этому научиться, а для этого мне нужно где-то остановиться. Кроме того, я также думаю, что мне хотелось бы изменить ваше мнение обо мне. Я могу внушать симпатию, если очень постараюсь.

— Не значит ли это, что и готовить вы тоже не умеете?

— А Дэвид говорил, что умею? Эйми кивнула, думая при этом, что ей следовало бы сию же минуту указать ему на дверь, но он, кажется, нравился Максу. Теперь ее сын снова стал вертеться на коленях у Джейсона, и тот легко привел его в излюбленное вертикальное положение. В книгах пишут, что дети не должны вставать на ноги примерно до шести месяцев, но Макс вставал ей на колени и пытался вывернуть ей руки в пять с половиной недель. Может быть, если бы Джейсон присмотрел за Максом, она смогла бы принять душ. Настоящий душ. Тот самый, под которым она могла бы два раза промывать волосы шампунем, а потом воспользоваться кондиционером. О небо, может быть, она смогла бы даже побрить ноги! А потом втереть в свою сухую кожу увлажнитель, а то кормление грудью, по-видимому, уже совершенно лишило влаги ее тело и кожа ее стала как наждачная бумага.

Может быть, она прогонит его позднее. После того, как примет ванну. В конце концов не может же он быть слишком уж плохим человеком, если его так убедительно рекомендовал доктор Дэвид.

— Вы не будете возражать, если я приму ванну?

— Не значит ли это, что я получаю второй шанс?

— Возможно, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Вы не допустите, чтобы что-нибудь случилось с моим ребенком, не так ли?

— Я буду охранять его ценою собственной жизни.

Эйми хотела было еще что-то сказать, но вместо этого поспешила в ванную комнату, и через мгновение стало слышно, как из крана потекла горячая вода.

— Покойник, — проговорил в телефонную трубку Джейсон, через руку которого, как мешок картошки, свесился Макс. — Считай, что ты покойник, братец.

— Послушай, Джейс, меня ждут два десятка пациентов, поэтому говори точно, что будет причиной моей смерти на этот раз?

— «Голубой». Ты сказал ей, что я гомик. И она уверена, что у меня произошел разрыв с моим дружком.

— Не мог же я и в самом деле сказать ей правду, разве нет? — защищаясь, проговорил Дэвид. — Если бы я сказал ей, что мне согласился помочь добиться ее расположения мой богатый и могущественный брат, владеющий половиной Нью-Йорка, не думаю, чтобы она согласилась.

— Правильно, она и не согласилась, — взорвался Джейсон. — Она меня уволила! Услышав это, Дэвид тяжело вздохнул.

— Уволила?

— Да, но я ее уговорил.

Дэвид помолчал, а потом рассмеялся:

— Понимаю. Она дала тебе возможность выкрутиться из этой затеи, но ты оказался слишком гордым и пустил в ход всю силу своей способности убеждать, чтобы сохранить рабочее место. А теперь не знаешь, что с этим делать, не так ли? Расскажи-ка, что ты сказал, чтобы убедить ее?

— Я нравлюсь ребенку.

— Что? Я тебя скверно слышу. Мы сегодня проводим иммунизацию от гриппа, и здесь стоит сплошной ор. День приема пенсионеров. Это звучит примерно так же, как твои слова о том, что ты нравишься Максу.

— Так оно и есть. Я нравлюсь мальчишке.

— Как ты мог понравиться этому ужасному ребенку? — Дэвид уже кричал в трубку. — Ему никто не нравится. Он тебя еще не поколотил? И даже не пытайся рассказывать мне, что он дался тебе в руки. Он позволяет брать себя на руки только Эйми.

— В эту минуту он как раз у меня на руках, — самодовольно объявил Джейсон. — И знаешь что, Дэвид? Думаю, что твоей Эйми я нравлюсь тоже. — С этими словами Джейсон повесил трубку и посмотрел на Макса. — Мне показалось, или ты действительно сильно испортил воздух?

Макс повернулся кругом и одарил Джейсона зубастой улыбкой, продемонстрировав два нижних зуба. Джейсон вдруг представил себе, как ребенок с такими зубами берет материнскую грудь, и содрогнулся.

— Твоя мать храбрая леди. Теперь держись крепче, через одну-две минуты она выйдет из ванной.

Но Эйми через минуту не вышла. Не вышла ни через пять, ни через десять. И Макс принялся пронзительно кричать. Джейсон положил его на пол, но малыш задрал кверху ноги и захныкал, не спуская с Джейсона своих больших глаз.

— Я действительно убью братца, — бормотал Джейсон, и его бормотанье уже переходило в песенку, а потом он принялся искать сменные пеленки. Как ими пользоваться, он не знал, но видел как-то в кинофильме, случайно включив телевизор. Может быть, если он будет раздумывать над этим достаточно долго, Эйми выйдет из ванной комнаты. Но душ по-прежнему работал, а ребенок продолжал мрачно смотреть на Джейсона. «Ладно, малыш, я сделаю все, что смогу».

Оглядевшись, Джейсон увидел под столом стопку пеленок. «Сейчас или никогда», — подумал он.

После того, что вполне можно было бы назвать самым продолжительным в мире душем, Эйми накинула старый махровый халат с пятнами от малинового варенья и, на ходу вытирая полотенцем волосы, отправилась на поиски сына. Она не сомневалась в том, что была бы признана Худшей Матерью В Мире, оставившей своего сына на руках того, кого собиралась прогнать из своего дома, но, может быть, Макс, которому этот человек непостижимым образом понравился, более здраво судил о людях, чем она. А принимая во внимание то, что Макс не любил мужчин и признавал только нескольких женщин, Эйми была по-настоящему заинтригована.

Она не поверила глазам своим. Джейсон, в явно сшитой на заказ рубашке и в модных шерстяных брюках, положив Макса на кухонный стол, изо всех сил пытался перепеленать его. И все время, пока он сражался с пеленкой, сосредоточенный Макс неотрывно смотрел на него, не мешая ему ни одним движением, тогда как в руках матери при подобных операциях извивался ужом.

Прикрыв рукой рот, чтобы подавить смех, Эйми смотрела на них, пока не поняла, что может быть обнаружена. Тогда она на цыпочках вернулась в ванную комнату, чтобы одеться.

Потратив тридцать великолепных минут на эту процедуру, причесавшись и даже немного подведя глаза, она вошла в гостиную, где уже сидел на диване боровшийся со сном Джейсон. Макс тем временем спокойно играл на полу. Малыш не вопил в ожидании завтрака и вообще не претендовал на внимание к себе. Он вообще выглядел Примерным Ребенком. Может быть, в конце концов она и не прогонит Джейсона.

— Проголодались? — спросила она, испугав его. — Я мало что могу вам предложить, но прошу к столу. Я уже несколько дней не ходила за продуктами. Мне это трудно, поскольку у меня нет машины. Обычно по пятницам мне привозит их свекровь, но в эту пятницу она была занята, поэтому… — Эйми не закончила фразу, спохватившись, что слишком разговорилась.