– Так скажу, парень, удачлив ты. А в нашем деле это очень важно. Даже могу добавить, что для тебя это – главное дело. Чтобы первым ударить любую заразу, чтобы даже крохотный след раскопать и к цели добраться…

– Нашли умника?

– Нашли. Унтер подсказал. Пока работников сгребал, успел еще справки собрать, кто чем дышит… Бывший студиозус. Учился всяким наукам, да начал дрянью баловаться и вылетел из университета. Пристроился на складе у Сивашова. По-мелкому подворовывал дурь, что у них паковали и дальше по реке отправляли. Тем вечером к нему двое местных оборванцев зашли на огонек. Видимо, он через них что-то на улицы по-мелкому продавал. Выпили, пыльцой надышались, хорошо посидели. Потом одному из них привиделось, что из столба морда высунулась. Он со смехом подошел и вмазал пару раз. Крепко так приложил, шипуна аж из столба выдернуло. Ну он и вцепился… Пока второго добивал, студиозус топор сгреб и зверя прикончил. Потом – как ты и рассказывал: кровь замыл, опилками присыпал. Тела на телегу и к реке. По дороге вопли из-за забора услышал, дружков свалил и назад, в штаны наделав. Но мозги не до конца угробил, сумел сообразить, как следы прикрыть. Может, слышал где про палачей, может, просто по наитию. Вот мы и крутили круги потом вдоль стен да сараев, а зверье в ящике дымом исходило. Еще бы неделя – и только вонь осталась.

Клаккер запустил руку в карман и нащупал туго набитый кошелек. Горсть монет за первого шипуна, да еще две расписки с вензелями во внутреннем кармане новой теплой рубахи. И купленный в обед брезентовый балахон с подбивом на лавке рядом. Хорошо… А как еще кружку допьет – так еще лучше станет. Живой, до захода солнца уже дома будет. На следующей неделе – в банк, долги погасить. А там можно потихоньку и к новой охоте готовиться. Благо, есть теперь хорошие знакомые в припортовых кварталах. Обещали уступить отличный дробовик и ручную секиру в придачу. Никакая гадина уже не будет страшна. Хоть с когтями, хоть с клыками…

Шольц откинулся на спинку стула и похлопал по туго загудевшему брюху:

– Все, неделю удачно закончили. Можно и отдохнуть… Жду тебя, убивец, во вторник. В понедельник мне медаль «За доблесть» получать, не до тебя будет. Очень градоначальник впечатлился нашими успехами, хочет в лучах славы погреться… Так что – во вторник. Часиков в десять, чтобы я с утра успел в себя прийти после банкета… И об одном прошу. Ты теперь не только в темные углы без нужды не лезь. Ты теперь за спину поглядывай. Потому что на складе мы пыльцы выгребли несколько ящиков. А Сивашов не тот человек, который подобные обиды прощает. Изъятый товар на работников свалил, вывернулся, будто и ни при чем. Но злобу по-любому затаил. До меня у него руки коротковаты, а вот с тобой поквитаться вполне может. Так что…

Палач помолчал, затем кивнул и покосился на окно, прикидывая, сколько осталось до наступающих сумерек. Есть еще время, чтобы за дробовиком зайти. Прямо сейчас. А там посмотрим, у кого список обид длиннее. Клаккер тоже не тот человек, который кого-либо прощает. Одним мерзавцем в списке врагов больше? И ладно. Где наша ни пропадала…

– Кого желает господин? Пухленькую, худенькую или маленький «горячий перчик»? Могу всех свободных девушек показать. Или выбор доверите мне? Не пожалеете.

– Я ищу Клару. – Посетитель аккуратно убрал шлем с тускло блеснувшими очками в карман и растер замерзшие на ветру начисто выбритые щеки.

– Извини, сладкий, но она больше у нас не работает.

Хозяйка борделя облокотилась на стойку, водрузив сверху бесчисленные жировые складки, едва прикрытые подобием ночной рубашки. За дежурной улыбкой скрывался безошибочный арифмометр, который успел уже оценить высокого мужчину до последнего медяка в кармане: одет добротно и тепло, но не шикует, украшений нет, зато на руке неплохой хронометр. Явно из заводских мастеров, забежал перед возвращением домой спустить нежданно выплаченную премию.

Клаккер на секунду задумался, потом попытался навести справки:

– А где найти? Может, к соседям перебралась? Мы с ней неплохо ладили, – на стойку лег серебряный четвертной.

Мадам потянула было руку к монете, но все же победила жадность и со вздохом подвинула кругляш хозяину:

– Без понятия. Умотала куда-то, даже барахло свое не собрала. А была на хорошем счету, клиентам нравилась. Ну, да ты и сам в курсе: хохотушка, никого проблемами не грузила… Но – работу бросила и исчезла. Можешь к Самоссу заглянуть, она с подругами в том клоповнике угол снимала. Три квартала отсюда и налево к базару.

– Я знаю, где это. Спасибо, может, и загляну туда. – Охотник за нечистью напялил обратно шлем и ткнул пальцем в четвертной: – «Перчикам» сластей купи за меня. Считай, что жертвую на удачу.

– На удачу? – Пухлая рука смахнула монету, в глазах женщины мелькнуло удивление. – Слушай, парень, а ты кто вообще-то? Заводские в жизни грош на судьбу не поставят.

Уже открывая дверь, посетитель ответил:

– Палач я в местном районе, с Тенями бодаюсь.

– А… Слушай, погоди! Ты вечером заходи, слышишь? Вечером! Заодно дом осмотришь, чтобы никакая зараза не завелась! Я тебе скидку дам, на половине договоримся!

Последние слова успели вырваться на улицу, где их тут же разметал холодный ветер. Хлопнула дверь, и лишь мутное пятно мелькнуло в крохотном окне, затерявшись в серых сумерках. На улицах замерзшего Города царил первый месяц зимы.

– И кавалькада мчит, прум-пум, пурум… – взобравшись на газету, заботливо постеленную посреди стола, господин обер-крейз протирал мокрой тряпкой люстру, напевая при этом что-то из парадных гимнов Имперской конницы. За два с лишним месяца с начала работы нового истребителя порождений Тени в кабинете прибавилось несколько дорогих безделушек. Шольц держал данное слово – ровно треть звонкой монеты заворачивала к нему в карман. Правда, из этих же средств начальник отделения Сыска и Дознания доплачивал личным информаторам, сборщикам слухов, журналистам в мелких газетах и прочим полезным людям. Но то, что оставалось, с лихвой покрывало мелкие радости жизни, начиная от нового модного кожаного кресла и заканчивая газовой люстрой, которая дарила яркий свет темными вечерами и нахально собирала пыль и паутину со всей комнаты.

Постучав, в кабинет ввалился Клаккер. Свободное время палач предпочитал проводить в многочисленных забегаловках по всему району, общаясь с разнообразной публикой и дегустируя крепкие напитки. Стопочка-другая не могла повредить могучему организму охотника, но вполне скрашивала трудовые будни. Тем более, что за светлое время он успевал прочесать улицы не по одному разу, выискивая следы любой гадины, посмевшей сунуться на его участок. В казенном доме если и появлялся, то лишь ранним утром пару раз в неделю: обменяться сплетнями с дежурным унтером и выслушать краткие наставления от руководства.

– Прум-пум… Какие люди, да… Из ратуши вчера письмо прислали. Мы с тобой сэкономили им кучу денег. Первый раз за двадцать лет – ни одного вызова Имперских чистильщиков. И ни одного нападения на людей за весь месяц… Отлично работаешь, убивец, просто отлично. Благодарность получили.

Здоровяк задрал голову, полюбовался влажно блестящей люстрой и полюбопытствовал:

– Если сэкономили, то чего благодарностью решили отделаться? Премию бы лучше выдали.

– Ну, тебе благодарность, а мне премию. Еще раз расщедрятся, и с тобой поделюсь… С чем пожаловал? – Полицейский, похожий на раздутый до критических размеров воздушный шар, кряхтя, слез со стола и устроился в безразмерном кресле. – Стряслось что? Почему не знаю?

Клаккер занял единственный свободный стул и начал выгружать на край стола смятые бумажки, выкладывая их по очереди то из одного, то из другого кармана.

– Не, тихо пока. Вообще до странного тихо. Мелочь под ноги попадается, да на той неделе змею у пивоваров гонял. Первый раз такую дрянь видел – башка с кирпич, по спине шипы, словно у ежа, а хвост на лезвие похож. Еле голову отстрелил, заразе.