— Что теперь ты намерен делать, Уильям? Отправишься в странствия по чужим землям или все-таки останешься?

— Война — это все, что я умею, Вигмар. Тешу себя надеждой, что еще смогу послужить Святому престолу и нашему королю. Но, как видишь, кроме Бланкарта, доспехов и боевого меча у меня больше ничего нет. Оруженосец, который был у меня при дворе де Клера, не пожелал остаться с рыцарем, обреченным на вольные странствия. И я его ни в чем не виню. Но где мне теперь найти того, кто его заменит? Баронские сынки нынче хотят устроиться потеплее, — Мелбри задумчиво посмотрел в свою кружку.

— Значит, ты решил пуститься в дорогу. Я думаю, королю нужны верные и благородные рыцари, если твоя рука тверда, как и прежде. А что до оруженосца, так я завтра же займусь этим. Никто лучше тебя не владеет мечом в этом графстве, тебя помнят как прославленного воина и с радостью пойдут к тебе в ученики.

— Знаешь, а ведь у меня был смышленый и способный ученик, некий Квентин Стоун. Правда, я уже несколько недель ничего не слышал о нем. Странная история, — задумавшись, Уильям сделал паузу. — Исчез так же неожиданно, как и появился. Младший сын мелкого барончика из Хартфордшира, которому, неизвестно зачем, вдруг понадобилось срывать его с отличного места в доме де Клеров. Не слышал ли ты что-нибудь об этом?

— Да уж, Мелбри, ты так долго не был здесь, что не знаешь, у Годфри Стоуна нет взрослых сыновей. Его молодая жена родила ему наследника только в этом году. Твой Квентин — лжец.

      Крестоносец нахмурил густые брови, между которыми собралась тревожная складка. И как только этому парнишке удалось обвести его вокруг пальца, выдавая себя за пажа старой графини! Только вот кем был этот Квентин, почему скрыл свое настоящее имя, и какие помыслы двигали им?

      Уильям не любил быть обманутым и поклялся, что устроит хорошую трепку наглому мальчишке, который посмел его дурачить, если приведется еще раз с ним встретиться.

      На следующий день Вигмар сообщил Уильяму, что несколько юношей желают поступить в оруженосцы к самому прославленному рыцарю Хартфордшира. Но один из них оказался вороват, другой же был настолько суеверен и пуглив, что боялся каждой выскочившей из-за угла черной кошки. Остальных Уильям в бешенстве прогнал за нерасторопность и лень. Вигмар удрученно качал головой, упрямство Уильяма шло вразрез с теми условиями, которые диктовало его нынешнее положение.

Рыцарь Мелбри собирался покинуть город в одиночестве, решив, что уж лучше возьмет себе слугу простолюдина, чем знатного и бесталанного лентяя.

Он проследил, чтобы у Бланкарта была свежая вода и овес, сам почистил его крутые бока и расчесал роскошную густую гриву. На постоялом дворе было шумно, заезжие торговцы праздновали удачные сделки, то и дело слышались пьяные вопли и звуки очередной драки. Уильям как всегда прочитал молитву Пречистой Деве и уже приготовился лечь, как в дверь постучали. Если это кто-нибудь из пьяной братии, он сильно пожалеет, что постучал сюда, подумал рыцарь, рывком открывая дверь.

Из полночного сумрака на него смотрели знакомые глаза, наполовину скрытые тенью капюшона, так похожие своим цветом на яркую смальту византийских мозаик.

Королева трубадуров

      Уильям схватил нежданного гостя за шиворот и грубо втолкнул в комнату. Первой мыслью было отлупить дерзкого обманщика, чтобы было неповадно впредь водить за нос благородного человека. Но Квентин пришел сюда намеренно, возможно, чтобы объяснить свое странное поведение и ложь. К тому же, юный паж выглядел неважно. Лицо было бледным и осунувшимся, потрепанная сюркотта совсем повисла на хрупких плечах. И всего через минуту посетитель свалился на пол к ногам крестоносца.

Лорд Мелбри быстро привел его в чувство несколькими пощечинами, догадавшись, что у юноши, возможно, голодный обморок. Мысли о мести улетучились сами собой, уступив место пронзительной жалости, неизвестно откуда взявшейся в сердце закаленного в боях крестоносца.

Несмотря на голод, Квентин брал еду аккуратно, словно сидел за королевским столом, а в тарелке у него вместо похлебки, куска хлеба и засохшего сыра был жареный фазан.

      — Ну, а теперь, выкладывай, кто ты на самом деле,— твердо спросил Уильям, глядя в испуганные синие глаза пажа, который, очевидно, не был готов к такому повороту событий. — Клянусь, если ты и в этот раз соврешь мне, тебе придется пожалеть об этом! — изумрудная зелень в глазах рыцаря потемнела, как от набежавшей тучи. Юноша опустил свое ангельское лицо и уставился в пол.

       — Милорд, вы самый благородный и милостивый рыцарь, которого можно было встретить. Я совсем не хотел вас обманывать, но мне пришлось, иначе вы не стали бы даже разговаривать со мной, не то что давать уроки. Все дело в том… что я сам не знаю, кто я…и кто мои родители. С детства я жил в замке де Клеров и действительно был пажом у Ее Светлости, вдовствующей графини. В этом я не солгал. Покойный граф Гилберт хорошо ко мне относился. Но Роджер… всегда меня недолюбливал. Это он узнал о наших занятиях и пригрозил рассказать обо всем своему отцу. Поэтому я больше не мог рисковать вашей репутацией. Когда граф погиб на охоте, молодой Хартфорд объявил, чтобы я убирался прочь.

Уильям внимательно слушал Квентина, даже когда тот приостановился, чтобы унять свои переживания, из-за которых его голос нервно дрожал.

      — Я хотел пойти в услужение к какому-нибудь благородному рыцарю, — продолжил юноша. — Но у меня нет ни имени, ни титула. К тому же, никто не верит, что я могу держать в руках меч. Несколько дней назад я узнал, что вы ищете оруженосца и посмел надеяться на наше старое знакомство. Это глупо и бесцеремонно. Простите, Ваша Милость, что потревожил вас. Я сейчас же уйду.

      С этими словами юноша встал со своего стула, чтобы направиться к двери, но властная рука рыцаря вернула его на место.

      Что же, Гилберт всегда любил хорошеньких женщин. Возможно, это не единственный его бастард, который вырос в замке, подумал Уильям Мелбри.

      — Вот, что я скажу, Квентин Безымянный. С завтрашнего дня ты станешь моим оруженосцем. И не смотри на меня так, благодарности оставь на потом, возможно, ты еще пожалеешь о своей участи. Моя жизнь никогда не была спокойной. На рассвете мы отправляемся в путь. А пока можешь устроиться здесь на полу, я прикажу принести соломенный тюфяк и одеяло.

      Когда новый оруженосец тихо засопел у изножья кровати, Уильям подумал, что совсем рехнулся, взяв в ученики такого хлипкого и смазливого юнца, над которым без сомнения все станут потешаться. Но почему-то он не мог поступить с ним иначе.

--------------

      Королева Алиенора положила руку на свой округлившийся живот, ощутив под пальцами так хорошо знакомое биение жизни. Уже в восьмой раз она готовилась стать матерью. Медно-золотистые тяжелые косы были искусно убраны в замысловатую прическу, платье сапфирового бархата оттеняло молочную белизну ее кожи и глубокий взгляд умных проницательных глаз уже не молодой, но по-прежнему обворожительной aigle en or, «золотой орлицы», как ее восторженно называли аквитанские «певцы любви».