– Ну что ж, полагаю, очень мило встретить здесь своего человека из Палм-Бич, даже если это всего лишь вы, Элеонор. От этих «золотых» древностей у меня уже просто мурашки бегут по коже. Место это – просто какой-то «старушечий берег». Не знаю, скоро ли мне удастся найти удобный предлог убраться отсюда.
Убраться отсюда. Да, именно так. Сбежать. Сбежать от этих полуживых, сморщенных старух. Сбежать от ответственности, от светских разговоров, от лицемерия.
Сбежать из Хоуб-Саунда. Джо Энн уже тошнило от всего этого. От того, что она королева, от всех этих снобов, от всех денег. От всего. Внезапно на нее нахлынуло подавляющее все остальные чувства желание перечеркнуть все это, уехать в самый отдаленный угол, где люди ведут себя по-другому и думают иначе. Но куда? Как? Ответ был отчетливо подсказан тихим и спокойным внутренним голосом. Существует ведь другой мир. Опасный, восхитительный, манящий.
Она отправилась на юг от Дикси, туда, где пляжи Ривьеры подступают к окраинам Уэст-Палма. Это грязный, запущенный район засиженных мухами баров и полуразвалившихся лавчонок. Это место, где выходят на промысел чернокожие проститутки.
Пригород Уэст-Палма представлял собой кипящий котел, воздух был словно горячая конфетка-тянучка – плотный, сладковатый и до невозможности липкий. Он окутал тело Джо Энн подобно нагретому паром влажному полотенцу. Это полотенце как бы вымыло ее своей сыростью, вытягивая избыточную влагу из пор. Джо Энн за рулем своего кабриолета полностью отдалась необычным ощущениям. Дело не в том, что у нее не было выбора. Один щелчок тумблера – и верх кабриолета прикрыл бы ее. Прикосновение к другой кнопке – и ледяной воздух из кондиционера сделал бы температуру снова нормальной. Но Джо Энн наслаждалась чувственным теплом собственного тела. Длинная белая плиссированная юбка, сейчас расстегнутая до середины бедра, уже была пропитана потом, а кремовая шелковая блузка от «Тернбулла и Ассера» прилипла к груди и при движении восхитительно возбуждала затвердевшие соски. Джо Энн провела кончиком языка по верхней губе, слизывая солоноватые капельки пота. Да, здорово. Прямо турецкие бани. Она, должно быть, теряет вес. Именно так. Это именно то, что она делает. Странствует и теряет. Какая длинная дорога. Ярмарка в хоуб-сандском «Гарден клаб» представлялась уже отстоящей на миллион миль.
Теперь она собиралась стереть все воспоминания о ярмарке, прибегнув при этом к самому восхитительному и самому опасному способу из всех возможных. Джо Энн вслух рассмеялась. Она больше никогда не допустит отклонения, никогда не изменит своим привычкам. Сцена с Кристи и этим блондином с яростными глазами была худшим из того, что с ней когда-либо случилось. Она никогда не понимала свою дочь, но наложить на себя руки из-за того, что застала свою мать в интересной позе с кем-то несколько моложе ее, – это уж точно слишком. И все же следовало изо всех сил благодарить Бога. Во-первых, она не только выжила, но и вроде бы вполне оправилась. Во-вторых, она никому ничего не сказала. Ну это, по крайней мере, можно было предвидеть. По сравнению с Кристи добрая дитя Красная Шапочка могла показаться кровожадным Серым Волков. В любом случае, это существенно облегчило положение. Бобби Стэнсфилд вряд ли способен понять потребности женщины и необходимость их удовлетворения.
Снова и снова Джо Энн пыталась понять, какие же причины толкнули дочь на роковой поступок, несмотря на то, что разбираться в мыслях других людей было явно не ее коньком. Кристи была немногословна и в клинике, и позже дома. Она попыталась изобразить попытку самоубийства как «страшную ошибку», чрезмерную реакцию на увиденное. Она готова была все простить и даже пообещала не создавать сложностей для Джо Энн. «Не беспокойся, мама. Я не скажу отцу. Но, пожалуйста, пожалуйста, пообещай мне, что больше никогда не будешь изменять ему». Слова недорого стоят. Джо Энн пообещала. «Клянусь, дорогая. Клянусь тебе моей жизнью».
А можно ли эту небольшую вылазку рассматривать как супружескую неверность?
Дикость места требовала принятия мер предосторожности. Джо Энн спрятала в багажник все, что могло раскрыть ее имя. Платиновую кредитную карточку «Америкэн Экспресс», карточку «Клуба юно», выпущенную «Чейз Манхэттен», чековые книжки, водительские права. Шантаж сейчас будет ей совсем уж некстати. Она припрятала также драгоценности; инкрустированный бриллиантовый браслет от Ван Клифа, брошку в виде подковы, приносящей счастье, с бриллиантом и рубином, бриллиантовые сережки-капельки.
Она посмотрелась в зеркало заднего вида. Черт! Почти забыла. Два украшенных бриллиантами гребня из Слоновой кости от Картье. Они стали бы сигналом опасности для большинства обитателей этой части Южного Дикси. Она нетерпеливо вынула их из прически и засунула без особых церемоний в бардачок, распустив волосы свободно по плечами – словно символ освобождения от оков, погружения в забытье.
Джо Энн абсолютно не представляла, как и где она может получить желаемое, но она точно знала, чего хочет. Ей хотелось самого что ни есть низменного. Какую-нибудь грязную черную девку с задворок. Кого-то совсем неотесанного, не умеющего себя вести, без стыда, чтобы не было ничего, кроме готового ко всему тела.
Эта мысль распаляла ее. Тропинки памяти были теперь почти непроходимы из-за скрывавших их зарослей, но замысел задевал чувственные струны души. Джо Энн, которая раньше торговала этим, теперь впервые в жизни собирается стать покупательницей. Да, действительно прекрасная идея. Торговаться на какой-нибудь темной стоянке из-за цены на тело девушки. А потом, когда она отдаст деньги, испытать будоражащий всплеск чувств от сознания, что на какое-то время это тело перешло в ее собственность, и она вольна поступать с ним так, как ей заблагорассудится.
Она смутно представляла, куда направляется. Бар «Порт о'колл» выглядел вполне подходящим местом. Несколько раз «роллс-ройс» уже проносил ее мимо этого места по дороге через Норт-Дикси на приемы в Хоуб-Саунд, и она замечала рядом с ним стайку длинноногих чернокожих шлюх, разгуливавших по тротуару, дышавших жарким и влажным воздухом раннего вечера и зазывавших спешащих мимо потенциальных клиентов. Несколько рановато, но чем раньше возьмешься за дело, тем лучше его сделаешь, не правда ли?
Краска на вывеске бара знавала лучшие времена, да, очевидно, и сам бар тоже. Джо Энн проехала мимо, отметив, что дверь открыта, а внутри горит зеленоватый свет и какой-то силуэт склонился над игральным автоматом. Она глубоко втянула в себя воздух. Господи, да как у нее хватит смелости войти в подобное место, не говоря уже о том, чтобы провернуть там сделку?
Не обращая внимания на гудки двух разгневанных мотоциклистов, она развернулась и направилась назад, навстречу опасности, словно бабочка, летящая на огонь. Навстречу опасности и в надежде на безумное наслаждение.
Она резко крутанула руль и умело парковала свой большой «мерседес» на поросшей травой стоянке. Они бросились ей в глаза сразу же. Их было трое. Они болтали, прислонившись к стене с облупившейся краской. Одежда сказала о них почти все, ленивые, блуждающие глаза договорили остальное. Две, те что справа, уже перешли самую последнюю черту – грязные, заезженные клячи, потрепанные и истоптанные «веселой» жизнью.
Ленивые мозги, обвисшие задницы, потухшие глаза и линялые джинсы.
Зато третья девушка – это было что-то. Джо Энн разглядела все в тот же миг, как остановилась. Совсем юная. Пятнадцать лет. Может, чуть постарше. Все было на виду и вызывало восхищение своей упругостью. Подтянутый зад венчал длинные угловатые ноги, а грудь, словно насмехаясь над гравитацией, составляла острый угол с худеньким торсом, она была словно живым приговором вислым формам ее старших товарок. Лицо было живым – дерзким и подвижным, в больших карих глазах совсем не чувствовалось пресыщенности, – оно говорило о готовности к приключениям, которые обещала жизнь вблизи бара «Порт о'колл». Волосы девушка безжалостно выпрямила и зачесала назад, чтобы выглядеть лет на двадцать, но тело и все повадки выдавали ее. На ней была юбка, больше смахивающая на широкий пояс, никакие чулки не скрывали гладкой шоколадной кожи ног, обутых в белые, по щиколотку, сапожки, на длинном ремне через плечо висела черная пластиковая сумка. Поперек ее футболки было изображено слово «ВСЕ», колеблемое высоко вздымающейся грудью. Когда она небрежно повернулась, чтобы посмотреть, кто подъехал на шикарном кабриолете, Джо Энн увидела на спине надпись «Что угодно» (anything – все, что угодно). Джо Энн громко рассмеялась.
