— Может быть, перекусим? — уточнил Ос, отвечая на возмущенное бурчание в желудке колдуньи. Мика, которой казалось, что на ней вспахали парочку полей, а потом ещё и попрыгали сверху, даже сил спорить в себе не нашла.

— Угу, — только и сказала она, не поднимая головы.

Когда мозг все же принял участие в фестивале, Мика обнаружила себя сидящей в уютном кресле на оплетенной лианами беседке одного из самых дорогущих заведений в Баккаре, где каждый столик был отделён от другого кучей зелени.

— С какого… Почему мы здесь? — возопила она, наблюдая, как молчаливые слуги приносят отменно пахнущую еду и напитки.

— У нас свидание, — выдало Чудо безмятежно. Мика моргнула.

— У нас ещё треть работы не сделано!

— Одно другому не мешает, да и поесть все равно надо, — он был абсолютно непрошибаем.

— Я не стану платить такие деньги за жратву, даже если она сделана из гномьего золота!

— Я уже все оплатил, — он был безмятежен, — Можешь не есть, но тогда труд повара пропадёт зря. А, насколько я могу судить, готовят тут хоть сколько-нибудь удобоваримо.

И Мика сдалась. И говорить себе что-то навроде: "Солдат халяве лучший друг" — смысла не было, потому что все было горше в разы. Мика поняла, что попала, и с этим мужиком сожрала бы и ракообразных с золотой тарелки, и дорожную пыль с кровью вперемешку.

— Ладно, — сказала она сскорее себе, вгрызаясь в ближайшее блюдо. Жрать хотелось, как перед смертью, да и готовили в заведении, надо признать, просто отменно, потому некоторое время ей было не до разговоров. Ос тоже отдавал должное еде и с дурацкими вопросами не приставал.

Отвалившись от стола, как довольный толстый тюленёнок — от мамки, Мика подвисла, глядя на Оса. Утренний разговор снова всплыл в голове, и она спросила:

— Часто бываешь в таких местах?

Он удивленно моргнул ставшими уже привычными вторыми веками, но ответил:

— Если быть откровенным, последние годы вовсе не бываю. Работа, знаешь ли, — он вдруг рассмеялся, — Если бы Шу не пристроила меня сюда, я по сей день был бы просто погребён по этими бумагами.

— Так ты обычно с бумажками работаешь? — удивилась Мика. Оса представить кабинетной крысой ей было как-то сложновато.

— Так получилось, что последние годы — да. Раньше-то чем я только не занимался. А почему ты интересуешься? Нет, я рад, разумеется, что тебе вдруг захотелось узнать обо мне хоть что-то, но подспудно жду подвоха.

Мика заглянула в хитрющие глаза напротив и брякнула:

— Ну, у нас же вроде свидание, сам сказал. Вот и хочу узнать о тебе побольше, а то ты какой-то мутный.

"Молодец, Мика", — похвалила она саму себя мысленно, — "Ты — образец женственности и обаяния".

Ос хмыкнул и подлил сначала ей, а потом себе отличной фруктовой настойки, восполняющей утраченный магический резерв. Не было похоже, что он обиделся на неё.

— Я рад, — сказал он, — Но, коль у нас свидание, мы должны узнавать друг друга, правда? Потому предлагаю классический вариант, откровенность за откровенность. Хорошо?

— Ладно, но отказаться отвечать можно, — буркнула Мика, спешно выдумывая, после какого несчастного случая её лицо станет таким для этого слушателя.

— Итак, что бы ты хотела знать обо мне? — полудракон выглядел подозрительно довольным собой и жизнью. Аж стукнуть захотелось для профилактики.

— Ну, для начала, кем ты работал?

— Помогал вести дела одному юному дракону, — пояснил Ос, — Он из знатной семьи, на которую я работал и раньше; его родителей убили во время последней смуты, и ребёнок остался один и с кучей очень непростых проблем. Я поддержал его и дальше стал ему помогать вести дела — он хоть и подрос, но все так же ненавидит скучные бумаги.

Мика вздохнула — маленького осиротевшего дракончика было отчего-то жаль.

— Спрашивай, — предложила она, догадываясь, что услышит. Но, как и с Шу давече, не угадала.

— Та шкатулка, что ты в первую нашу встречу попросила меня открыть. Откуда она у тебя?

— О, — Мика аж засмеялась, — Это безумная история. Мне её подарил загорающий в джунглях синеволосый псих, представляешь?

— Ещё как, — глаза Оса как-то странно блестнули, — А когда это было?

— Да года два назад, — прикинула Мика, — Ученые, которых мы тогда сопровождали в Раоку, ухитрились нажраться и накормить парней какими-то — совершенно безопасными, сам понимаешь! — зелёными кругляшами. От этой чудо-хрени они покрылись пятнами с ладонь и бредили. Мне пришлось играть в сестру милосердия и топать в джунгли за хоть какими-то знакомыми травами, потому что Ирма, наш тогдашний зельевар, вырубилась от усталости, перегнув с магией исцеления. Повезло ещё, что Натан, Бран, Нод и Марко тоже не захотели работать дегустаторами неведомой фигни и остались присматривать за той толпой болящих, а я смогла их ненадолго покинуть. Ну, и вышла к их главной реке, Йорам — красивенное зрелище, она похожа на море и разливается то тут, то там сотней речушек помельче. На берегу, благо, нашлись цветочки шкито, и я принялась их собирать. И тут у меня спрашивают: а что вы делаете? Я тспугалась, магию призвала, смотрю — валяется неподалёку на камне голый тощий мужик, в волосах длинных синющих какие-то перья вплетены, а глаза подведены — явно местный псих, в общем. Я вкратце объяснила, а он говорит: нашёл мол шкатулку недавно, открыть не могу. Отдам тебе, для цветочков. Я только рукой махнула — не до него было — когда шкатулку он правда принёс. Вот и вся история.

Лицо у Оса выражало какие-то странные чувства. Тряхнув головой, он сказал:

— Очень интересная история. Твоя очередь спрашивать!

— Ну, — Мика на миг подвисла, — А откуда ты знаешь Шу?

— Сталкиваюсь часто на работе с Аром, её парой, — пояснил Ос безмятежно, — Познакомился с ней ещё тогда, когда она перодевалась в парня и изображала его слугу. Ар, в свою очередь, чуял её, но сам не осознавал этого, потому был со своим слугой одновременно и потрясающе мил, и ошеломительно груб. Наболюдать со стороны было смешно, можешь мне поверить.

— Да уж, могу представить… А с чего она посоветовала тебе поехать с нами? — Мике и правда было интересно это знать.

— В моем сердце была тоска, и я разваливался на части, хоть предпочитал не признаваться в этом, — сказал Ос спокойно, — С каждым годом было все тяжелее. Шу подумала, что в дороге, вне стен и бумаг, я найду свое счастье и буду с ним до конца дней.

— Ясно, — кивнула Мика. Другими словами, парень заскучал и решил поразвлечься — нормальный порыв, понятный ей. Она бы тоже куда угодно забежала, работая с бумажками целыми днями.

— Итак, мой вопрос, — Ос прищурился, — Как ты познакомилась с Натаном?

Мика уважительно хмыкнула — он задавал вопросы, не касаясь гнилых тем. Это вызывало благодарность.

— На войне — с Натаном, Браном, Нодом и ещё парой ребят-воинов из отряда. К Натану попала с первого же дня, когда ему прилепили лейтенантские нашивки и поставили руководить полудохлым взводом — предыдущего командира вместе с половиной состава колдовским огнём выжгли к бездне, когда наши чудо-генералы отправили их без магов на чистом патриотизме штурмовать крепость. Говорят, горели, как факелы. Вот тогда-то им и перекинули новичков и мага, то бишь меня. Кто больше охренел от эдакого счастья, сложно сказать: я тогда ещё даже не верила, что на полном серьёзе оказалась на войне. Думала, что это кое-чья шутка.

— Но ты ведь пошла добровольцем? — нахмурился Ос.

— С чего ты взял?

Он моргнул:

— Кто-то из парней говорил, кажется, что ты даже Академию не закончила, так хотела…

— Послужить Родине? — уточнила Мика ехидно, — Да бежала тапочки теряла, так хотела! Уж по сравнению с долговой ямой война казалась не худшим вариантом.

— Я не понимаю, — сказал Ос тихо и как-то…беспомощно что ли? Колдунья махнула рукой:

— Сам-то где учился?

— В Небесной Школе, а потом — Высшем Университете Предгорья, — отрапортовал он. Мика присвистнула.