Резко повёл в сторону и отпустил. Элис врезалась в спинку дивана, смахнула скупую слезу.

— Я… Не… Хотела… — всхлипнула девушка, но мне абсолютно не хотелось её жалеть. Она сумасшедшая если подумала, что я смогу на это купиться и пробыть с ней до конца своей жизни.

— Мне плевать, прибереги свои оправдания для Алессы. Думаю, вы скоро увидитесь.

— Это всё она! Она меня заставила! — кажется, она готова на коленях передо мной ползать, только бы я её помиловал и отпустил. И такие шавки водятся в нашей стае? Надо бы отцу вернуться к делам. А не сюсюкаться с Кесси.

— Мне плевать, — повторился, потому что и правда больше ничего не чувствовал. Кроме злости. — Сейчас ты собираешь свои шмотки, едешь в аэропорт и покупаешь билет куда угодно. И не возвращаешься, пока не объявится Алесса. Это понятно?!

— П-п-понятно, — всхлипы чередовались заиканием. Отлично. Видимо, меня поняли прекрасно с первого раза.

— Отлично. Тогда проваливай. И больше не попадайся на моём пути.

В день очередного заседания я готовился слишком тщательно, но, чёрт возьми, руки сами потели. Не хотелось снова видеть судью и морду Гилмора, который в очередной раз будет говорить о том, насколько я плох и в чём виноват. Я знал, что всё это совершенно не так. К тому же, меня оправдают — это слишком логично. Переговоры решили всё, Гилмор сейчас мог только тявкать словно шавка в мою сторону, но сделать бы ничего не смог. Но то, что он станет разевать свой рот, чтобы оклеветать меня… Ох, чего мне будет стоить удержаться от того, чтоб не разорвать его в зале суда.

С этими мыслями я и стоял у зеркала. Было странно это делать, в конце концов я обычно не особо следил за своей внешностью, но сегодня, как мне казалось, нас ждёт праздник. Оправдание. Моя малышка Тори останется со мной.

Если бы только рядом была моя Дана.

А моя ли? Нет, в то, что всё кончено я не хотел верить.

Мистер Штейн, ты должен собраться. Будет Дана со мной или нет — это тяжёлый вопрос. Но им я вплотную займусь чуть позже. Я дал ей время, я решил все проблемы, которые могли нас разъединять. Остался суд. По него меня уже ничто не остановит.

Спустился вниз и замер, наблюдая за новой няней. Зря я опасался её, мисс Браун великолепно управлялась с моей малышкой. Если верну Дану, то попрошу эту женщину остаться.

Фея за пятьдесят, как я и просил, но выглядит на двадцать лет моложе, из чего можно сделать вывод, что она очень сильная. Но не личная сила этой женщины привлекала меня, а то, как она обращалась с моей дочерью. Словно Тори — маленькое сокровище и любимая дочка. Это подкупало.

— Мисс Браун, если вам или Тори что-то понадобится, — подошёл ближе, отвлекая женщину от игры с моей малюткой. — Обратитесь к любому охраннику в этом доме. А Стив поедет со мной. Мне нужна моральная поддержка.

Я немного растерянно улыбнулся, почему-то доверяя мисс Браун настолько, что не только готов оставить с ней дочь, но и показать свои слабости.

— Удачи вам, мистер Штейн, — брюнетка ласково мне улыбнулась, даже на сердце стало теплее. — Мы с деткой справимся. А вы там постарайтесь.

— Ни о чем не беспокойтесь, — продолжила она. — Я могу заночевать здесь, если понадобится. Никаких проблем. Удачи вам.

Заночевать? О чем это она? Ну да, в ее контракте не было прописано проживание в доме, по ночам я сам управлялся с Тори. Чувствовал себя сентиментальным дураком, но не мог поселить в спальню моей феи какую-то другую няньку, а остальные гостевые спальни нуждались в ремонте. Но с чего мисс Браун уверена, что я не буду ночевать дома? Неужели мне попалась фея-пророчица?

— Я уверен в победе, но не стану отмечать это событие до самой ночи, — хмыкнул я, пытаясь перевести все в шутку.

— Конечно, мистер Штейн, — улыбнулась женщина. И Тори весело заагукала, реагируя на ее голос.

Ладно, сейчас не до туманных фейских предсказаний. Я сбежал с крыльца и сел в машину. За рулем сегодня был Стив. Автомобиль сорвался с места и ввинтился в поток машин на шоссе за воротами.

Держись, Гилмор. Сегодня ты отстанешь от нас раз и навсегда, или я не Дэмиан Штейн. Я не позволю никаким ублюдкам становиться у меня на дороге или причинять вред моей любимой женщине.

При мысли о Дане воспоминания поднялись со дна души. Я снова, как наяву, ощутил ее нежные пальчики на своих щеках… на груди… на члене. Черт, как же мне ее не хватало. Хотелось выть на луну и рвать ее зубами, уничтожить эту, по легендам, владычицу всех волков, если она не вернет мне мою фею. Плевать на все истинные пары мира, я люблю только ее и буду с ней. Даже если мне придется своими руками залить себе в нос кислоту, чтобы уничтожить всякие намеки на обоняние.

Волк жалобно завыл где-то внутри, а я сжал челюсти. Да-да, мохнатый негодяй, если понадобится, я избавлюсь не только от обоняния, но и от тебя. Откажусь от своей сути, уничтожу тебя. Поэтому не вынуждай меня на подобный шаг.

Волк затих и затаился. Он понимал, что я так и поступлю. Среди оборотней ходили легенды, что своего волка можно убить, став обычным человеком. Не важно, по каким причинам, но некоторые решались на подобные действия. И я решусь, если потребуется. Отец и Рай могут меня не простить за подобное предательство, но моя нежная феечка Дана, крепко держащая в своих нежных руках моё сердце, была для меня дороже долгой жизни и силы, которую дарили оборотням внутренние волки.

— Мистер Штейн, — позвал меня Стив. — Приехали.

Я рассеянно посмотрел в окно, на здание суда. Да, приехали. Нужно идти и отбить мою Викторию у Гилмора раз и навсегда. Так хотела Нана. Это была последняя воля матери Тори, и я с радостью её выполню — защищу и сам выращу нашу дочь.

Демиан

Мурсайн улыбался. Светился, словно маленькое коварное солнышко, задумавшее очередную пакость.

Впрочем, его хорошее настроение — залог моего успеха.

— Мистер Штейн! Всё идёт как нельзя лучше. С утра я передал свидетельские показания от, — он понизил голос. — Вы знаете каких людей. Конечно, адвокат мистера Гилмора крайне недоволен. Он понимает, что дело уже проиграно. Но сам мистер Гилмор отказывается это признавать. Глупая позиция, ничем не обоснованная.

— Вы знаете, Мурсайн, чем она обоснована.

Адвокат прищурился. Нет, определённо, его лучше держать на стороне друзей, такой информированный враг крайне опасен.

— Да-да, вы совершенно правы. А я, пожалуй, оставлю вас наедине.

— Наедине с кем? — удивился я.

— Со мной.

Я вздрогнул.

Этот нежный, ставший таким родным голосок пробежался по нервам, вызывая такую бурю эмоций, что я начал задыхаться ещё до того, как развернулся, чтобы увидеть её.

Дана

Несколько дней я ходила будто в тумане, всё порывалась куда-то бежать, не могла сидеть на месте. И мама куда-то пропадала, приходила только под вечер, чему-то загадочно улыбаясь.

Но сегодня она была особенно радостна, улыбалась, шутила. И велела мне привести себя в порядок немедленно. Многозначительно оставила на моей кровати косметичку и довольной сексуальное вишнёвое платье.

Я намёка не поняла, но голову помыла. А потом она позвонила мне и велела немедленно краситься и идти в суд.

— В смысле? — я не сразу поняла, о чём она.

— Что ещё за "в смысле"? Ноги в руки, марафет навела и в суд! — строго сказала мама. — Сегодня финальное слушание по делу об опеке над Викторией Штейн.

— Мне там не место, — сказала я уныло и грустно улыбнулась, сердце сжалось от тоски по Дейму и Тори.

— Давай без глупостей! — прикрикнула мама. — Я беру свои слова обратно. Твой оборотень и его детка просто очаровательны. Одобряю. А теперь иди и зааркань этот чудный образчик мужественности!

— А как же условие с истинной парой? — я не могла поверить в то, что слышала. — Ты ведь говорила, что поставила условие так, что оборотень не может быть моей парой.