— Мань, а в сумке, чего притащила? Если детские вещи, такие же как эта куртка, предполагаю их надо сжечь. Вместе с сумкой.

— Скорей всего. — соглашаюсь оглядываясь на антресоль, там должен быть Мишанин комбинезон с позапрошлого года, теплый, пуховый, поносим первое время, а там, куплю для крохи одежду новую.

Мишка тихонько дергает меня за рукав, привлекает к себе внимание:

— Мам, у тебя же теперь есть не сломанные сапожки, я деньги из копилки отдам, надо куклу и домик, и всякие платья. И кофточку без дырки. — Глубокомысленно изрекает мой взрослый сын.

— У меня две последние пенсии нетронуты, на необходимое хватит, — заверяет бабуля, теперь она отодвигает Милку, протягивает Верочке руку, — Пойдем мое солнышко, ручки помоем, и завтракать будем. Миша нам компанию составит, он тоже еще не завтракал, маму ждал.

Ребенок доверчиво хватается за протянутую руку, семенит из прихожей, между Мишаней и бабушкой, тапочки малышке сынок отдал свои — велики, с крохотных ножек свалиться норовят.

Манька! — Милка забирает у меня курточку, швыряет на сумку, — при детях не стала спрашивать….

— Мил, это Ленки Морозовой дочка, помнишь про Ленку рассказывала? Эта мразь, хотела ребенка на вокзале оставить. Девочка ожиданий не оправдала, Морозова считала, что родила ее от принца. Принц оказался нищим африканским гасторбайтером. В общем подробности потом. Малышку я себе забрала. Навсегда. Документы и отказ от ребенка, в сумке.

— Та-аак, понятно, что ничего не понятно. Маш, без обид, матери — одиночке, опеку никто не даст. — Кузина нагнулась над сумкой, расстегнула молнию, — мать твою…. Что за тряпье грязное? Маш! Ты только посмотри! — Милка выдернула из сумки, какую-то непонятную тряпку.

Я не стала рассматривать, зачем? Попросила Милу найти пакет с документами, а остальное содержимое оставить как есть. Отнесем на помойку.

— Машка, что с опекой — то делать будем? — Милка отрыла в глубине баула, мятый, как будто жеваный файл с бумагами, распрямилась, и смотрит на меня.

А я, еще сама не знаю, как решить вопрос с опекой. Собственно и обдумать не успела. Но человек я упертый, не сомневаюсь, что выход найдется, хотя пока не понимаю какой. При всем при этом, меня что — то дергает подразнить Милку:

— Мил, я прекрасно помню, что я мать — одиночка. Девочку мне не захотят отдавать. Выход только один — замуж пойду. Во втором подъезде живет такой толстый, лысый мужчина, у него еще мама скандальная — ему предложу.

У Милки глаза на лоб полезли.

— Рощина… В смысле? Какая лысая мама? Что ты собралась толстому, скандальному мужчине предложить?

— Фиктивный брак. Если они не согласятся, найду другого кандидата. — ровным голосом объяснила Милке, забрала у нее файл с документами и отправилась к своим, на кухню. Слегка ошалевшая от моих планов кузина, двинулась следом за мной.

Мишаня уступил Верочке свое коронное место возле окошка, сам уселся напротив. Девчонки такие девчонки. Сынуля потянулся через стол, сгущенки в тарелочку малышке подлил. Она смущенно глазки потупила, оладушек ест. Бабуля ладошкой щеку подперла, улыбается. Идиллия. Полюбоваться получилось недолго, кроха подняла глазки, увидела нас с Милой, закивала головой и на своем тарабарском выдала:

— Мися моя, бабуя моя — се мои. Скаф инада пятаться. — сползла со стула, бросилась ко мне, испачканными ручонками обняла за ноги, — мама насла, омой зяла…. Шепчет крошка, а у меня снова слезы на глазах. И Милка носом зашмыгала.

— Мы твои, а ты — наша! — сынуля подбежал, встал рядышком, — я тебе нового медведя отдам, большого! Он волшебный, сказки умеет рассказывать! Конструктор будем с тобой собирать.

— Вот что, дорогие мои, — бабушка поднялась из-за стола, — нам с Верочкой искупаться нужно, потом может быть поспим. Глазки у ребенка слипаются. Вы завтракайте и собирайтесь, куда собирались. Мы здесь разберемся.

Я посмотрела на часы, на сборы оставался целый час. Мишаня однозначно поедет с нами, Верочка останется с бабушкой. Бабуля не даст ей скучать, а потом мы вернемся, с подарками.

После купания, малышке надели Мишанину пижамку, она в ней утонула, пришлось и штанишки подвернуть и рукава закатать, отнесли девочку в бабушкину комнату, уложили в постель, сынок приволок обещанного медведя, Верочка почти мгновенно заснула. Мы с Милкой наконец начали собираться к нотариусу. С выбором одежды я сильно не заморачивалась, надела вчерашнюю юбку и жакет, пошла помогать собраться Мишане. Про Генку разрешила себе один раз вспомнить, да и то, не со всем о нем, о небрежно брошенной поперек дороги машине. Возвращался перепарковать? Или так и оставил?

Ровно в девять, как договаривались с девчонками, мы вышли из квартиры. Мишаня проконтролировал, как я дверь на ключ запираю.

— Мил, посмотри в окно, золотистой хонды не видно? Даша с Людой обещали к девяти, — попросила ускакавшую вперед сестру.

Милка притормозила у окошка, выглянула во двор….

— Машка! У нас проблема! Конкурент туалетный….К подъезду идет! Как он меня нашел? Мама! Их два! Зачем их столько? Ой! Один такой же, но не тот…. Волосы длинные…. Маш…Через чердак нельзя уйти?….Мне Салтыков, в двух экземплярах, совсем не нравится…..Погоди….Ты глянь. что творится! Из джипа парень выскочил, здоровый такой, кажется он им тоже не рад…

— Тетя Мила, ты на крышу залезть собралась? Ух ты! Только там холодно и ветер, вон Карсона, ветром сдуло и к верхнему соседу на балкон придуло! — Мишаня понесся вниз по лестнице, к подпрыгивающей у окна Милке. Я торопливо спускаюсь следом за сыном.

— Нет на свете справедливости! — разочарованно тянет кузина, хлопает ладонью по подоконнику, — думала бугай с претензиями, а он с объятиями….

Я вытягиваю шею, через Милкино плечо, выглядываю в окошко.

Первое, что находят глаза — автомобиль Генки, хватило ума переставить, прижатый к бордюру стоит. Самого Генки в обозримом пространстве не видно. Золотистая Хонда, припарковалась ближе к соседнему подъезду…. Еще парочка незнакомых машин. Рядом с внедорожником, таким же как у Шведова, только чуть темнее, Ванечка обменивается рукопожатиями с сыном Татьяны Игнатовой — Артемом, по всей видимости, он и есть, тот самый здоровый парень, который исходя из Милкиных соображений, должен иметь к Салтыковым претензии. С чего она так решила, трудно сказать.

Сергей, младший брат Артема, оживленно беседует с высоким, симпатичным блондином. Люда сдержала слово, целую толпу собрала. Непонятно, как Салтыковы, среди этой толпы оказались.

— Мам! Чего вы там увидели? — Мишаня схватился за край подоконника, поднялся на цыпочки, тоже пытается что нибудь рассмотреть через оконное стекло.

— Мишань, нас во дворе, знакомые дожидаются, собираются с нами прокатится.

— Да? Там еще и знакомые? Ну да, ты говорила, Даша на хонде, в еще кто? Все, вижу — вон Сонькина рыжая шевелюра, воон она, из мерина высунулась, — Милка ткнула пальцем в стекло, в направлении черного Геледнвагена, потом от окна развернулась ко мне, секунду о чем-то раздумывала, задрала подбородок и воинственно заявила:

— В присутствии такого количества зрителей, я должна достойно встретить этого Держиморду! Хорошо сказала?

— Очень, — согласился Мишаня, — а кто это?

— Миш, не слушай тетку. Мил, я тебе сто раз пыталась объяснить, Салтыков….

— Машка! Не произноси при мне эту фамилию! И вообще. Я передумала пугаться. Жребий брошен, Рубикон перейден, вперед на таран! — Милка решительно двинулась вниз, мы с Мишаней за ней.

Перед тем как оказаться вне стен дома, на всякий случай взяла Мишаню за руку, чтобы в разные стороны, знакомиться с группой поддержки не разбежался. Честно говоря, я не очень удобно себя чувствовала, ребята из-за нас побросали свои дела.

Милка первая шагнула из подъезда….. И решительно зацокала каблучками прямиком к Ваньке. Тот целенаправленное движение к себе заметил, судя по выражению лица Милку узнал. Обалдевшее было выражение.