— Пантеры великолепны, — ответил Матьяс Ван-Гит. — И вы можете видеть, господа, что у меня есть отличные образцы! Изумительные животные, которые, по странному противоречию, антилогии, употребляя слово менее обыкновенное, могут быть приучены к охотничьей борьбе. Да, господа, особенно в Гвиковаре раджи употребляют пантеру для этого благородного упражнения! Их привозят в паланкине, с головой, закутанной, как у кречета и кобчика! В самом деле, это настоящие соколы с четырьмя ногами! Как только охотники увидят стадо диких коз, с пантеры клобучок снимают, и она бросается на робких жвачников, ноги которых, как ни проворны, не могут спасти их от ее грозных когтей! Да, капитан, да! Вы найдете пантер в Тарриани. Вы найдете их более, может быть, чем желаете, но из сострадания предупреждаю вас, что эти пантеры не ручные.

— Надеюсь, — ответил капитан Год.

— Впрочем, точно так же, как и львы, — прибавил поставщик, несколько раздосадованный этим ответом.

— А! Львы! — сказал капитан Год. — Поговорим немножко о львах, пожалуйста!

— Ну, милостивый государь, — продолжал Матьяс Ван-Гит, — я считаю этих мнимых царей зверей гораздо ниже их однородных в древней Ливии. Здесь самцы не имеют гривы, которая служит принадлежностью африканского льва, и, по моему мнению, это самсоны прискорбно обстриженные! Притом они почти совсем исчезли из Центральной Индии и укрылись в Каттивар, Тейльскую пустыню и Тарриани. Эти выродившиеся животные кошачьей породы живут теперь пустынниками или отшельниками и не могут возвратить себе силы от соприкосновения со своими ближними. Поэтому я не ставлю их в первом ряду на лестнице четвероногих.

В самом деле, господа, от льва спастись можно, а от тигра никогда.

— А! Тигры! — вскричал капитан Год.

— Да! Тигры! — повторил Фокс.

— Тигру принадлежит корона, — ответил Матьяс Ван-Гит, одушевляясь, — говорят королевский тигр, а не королевский лев, и это справедливо. Индия вся принадлежит тигру и сосредоточивается в нем! Не первый ли он занял землю? Не имеет ли он права считать похитителями не только представителей англосаксонской расы, но также и сыновей расы солнечной? Не он ли настоящий сын святой земли Арганарты? Поэтому эти великолепные звери распространены по всей поверхности полуострова, и они не бросили ни одной из областей своих предков, начиная от мыса Коморенского до Гималайской границы!

И рука Матьяса Ван-Гита, изобразив южный мыс, образовала на севере целый хребет гор.

— В Зундербунде, — продолжал он, — они как дома! Там они царствуют самовластно, и горе тому, кто покусится оспаривать у них эту территорию! В Нильгерии они бродят массами, как дикие кошки, Ji parva liset componere magnis.[3] Вы понимаете, почему эти великолепные звери требуются на всех рынках Европы и составляют гордость зверинцев? Что составляет главную привлекательность общественных и частных зверинцев? Тигр! Когда вы боитесь за жизнь укротителя? Когда укротитель входит в клетку тигра! За какого зверя раджи платят золотом для украшения своих королевских садов? За тигра. Кто получает премию на звериных биржах Лондона, Антверпена, Гамбурга? Тигр! На каких охотах прославляются индийские охотники, офицеры королевской или туземной армии? На охоте за тигром! Знаете ли, господа, какое удовольствие владетели независимой Индии предлагают своим гостям? Привозят в клетке королевского тигра. Клетку ставят среди обширной равнины. Раджа, его гости, его офицеры, его стража вооружены кольями, револьверами и карабинами и по большей части все на хороших однокопытных…

— Однокопытных! — воскликнул капитан Год.

— Лошадях, если вы предпочитаете это немножко пошлое слово. Но уже эти однокопытные, испуганные близостью тигра, его свирепым видом, молнией, сверкающей из его глаз, становятся на дыбы, и потребна вся ловкость всадников, чтобы удержать их. Вдруг дверь клетки отворяется, чудовище выскакивает, прыгает, летит, бросается на рассеянные группы и приносит своей ярости гекатомбу жертв! Иногда ему удается разбить железный и огненный круг, стиснувший его, а чаще всего он изнемогает, один против сотни, но по крайней мере смерть его достославна и заранее отмщена!

— Браво! Мистер Матьяс Ван-Гит, — вскричал капитан Год, одушевленный в свою очередь. — Да! Это, должно быть, прекрасное зрелище! Да! Тигр — царь животных! И если вы их захватывали, мистер Ван-Гит, то я их убивал, и надеюсь не оставлять Тарриани, прежде чем пятидесятый не падет под моими выстрелами.

— Капитан, — сказал поставщик, нахмурив брови, — я предоставил вам кабанов, волков, медведей, буйволов! Неужели этого недостаточно для вашей охотничьей страсти?

Я видел, что наш друг Год также увлечется этим трепещущим вопросом, как и Матьяс Ван-Гит. Больше ли один поймал тигров, чем другой убил? Какой повод к рассуждениям! Лучше ли их ловить, чем уничтожать? Какая благодарная тема для диссертации! Оба, капитан и поставщик, начинали обмениваться быстрыми взглядами, и, сказать по правде, говорили вместе, не понимая друг друга.

Банкс вмешался.

— Тигры, — сказал он, — цари мироздания, это решено, господа, но я позволю себе прибавить, что это цари очень опасные для своих подданных. В 1862 году, если я не ошибаюсь, эти великолепные звери пожрали всех телеграфистов на станции острова Сангора. Упоминают также об одной тигрице, которая в три года сделала не менее ста восемнадцати жертв, и о другой, которая в столько же времени погубила сто двадцать семь человек. Это слишком даже для царицы! Наконец, после разоружения сипаев в три года двенадцать тысяч пятьсот пятьдесят четыре человека погибли от тигров.

— Но милостивый государь, — ответил Матьяс Ван-Гит, — вы, кажется, забываете, что это животные сыроядные?

— Сыроядвые? — спросил капитан Год.

— Да, они едят сырое мясо, и даже индусы уверяют, что, раз попробовав человеческого мяса, тигры не хотят другого!

— Ну так что же? — сказал Банкс.

— Они повинуются своей натуре, — ответил, улыбаясь, Матьяс Ван-Гит. — Им же надо есть.

Это замечание поставщика окончило наше посещение в крааль.

Настал час возвратиться в паровой дом.

Капитан Год и Матьяс Ван-Гит расстались не самыми лучшими друзьями на свете! Один хотел уничтожить таррианских зверей, другой хотел их брать, а между тем зверей было достаточно, чтобы оба остались довольны.

Условились, однако, что между краалем и санитарной станцией сношения будут часты. Обязались взаимно уведомлять друг друга, когда представятся хорошие случаи. Чикари Матьяса Ван-Гита, очень опытные в экспедициях такого рода, знали все излучины Тарриани и могли оказать услугу капитану Году, уведомляя его о следах зверей. Поставщик обязался давать своих людей, и особенно Калагани, в распоряжение капитана. Этот индус, хотя недавно вступивший в состав прислуги крааля, выказал себя очень смышленым, и на него можно было положиться вполне.

Зато капитан Год обещал помогать, насколько мог, ловить зверей, еще недостававших в зверинце Матьяса Ван-Гита.

При выходе из крааля сэр Эдвард Мунро, вероятно, не рассчитывавший часто бывать там, еще раз поблагодарил Калагани, вмешательство которого спасло его. Он сказал индусу, что тот всегда будет дорогим гостем в паровом доме.

Индус холодно поклонился. Если он и находил удовольствие слышать это от человека, который был обязан ему жизнью, он этого не выказал.

Мы вернулись к обеду. Разумеется, Матьяс Ван-Гит составлял предмет разговора.

— Тысячу чертей! Какие великолепные жесты у этого поставщика! — повторял капитан Год. — Какие отборные слова! Какие выражения! Только если он считает зверей годными единственно для выставки, он ошибается!

В следующие дни, 27, 28 и 29 июня, дождь шел такой сильный, что наши охотники, несмотря на свою страсть, не могли оставить паровой дом. Притом в такую ужасную погоду следов распознать невозможно, и плотоядные, которые, так же как и кошки, не любят воды, не выходят из своих логовищ.